Страница 8 из 21
Руководству страны и простым гражданам необходимо было понять следующее: пока к индивидуально-трудовой деятельности не будет выработан четкий подход хотя бы с точки зрения рационального использования трудовых ресурсов, этот вид деятельности будет и дальше вызывать противоречивую оценку о его социальной и экономической роли в хозяйстве. Практика показывала, что тесная взаимосвязь индивидуального хозяйства с общественной экономикой имеет, кроме положительных, отрицательные стороны. В определенных условиях выгоды одного партнера достигались за счет интересов другого. Например, расширение масштабов и интенсификация ИТД сопровождалась снижением у части работников активности в общественном производстве, вплоть до правонарушений. Говоря о причинах потерь рабочего времени на советских предприятиях, отметим, что основной выступала все-таки недостаточная организация труда его руководством: когда нет работы, можно заняться и своими делами, тем более что это никак не отразиться на заработной плате. Что касается администрации, то, не сумев должным образом организовать труд людей, она лишалась возможности применять предусмотренные законом санкции[29]. Свободное рабочее время становилось прекрасной возможностью «голыми руками деньги делать». Например, организация труда в ЛПХ была экономичной в том смысле, что здесь «отсутствуют непроизводительные затраты времени на доставку к месту работы и обратно, равно как простои и потери рабочего времени. Естественные перерывы в выполнении отдельных работ используются для домашнего труда или отдыха и не входят в состав рабочего времени»[30]. В итоге рассуждения защитников ИТД о том, что в индивидуальной деятельности реализуются не только личные, но и государственные интересы, вызывали, мягко скажем, горькую усмешку. Возможность зарабатывать больше «на стороне», чем на предприятии, охлаждала трудовой энтузиазм по месту основной работы, снижала трудовую дисциплину. Однако данная проблема была связана, скорее, с не всегда адекватно поощряемым интенсивным трудом на государственных предприятиях. В условиях нехватки трудовых ресурсов администрация предприятий обычно относилась к нарушителям более терпимо, чем они того заслуживали.
В конце 1980-х гг. в Советском Союзе индивидуальная и кооперативная трудовая деятельность уже не встречала должного одобрения в массовом сознании. Внимание здесь, как правило, концентрировалось на величине заработка. И поскольку советское общество представляло собой общество людей труда, то участие в труде, высокая производительность труда и распределение по труду, вышедшее в перестроечные годы на первый план, соответствовали представлениям граждан о социальной справедливости. Не утрируя, можно сказать, что отношение человека к труду (не в мыслях, а на деле) является наиболее точным выражением его отношения к обществу в целом. Но отношение к труду не обладает признаком имманентности, оно целенаправленно формируется усилиями данного общества, сложной системой учебно-воспитательных и организационных мер. Повышение уровня образованности – одно из наиболее действенных средств решения данной задачи. Однако во времена перестройки все громче звучало мнение: «Мы через 10–15 лет не то что с высокообразованными – вообще с образованными людьми расстанемся»[31]. Выводы такого рода были небеспочвенными. Сошлемся на данные, которые в качестве доказательства привел академик Л. И. Абалкин: «Повышение качества образования, совершенствование подготовки кадров в соответствии с требованиями научно-технического прогресса ведет к закономерному возрастанию расходов на подготовку и повышение квалификации кадров. В последнее время при общем росте расходов на образование из бюджета и других источников (1970 г. – 19,8 млрд руб., 1975 г. – 26,2, 1980 г. – 31,1 и 1984 г. – 36,3 млрд руб.) их доля в национальном доходе с середины 1970-х годов устойчиво снижается (1970 г. – 6,9 %, 1975 г. – 7,2 %, 1980 г. – 6,8 % и 1984 г. -6,5 %)»[32]. Высокие темпы роста уровня бесплатного образования привели к снижению качества самого образования. О проведении советским государством социальной политики, следствием которой явилось бы привыкание населения со школьной скамьи к мысли о том, что работа никому не гарантирована и что надо уметь заботиться о себе самостоятельно, не то чтобы говорить, думать было страшно.
Когда на передний край перестройки выдвинулся вопрос о преобразовании отношений собственности, который в связи с развитием ИТД никак нельзя было обойти, советское общество претензионно ожидало соединить в одном лице труженика, хозяина и собственника. Но поскольку в общественном сознании прямая связь между результатами труда и мерой поощрения перестала улавливаться, то занятых в ИТД начали обвинять в развитии частнособственнических настроений, а те, в свою очередь, столкнувшись с реалиями набирающего обороты рынка, первыми почувствовали несоответствие господствующих в советском обществе отношений собственности новым экономическим установкам. Советская пропаганда внушала, что социальная природа отечественного рынка иная, а что касается форм собственности, то брать из мирового опыта надо все лучшее. Если те или иные экономические формы, например рынок, банки, кредит, способствуют повышению эффективности производства, ускорению научно-технического прогресса, рационализации структуры народного хозяйства и при этом не противоречат нашим принципам – не ведут к эксплуатации, к угнетению каких-то социальных групп, то их надо использовать. Необходимо использовать не только новые формы, но и старые – не для того, чтобы с ними мириться, как писал В. И. Ленин, а «чтобы все формы сделать орудием борьбы за утверждение социализма»[33].
Вопрос о собственности на средства производства – это коренной вопрос любой социальной революции, какой была и перестройка. В свою очередь перестроечные идеологические разногласия значительно ограничили развитие данной темы в экономической теории и практике. По мнению ряда отечественных экономистов, к частной собственности (базирующейся на базе трудовой деятельности) могли относиться орудия и средства производства, которыми владели крестьянские (фермерские) хозяйства. В итоге частнопредпринимательскую деятельность было решено использовать прежде всего на небольших предприятиях потребительского сектора, в торговле, бытовом обслуживании. Эти сферы деятельности для белорусского малого и среднего бизнеса на долгие годы стали своего рода резервациями. По причине отождествления советской идеологией понятий «форма собственности» – «форма хозяйствования» и «субъект собственности» – «субъект хозяйствования» (субъекты появляются и исчезают), в экономике страны в рамках государственной формы собственности считалось возможным существование только государственной формы хозяйствования. Однако собственность реализуется через хозяйствование, поэтому в рамках государственной собственности возможна совокупность различных форм хозяйствования, включая семейную, кооперативную, арендную и акционерную.
В обсуждениях о проведении радикальных реформ в социалистическом методе хозяйствования Советского Союза главным стоял вопрос о возрождении чувства собственника, под которым понимались бережливость, рачительность, забота о своем. Радикальная экономическая реформа связывалась с переходом от однообразия к многообразию форм собственности и форм хозяйствования. Осуществлялся переход к экономике, включающей государственный, кооперативный и индивидуальный секторы, базирующиеся на различных формах собственности – государственной, кооперативной, индивидуальной. Предполагалось формирование и четвертого сектора экономики, основанного на сочетании различных форм собственности, включая инвестированный иностранный капитал. Однако термином «индивидуальная трудовая деятельность» советские реформаторы пытались подменить гораздо более точный, адекватно отражающий суть дела термин «частнохозяйственная деятельность», которая может быть основана не только на личном, но и наемном труде. Советские люди получили возможность воплощать в жизнь принцип единства личного и общественного. Несмотря на идеологические препятствия, возникшие в перестроечной экономике на пути экономической целесообразности и эффективности, должен был появиться новый субъект хозяйствования. Как показала жизнь, в эту парадигму вписывались пока индивидуалы и кооператоры, так как большинству перестраиваться самим оказалось значительно труднее, чем призывать к перестройке других.
29
Афанасьев В. С. Причины социально-экономических потерь на производстве // СонИс. – 1987. – № 3. – С. 85–89.
30
Методологические проблемы системного изучения деревни / отв. ред.: Т. И. Заславская, Р. В. Рывкина. – Новосибирск: Наука, 1977. – С. 127.
31
Межуев В. М. Почему у нас мало по-настоящему образованных людей // Лит. газета. – 1987. – 13 мая.
32
Абалкин Л. И. Курсом ускорения. – М.: Политиздат, 1986. -С. 115–116.
33
Абалкин Л. И. Перестройка: пути и проблемы. Интервью дир. Ин-та экономики АН СССР акад. Л. И. Абалкина с сов. и иностр. журналистами (сент 1986 г. – май 1988 г.). -М.: Экономика, 1988. -С. 50.