Нечисти

– Нет, я хочу, чтобы ты отнесла меня на руках.

– Но ты уже большой, мне тяжело тебя носить…

– Пусть тогда папа несет!

– Хорошо, хорошо. Гарик, отнеси его в ванную, присмотри, чтобы он все сделал, умылся, зубы почистил, а потом в кроватку.

– Но ты посидишь возле меня. А то мне страшно. – Денис знал, что последний аргумент подействует безотказно: мать будет сидеть возле него час, два, хоть до утра – сколько понадобится, пока он не уснет. А отец будет слоняться в соседней комнате, как медведь в зоопарке, гоняя из угла в угол квадратную тень, иногда останавливаться возле двери, вслушиваясь, что там в спальне, не уснул ли Дениска? И даже Мор, говорящий домашний ворон, не полезет на ночь в клетку на насест, но так и будет молча сидеть на шкафу, поглядывая то на окно, то на Дениску. Его круглые глазки похожи в темноте на два тусклых багровых светляка, Дениске нравится смотреть на них, он вглядывается, чтобы рассмотреть получше, потом веки его начинают слипаться и он засыпает…

Ворон был Денису лучшим и единственным другом, не считая, разумеется, родителей. Живых дедушек и бабушек у него не было, в детский сад его не водили, поскольку мама не работала, а в школах…

За два с лишним года, что он учился, родители трижды меняли место жительства, соответственно и школы менялись.

Всюду было одно и то же: радостные выкрики «рыжий», когда он заходил в класс, потом смех, когда объявляли его имя и отчество: Дионис Гавриилович. (Хорошо хоть фамилия была простая: Петров.) Потом его попытки познакомиться – и одиночество. Его не обижали, не чурались, над ним не смеялись, а если и смеялись – то не больше, чем над любым другим его одноклассником, но с Денисом почти никто не хотел дружить и играть. Обходили стороной, не говоря худого слова, и все. Несколько раз во дворе с ним заводили или, вернее, пытались завести дружбу мальчики и девочки его возраста, но они были чем-то неприятны Денису, и родители не разрешали ему общаться с ними. И опять они переезжали куда-то…

Мать нигде не работала, где и кем работал отец, Денис не знал и не задумывался, но деньги в доме не переводились. Всюду – в школе, на улице, по радио и телевизору – обсуждались проблемы инфляции, дороговизны, курса доллара, процентов по вкладам… Всюду, но не дома. Если что-то нужно было купить, отец выхватывал из кармана вороненый бумажник, наковыривал из него денег, внушительную стопку, и отдавал матери не считая. Но, с другой стороны, жили они без особых излишеств, как правило в трех-четырехкомнатной квартире, летом снимали дачу недалеко от города, отец ездил на отечественной машине «ГАЗ-31», но нечасто. С обеда, практически без исключений, был уже дома, так что они с Дениской возвращались почти одновременно: отец с работы, а он из школы. Потом отец шумно обедал, читал газету, спал перед телевизором, а они с мамой готовили уроки, играли в карты, разговаривали с Моркой, смотрели сериалы… Можно было просто поваляться у себя в комнате, подумать… Теперь они поедут жить в Петербург, и Денис очень этому радовался, жизнь в столице казалась ему скучноватой, а там вдруг все переменится и станет все интересно и замечательно… Денис посмотрел на кулаки, ссадины на них… уже прошли, мама убрала. В голове все четче проступала мысль… Позавчера он дрался первый раз в своей жизни – и не из-за этой ли драки они переезжают в другой город?… И сосед – сам ли он так скоропостижно скончался?

Он возвращался из школы, которая была неподалеку, тут же на Селезневке, где они снимали четырехкомнатную квартиру в одном из корпусов дома №30.

В маленьком дворе он столкнулся вдруг с мальчиком примерно такого же возраста, такого же роста, но очень нахальным и самоуверенным.

– Ты откуда взялся, поц?

– Здесь живу, вот в этом доме, – ответил Денис, показав рукой. Он не знал, что такое «поц», может, сокращенное от слова пацан, но не видел причин игнорировать вопрос.

– А почему ходишь тут… без разрешения?

– А что, нужно разрешение? – удивился Денис. Он уже догадался, что парнишка придирается к нему, но растерялся – опыта уличных ссор у него не было.

– Рыжим – обязательно. Стоит пятерку. Будешь платить каждый день. Лично мне. Поал? Вовчику.

– Чего?

– Понял, говорю? Пять рэ в день, мне. Ук-х…

Денис сам не сообразил, как это произошло: он двумя кулаками одновременно врезал юному рэкетиру по вискам – и тот упал. В ту же секунду дом и улицу резко тряхнуло, асфальт больно стукнул его по рукам и по лбу – это сзади кто-то навесил ему по голове. Шапка ожившим зайцем упрыгала в сторону, Денис вскочил, развернулся и наугад брыкнул ногой – согнулся и упал тот, кто стоял сзади, мальчик на полголовы побольше и, видимо, постарше первого… Первый же, который представился Вовчиком, размазывал по лицу кровь из разбитого носа и орал благим матом. Денис благоразумно не стал развивать достигнутый случайно успех, схватил шапку, портфель и пошел в парадную, стараясь не ускорять шага.

– Что это с тобой? – мама тотчас же ухватила его за пальцы. – Откуда у тебя ссадины?

– Да скользко у дома, поскользнулся…

– Врет, – сообщил отец, – дрался он, сопатки поразбивал. – Денис удивился, он и не заметил, как это отец шел за ним и как без лифта дошел до восьмого этажа в одно время с ним, не отстал, не запыхался…

– Кто? – мать сжала Денису ладонь, суставы заломило…

– Мам, больно, пусти!…

– Извини, мой дорогой, сейчас все пройдет… Вот, все уже и зажило…

– Гарик, кто это был? – Мамин голос шелестел так жутко, что Денис задергался, стал ее отпихивать в грудь… Но мама этого не замечала…

– Из нашего дома. Его ровесник.

– Ты уверен?

– Ну, я проверил. Здесь живут, лет восемь. С пятого этажа…

– Кто родители?

– Ну а я знаю? Живут богато. Сам – здоровый бугай. Но простой, это точно.

– Что за несчастье, право слово… Ну почему нам нет спокойной жизни… Где…

Пойманной крысой завизжал кухонный телефон, отец поднял трубку, поглядел на экранчик АОНа.

– Да?… А кого нужно?… Ну и что?… Ваш сам первый начал. Что?… Пошел ты…

– Кто это, Гарик?

– Да его папахен. Требует тысячу долларов за побитого сына. Грозится.