Страница 118 из 131
— Привет… Слушала Джеймса Моррисона. Как ты?
Как я? — думает Алессандро. А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Как человек, которого разрушили, у которого нет смысла, причин, чтобы жить… Но он решает не показывать ей своего настроения, облегчить ей этим жизнь, помочь ей сделать шаг, если она того хочет, и позволить ей говорить.
— Нормально… — Алессандро улыбается. — Теперь уже хорошо, лучше…
Он должен был сказать что-то, в противном случае она бы ему не доверилась. Она бы что-нибудь заподозрила, а рассказывать, что думает, она станет только взрослому мужчине, а не хрупкому юнцу, страдальцу, разбитому в пух и прах, разорванному в клочья любовью, ревностью, сомнениями, неуверенностью, фильмами, которые он сам монтирует в своей голове, когда не может больше сопротивляться, когда, измученный, оставляет гордость в стороне и берёт телефон, звонит своей любимой, а у неё выключен телефон, когда не должен быть выключенным, и в течение довольно долго времени. Но Алессандро улыбается, словно в эту самую минуту всё закончилось, эти дни и недели, когда он пребывал в растерянности. Мужество, я должен сохранять мужество, повторяет он сам себе. Сжимает зубы. Давай, притворяйся, не давай вырваться ярости, воле и сопротивлению. Он произносит самую болезненную фразу, самую глупую и бесполезную, но сейчас такую необходимую, чтобы возобновить разговор:
— Что скажешь?
Ники тут же опускает глаза, пытаясь собрать все свои силы, чтобы всё ему сказать, рассказать всё в деталях, ничего не упустив.
— Знаешь? Я думаю, мы поспешили… Может, момент ещё не наступил, может, мне ещё нужна моя свобода… — сказав это, она сама понимает, что не говорит ему всей правды, что отчасти она лжёт, потому что не упоминает о нём. — К тому же, твои сёстры… Выбор всех этих вещей…
В этот момент их взгляды пересекаются. Слишком долгое молчание. Наконец, оба отводят взгляд и опускают глаза. Алессандро чувствует, как подпрыгивает его сердце, и сразу понимает всё. Как он и представлял. Ему хочется бежать очень далеко, одному вернуться на тот маяк, окружённый морем, погрузиться в тишину. Один. Одинокий. Вместо этого он стоит здесь, и они говорят о своём, ни о чём и обо всём, представляя, как всё было бы с большей свободой.
— Давай перенесём свадьбу. Мы могли бы пожениться чуть позже… Или никогда.
— Что?
Ники кажется удивлённой, растерянной, услышав такие слова, но вдруг она понимает. Алессандро устал, он встревожен, измучен. Это один из тех моментов, когда человек на всё готов ради любви, на всё и даже больше, он готов ползать на коленях, такие моменты не забываются, и через некоторое время, вспомнив об этом, он будет стыдиться, думая о том, как унижался. Такие моменты никому не доверяют, даже лучшим друзьям. Они принадлежат только тебе, и, вспомнив такое, ты поймёшь, как сильно ты любил.
— Я просто чувствую, что не готова.
Ники ничего больше не добавляет. Она не хочет больше ничего говорить. Отчасти потому, что не знает, что сказать. Услышав слова Алессандро, она снова чувствует, что запуталась. Она назначила ему встречу, чтобы рассказать, что встречается с другим парнем, но не говорит ему об этом ни слова. Ничего. Возможно, это важно, чтобы Алессандро знал, это поможет ему пережить этот момент. Это она допустила присутствие третьего человека в их жизни. Но есть ли он на самом деле? На самом деле, больше ничего и не было, потому что она до сих пор не уверена, напугана, ей плохо, она часто плачет, ей хочется быть очень счастливой, но у неё не получается. Это нечестно. Это невозможно. Почему такое должно было произойти именно со мной? Ники отчаивается. Молча она ссорится со своей болью.
Алессандро понимает это.
— Ники, что с тобой? Я могу что-нибудь сделать? Умоляю, скажи мне, я очень хотел бы помочь тебе, я чувствую себя виноватым в том, что с тобой происходит, в том, что мы испытываешь… Мне кажется, что это всё моя вина, потому что я, будучи на двадцать лет старше, заставил тебя перескочить через несколько этапов, это словно ты вынуждена была совершить скачок вперёд и отложить в сторону всё, что тебе предстоит пережить…
Ники вздыхает. Ей бы очень хотелось рассказать ему, что она чувствует, сказать, что это не его вина, ну или не только его, что это она глупая маленькая девочка, бесчувственная стерва, которая не смогла подумать, подождать и решить прежде, чем сделать этот шаг. И теперь она чувствует себя потерянной и уставшей. Алессандро снова видит этот грустный, отстранённый, немного затуманенный взгляд. Именно такой Ники никогда раньше не была. Так что, страдая по этой улыбке, которой больше не может найти, он пытается отвлечь её.
— Ты мне ничего не сказала… Я отправил тебе DVD с видео, которое сделал для тебя… с тобой… Ты видела?
Ники вспоминает этот чудесный фильм, хотя особенно она вспоминает момент, когда увидела его. Ночь, когда она поцеловала Гуидо. Алессандро продолжает говорить:
— Знаешь? Я поставил She is the One, потому что считаю это нашей песней… Когда мы врезались друг в друга…
Когда он заглядывает ей в глаза, то замечает, что она плачет. Медленно, бесшумно слёзы катятся одна за другой, не останавливаясь. И Алессандро не понимает, не знает, что сказать, он окончательно растерялся.
— Любовь моя… что с тобой?.. Это из-за фильма? Я не должен был отправлять его, но к тому моменту, как нашёл твоё письмо, я уже сделал это, я сделал это не для того, чтобы снова завоевать тебя. Выбрось его, если тебе не нравится, это неважно…
Алессандро подходит и пытается обнять её, ему хочется сжать её в своих объятиях, передать ей всю любовь, которую чувствует к ней, заставить её улыбнуться, заставить её снова почувствовать себя счастливой, как всегда, как никогда, эту девушку, его Ники.
Но Ники отталкивает его, отстраняется.
— Не надо, Алекс… — она не перестаёт плакать, и лишь говорит: — Прости, я не должна была искать тебя.
И убегает, бежит по газону, по тем местам, которые они так любили, где обнимались в окружении цветов в солнечный день, покрывая друг друга поцелуями весенним вечером. А теперь она убегает, не сказав больше ничего, вот так, без особых причин, и Алессандро приходит на ум песня Баттисти. Без причин, просто она похожа на его жизнь. Какие были слова? «Лишь улыбка – и я в твоём лице я вижу свой конец, наша любовь развевается по ветру… Я помню, как умер в тот момент». Алессандро всё ещё смотрит в том направлении. Ники там уже нет. Там уже никого нет. Так не бывает. Ему кажется, что всё это – ночной кошмар, другое измерение, параллельный мир. Он видит бегающих людей, смеющихся детей, разговаривающих друзей, целующихся влюблённых, тех двух девушек, которые снова пробегают мимо, на этот раз немного уставшие, но они смотрят на него с улыбками, как раньше. Так не бывает. Почему? Вы тоже остановитесь, умоляю. Он идёт дальше. Ему приходят в голову другие слова той же песни. «Падший ангел в полёте – такой ты мне снилась…» Вот что ты для меня теперь, Ники? Падший ангел в полёте? Другие строчки: «Как же я тебя любил… Как любил…» И, наконец: «И вдруг ты спросила меня, кто этот ангел… Лишь улыбка – и я в твоём лице я вижу свой конец, наша любовь развевается по ветру…» Вот о чём говорила эта песня. Теперь всё ясно. Об измене.
135
Неделю спустя.
Сумерки. Олли открывает дверь и бросает свой портфель на диван. Затем раздевается и идёт на кухню. Открывает холодильник, берёт бутылку Кока-Колы, открывает её и делает глоток. Возвращает её на место. Смотрит по сторонам. Да, сегодня можно не убираться, не такой уж и бардак. Только несколько курток разбросаны повсюду, домашние тапочки под столом и открытые CD. Она смотрит на настенные часы. Они будут уже очень скоро. Сколько же всего нам нужно рассказать друг другу…
Через несколько минут раздаётся звонок в домофон. Они уже здесь. Олли бежит открывать и видит всех троих.
— Привет! А мы встретились в дверях! Смотри, Дилетта принесла кое-что вкусненькое! — говорит Эрика.