Страница 14 из 67
— Александр Анатольевич! Вы-то мне и нужны. Присаживайтесь рядышком, места хватит.
Разумеется, я выполнил ее пожелание, фот представлял собой небольшую пещеру с естественным освещением. Вверху был проем, откуда на рыхловатое лицо Ползунковой причудливо падали солнечные лучи и тени. В глубине пещеры он сужался, превращаясь в узкий лаз, который вел неведомо куда. Еще при строительстве Загородного Дома местные жители говорили, что это очень древняя пещера, а лаз из нее ведет в целую сеть подземных катакомб. Когда-то в них добывали соль, в километре отсюда можно еще наткнуться на заброшенные карьеры. Возможно, они правы, но у меня никогда не возникало желания проверить это. Приготовившись выслушать Ползункову, я подумал, что речь вновь пойдет о пропавших часиках. Однако ошибся.
— Я написала завещание, — произнесла она столь торжественно, словно в ту же секунду должна была заиграть траурная музыка и начаться церемония прощания с ее телом. Выжидательно посмотрев на меня, она надолго замолчала. Но начала мурлыкать кошка, не веря в погребение хозяйки в этом каменном гроте.
— Продолжайте, — хладнокровно сказал я. Мои пациенты часто пишут всевозможные завещания, причем самые сумасбродные и дикие, а потом рвут их. И сочиняют новые.
— Я ездила вчера к нотариусу и заверила его, — уже менее торжественно проговорила Ползункова. — Он запер завещание в сейф.
— Разумно, — похвалил я. — Человек, говорят, смертен, правда, мне не довелось убедиться в этом на собственном опыте.
— Большую часть своего состояния я оставляю Принцессе, — продолжила Ползункова, не уловив моей иронии и гладя кошку, которой, по моему мнению, было глубоко чихать на все купюры с изображением американских президентов. — О ней будут заботиться, кормить, ухаживать и водить на мою могилку. Там ее всегда будет ожидать свежий творог с рынка. Будто бы от меня. — Тут Ползункова собралась пустить слезу, скривила лицо, но… передумала. В гроте было и так достаточно сыро. Где-то под землей били ключи. Даже слышалось их журчание.
— Алла Борисовна! — произнес я, желая ее поддержать. — Мысли о смерти очень вероломны, захваченные ими, мы забываем жить. Вам следует относиться к себе более великодушно.
— Нет, нет! — поспешно ответила она. — Я знаю, что скоро умру. Еще несколько дней назад мне было… видение. Ночью. Я не спала. НЕЧТО вошло в комнату и склонилось над моей кроватью. Оно приказало мне «готовиться». Вы знаете, даже У Принцессы шерсть встала дыбом.
Я не перебивал ее, поскольку у подобных пациентов магия сновидений бывает вполне реальной. Иногда с ними разговаривают двойники, ангелы, бесы или то НЕЧТО, о котором сейчас упоминала Ползункова. Но она вдруг сменила тему.
— Здесь есть кто-то чужой, — сказала она, понизив голос и тревожно оглядываясь. Взгляд ее остановился на узком лазе в подземные пещеры, откуда тянуло сыростью и заплесневевшим «рокфором». — Он ходит тихо и незаметно, все время прячется. Это именно он украл мои часы. Чтобы остановить на них стрелки.
— Полноте, — как можно мягче произнес я, хотя у меня самого после ее слов вдруг пробежал легкий холодок по спине. — Мы скоро найдем их.
Тут мне почудилось, что в глубине грота действительно кто-то стоит, прячась за каменным выступом. Я поднялся и сделал несколько шагов к лазу, но это оказалось всего лишь причудливой игрой света и тени. Зато у выхода послышался несомненный шорох. Ползункова вцепилась в мою руку, Принцесса вздыбила шерсть на спинке.
— Не уходите! — громко прошептала Алла Борисовна. — Это он.
— Я только взгляну. — Освободив руку, вышел из грота. Вокруг никого не было. «Какой-нибудь зверек пробежал, — подумалось мне. — Белка или еж».
Затем я вернулся к Ползунковой, у которой в глазах сквозил страх. Странно, что она решилась забраться в этот грот, коли так боится. Место не из самых приятных, даже слегка жутковатое.
— Абсолютно никого! — сообщил я как можно более весело. — Все это нервы. Пойдемте отсюда на свежий воздух.
— Нет, нет! — столь же торопливо, как в прошлый раз, ответила она. — Я еще не рассказала о завещании. Вы должны знать, что десять миллионов долларов я оставляю на нужды клиники. Поскольку верю в ваше благое дело.
— Вот знать этого я вовсе не должен, — шутливо отозвался я, — ибо мне захочется вас когда-нибудь отравить. Помните, как в Библии: горе тем, через кого в мир сей приходят соблазны…
— Нет, вы меня не отравите, — печально, но уверенно произнесла она. Добавив после небольшой паузы: — Меня найдут здесь, в этом гроте, зарезанной. — И постучала при этом по каменной кладке.
И вновь мы оба услышали какой-то подозрительный шорох, доносящийся то ли из лаза, то ли от выхода.
— Пойдемте! — решительно сказал я, протягивая руку. — Мы обсудим ваши проблемы позже.
Возле грота мы, естественно, никого не обнаружили.
Путь обратно пробегал по тропинке, вдоль которой были высажены особые морозостойкие мексиканские кактусы. Но зимой их все же покрывали специальной пленкой, а под ними шли трубы с подогревом. Иглы этих больших и причудливых кактусов были столь остры и тверды, что могли проткнуть насквозь даже человека. Если бы он возжелал побыть цыпленком на вертеле. Мне они никогда не нравились. Их посадила Анастасия, еще когда была здорова. Она говорила, что мексиканские индейцы кончают жизнь самоубийством, бросаясь на подобные иглы. В основном, девушки, от несчастной любви. И добавляла при этом, что так же поступит и сама, если я ее брошу. Фантазии, конечно, что же еще?
Но сейчас, пока я шел вместе с Ползунковой мимо этих чудовищ, мне подумалось, что вот стоит мне лишь подставить ногу и слегка подтолкнуть вдовицу, как она споткнется, выронит из рук кошку и непременно полетит на застывший в ожидании кактус с его смертоносными иглами. Одна из которых вопьется ей в висок Десять миллионов долларов перейдут на счет клиники, что будет очень своевременно, так как имелись существенные финансовые проблемы. Покуда мне удавалось скрывать эти неурядицы, латать дыры, но скоро, вполне возможно, об этом узнают все. И тогда моя головная боль станет достоянием гласности.
Однако я тоже имею право на некоторые фантазии. Тем не менее Принцесса в руках Ползунковой предостерегающе замяукала. Экие прозорливые существа эти кошки!.. Еще одна мысль, озаботившая меня в эти минуты, была о «некто чужом, незаметном, прячущемся», как выразилась сама вдова в гроте. Кто мог ей померещиться здесь, в парке или в Доме? Ведь нет же тут невидимок? Все «гости» практически всегда на виду, обслуживающий персонал тоже. Чужие, как принято говорить, здесь не ходят. Но ведь была предпринята попытка проникнуть на территорию клиники нынешней ночью? Или это имитация? Целью отвлечь внимание, направить поиски по ложному следу? Но кого и что следовало искать? Мне подумалось, что кто-то начинает вести довольно опасную и хитрую игру. Игру в прятки. Именно со мной. Где же мне искать того, кого зовут НЕКТО или НЕЧТО? Ответ сам выплыл на поверхность из моего сознания. Прежде всего я спросил себя: «Куда девается капля, когда она падает в пруд? Она исчезает».
Но, не так ли «исчезает» отдельный человек, когда он попадает в пруд (или тихий омут?) других людей?
— Смотрите, какая все-таки замечательная пара и как они подходят друг другу! — вывела меня из задумчивости Алла Борисовна, показывая рукой в сторону теннисного корта, где играли мои ассистенты Жан и Жанна. — Какие они оба гибкие и стройные, залюбуешься! Вот бы их поженить. А?!
Если бы она только знала, что Жан — гей, а Жанна — лесбиянка, и они ненавидят друг друга. Но в теннис играют действительно хорошо, со спортивной злостью и азартом. Мне были нужны именно такие помощники, поскольку среди моих клиентов не редки люди с самой причудливой сексуальной ориентацией.
— Поженим после следующей посевной, — великодушно согласился я и направился к Дому. Пора было возвращаться к братьям Топорковым.
Бутылку водки они уже уговорили, сейчас сидели полуобнявшись и душевно напевали старую песню.