Страница 15 из 67
— «Ка-ким ты бы-ы-ыл, та-а-ким остался…» — затягивал Алексей.
— «Но ты и до-о-орог мне та-а-кой!..·» — подхватил Владимир.
Я подождал, пока они допоют до конца. Потом молча вытащил вторую бутылку. Собственно, можно было и попрощаться с ними, раз всех все устраивает, но Левонидзе, вскоре присоединившийся к нам, настроен был продолжать. Он выглядел свежо и бодро.
— Итак, уволившись из армии, вы занялись бизнесом, — произнес мой помощник, обращаясь по-прежнему преимущественно к полковнику. — И привлекли к этому делу брата.
— Так, — кивнул Алексей.
— Затем где-то в Китае подхватили кожную болезнь и некоторое время лечились в военном госпитале Бурденко.
— Да.
— Значительная часть сбережений ушла на лекарства, а потом еще и склад разграбили.
— Именно.
— Ваш брат сейчас находится в таком же бедственном положении, как и вы.
— Конечно.
— Тогда ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос. — Левонидзе открыл папку и начал что-то искать, хотя я был уверен, что у него все давно приготовлено и лежит на месте. Просто тянул паузу, чтобы напрячь нервы у ожидавших братьев. Я не сомневался, что в прокуратуре он был лучшим следователем. — Вот, — сказал наконец он и вытащил несколько фотографий. — Поглядите-ка. Откуда у вашего брата три месяца назад вдруг появился этот уютный двухэтажный особнячок в Красногорском районе и этот джип?
Я знал, что на снимках запечатлен и сам Владимир Топорков со своим новым имуществом. Но без супруги. Очевидно, эти приобретения составляли тайну и для нее. Попросту приготовил для себя запасной аэродром. Чтобы рано или поздно исчезнуть.
Пока Алексей рассматривал фотографии и опять хмурился, Левонидзе продолжил:
— Сделки оформлены через вторые и третьи руки, но концы-то всегда остаются. У меня есть и копии этих документов. Показать?
— Не надо. — Полковник бросил фотографии к неподвижно застывшему брату. Они упали к нему на колени и соскользнули на пол. — Это ты увел товар со склада. И имитировал ограбление. Зачем же ты, сука, газетами вместе со мной торгуешь и Рубли сшибаешь?
— Чтобы не догадались, — подсказал Левонидзе.
— А вот «Честерфилд» курить не стоило бы, — заметил я. — Для роли разорившегося в дым больше подходит «Прима» или «Беломор».
Владимир Топорков неожиданно засмеялся, поглядывая на всех троих.
— Уважаю, — сказал он. — Ловко сработано. Молодцы. Ай да психоаналитики. Вам бы в ЦРУ служить. Но я тебе, Леша, сейчас все объясню.
— У него на все есть ответ, — усмехнулся Левонидзе. — Давайте послушаем. Люблю мифы Древней Греции.
Алексей резко встал, но в драку не полез, а плеснул себе водки. Владимир протянул ему и свою рюмку.
— Ты меня благодарить будешь, — сказал он. — Наливай и слушай. Пока ты лежал в больнице, на меня наехали братки из Орехова. Вначале я согласился платить за «крышу», но потом они резко взвинтили цену. Тебе я ничего не говорил, потому что врач запретил беспокоить. Какой у меня оставался выход? Они грозили сжечь склад. Вот я придумал такой ход конем. В той ситуации это было самым разумным решением. Товар я вывез и продал оптом, а деньги вложил в домик. Не отдавать же все браткам.
— Но почему же ты мне позже ничего не сказал? — спросил полковник, все еще сомневаясь.
— Пойми, дурья твоя башка, этого нельзя было делать. Ты парень горячий, попер бы напролом и схлопотал пулю или загремел в больницу. Да и я вместе с тобой. Они бы еще и до жен добрались. Поэтому все приходилось держать в тайне, даже от моей жены. А так они видят: склад сгорел, сами мы бедствуем, торгуем газетами, вот и отстали. Надо было еще месяца три-четыре продержаться, а потом я бы рассказал всю правду. Вот тебе и загородный особнячок, и джип, и кредиторов нет, и братков, и деньги остались, и можно новое дело начинать. Опять вместе. Здорово все удалось?
Владимир победно посмотрел на брата, на Левонидзе и на меня.
— Снова вместе — не советую, — промолвил мой помощник.
— А можете вы опять оставить нас одних? — попросил Алексей.
— Ну разумеется, — сказал я. — Водки еще много. — И кивнул в сторону бара.
Смешное и трагическое столь часто перемешивается в людской природе, что только диву даешься, а порой смех и слезы еще густо приправлены кровью, как изысканное блюдо для таких гурманов, как я или мой помощник. Я высказал свою мысль Левонидзе, но он лишь пожал плечами, не разделяя моего мизантропского настроения.
— То ли еще увидим, — сумрачно изрек он. — Но хорошо, что у братанов Топорковых нет с собой боевых топоров или другого оружия.
— А ты их обыскивал, что ли? — спросил я.
— У профессионалов свои секреты, — уклончиво отозвался он. — Я же в твою мозговую кулинарию не лезу.
— И правильно делаешь. На кухне должен быть только один повар.
Левонидзе закурил, щелкнув серебряной зажигалкой. Такую я прежде у него не видел. Проследив за моим взглядом, он усмехнулся.
— Похожа, но не та. А вот часы у Ползунковой наверняка украл сам Бижуцкий. Он ведь клептоман и лунатик.
То, что Бижуцкий не всегда отвечает за свои поступки, если можно так мягко выразиться, я знал. Но до полнолуния было еще несколько дней, а в предшествующие сутки он вполне нормальный, хотя и несколько занудливый человек. Это во-первых. Во-вторых, Борис Брунович сидел слишком далеко от Ползунковой. Правда, теперь я вспомнил, что он вставал со своего места в самом начале завтрака. Камера плохо зафиксировала этот момент. В-третьих, откуда Левонидзе вообще знает про пропавшие часики? Об этом я и спросил своего помощника.
— Откуда? Об этом, наверное, только глухой не слышал, — ответил Георгий. И опять как-то уклончиво. Ползункова, конечно, женщина чрезмерно болтливая, но у меня появились некоторые сомнения в том, что она успела рассказать кому-либо еще о своей пропаже.
— Пожалуй, ты уже и о ее завещании знаешь? — спросил я, фиксируя взгляд. Он был непроницаем.
— О каком таком завещании? — задал Левонидзе встречный вопрос.
Я почему-то вдруг подумал, что это именно он час назад шуршал листвой и камешками возле грота. Но вслух об этом не сказал. Нашей беседе помешал неслышно подошедший Жан.
— Вам, Александр Анатольевич, звонила Нина. Та, вчерашняя, — доложил он. — Спрашивала, не появлялись ли здесь Николай Яковлевич или Маркушкин? Но я не стал вас тревожить.
— Значит, обоих потеряла, — усмехнулся Левонидзе. — Думаю, они пьют где-нибудь на пару и клянутся в вечной дружбе.
— Как знать, — произнес я, интуитивно заподозрив что-то неладное. Это лишь дураки учатся на своих ошибках и немного умнеют, а люди неглупые, вроде обоих «отцов» Максима, вопреки всем своим ошибкам, напротив, дуреют. К тому же меня отчего-то беспокоит сама Нина. Я уверен, что в ней уже произошел некий нравственный слом. Надеюсь, к лучшему. Хотелось бы убедиться в этом.
— Сказала, что перезвонит позже, — добавил Жан. — И мне показалось, что она была очень взволнованна, потому что пропал еще и Максим.
— Словом, все растерялись, — саркастично заметил Левонидзе. — Ушли в разных направлениях и не вернулись к домашнему очагу. Надо было ей сказать, что после посещения клиники Александра Анатольевича Тропенина многие пациенты исчезают почти бесследно и более никогда не возвращаются в свое прежнее физическое тело. Таковы законы психиатрии, или конфигурации фигур.
— В следующий раз так и скажу, — пообещал Жан. Он слегка наклонил голову и столь же бесшумно исчез.
— Его бы дворецким в Англию, в какой-нибудь старый замок с привидениями, — похвалил Левонидзе. — Впрочем, ему здесь тоже неплохо, да и призраков хватает. Порой не отличишь: кто еще живой, а кто уже мертвый. Но в любом случае у каждого из-за плеча какой-нибудь скелет выглядывает.
Я промолчал, поскольку был согласен с Георгием. А еще потому, что дыхание этого «скелета» ощущал и за своей спиной. Едва мы прошли несколько метров, как встретили Жанну.
— Наши дамы там, в теремке, готовы перекусать друг друга, — тревожно сообщила она. — Я как раз за вами.