Страница 38 из 77
Марина замолкла и потупилась. Брагин не мог заставить себя вымолвить и слова.
– Теперь ты понимаешь меня? Я не могу позволить использовать моего ребенка как очередной сосуд силы! Лучше я убью его сейчас, чем немногим позже это сделает эта тварь!
Брагин встал и подошел к окну, отдернул шторы. Яркий свет на мгновенье ослепил. За окном лето буйствовало сочной зеленью.
– Почему ты молчишь?
Брагин обернулся:
– Ритуал можно провести только в пять месяцев беременности?
– Да, – кивнула Марина. – А что? Что ты задумал, Федя?
– То есть получается, что после того, как выйдет срок ребенок Демьяну будет не нужен?
– Я не понимаю, к чему ты клонишь.
Брагин подскочил к сестре, он чувствовал, как свобода от принятого решения переполняет его изнутри. Горит, плавит нерешительность и страх.
– Мы сбежим.
– Ты сумасшедший! – воскликнула Марина и высвободила пальцы из ладоней Брагина. – Он нас убьет! Найдет и убьет!
Брагин ее не слышал. Он уже метался по тесной комнатке, кидал необходимые вещи на кровать. Потом достал серый дорожный рюкзак и кинул Марине.
– Собирай вещи. Много не бери, только самое необходимое. Я вернусь вечером, и мы уйдем из лагеря.
– Федя! Ты его не знаешь! Это страшный человек, он никогда нас не отпустит! Иногда я даже ловлю себя на мысли, что он давно не человек, – закончила Марина шепотом, словно боялась, что ее могут подслушать.
– Я его не боюсь. Я никого не боюсь. И я не дам никому убить моего племянника. Запомни это.
Марина грустно улыбнулась.
– Мы сбежим в другой город. Будем прятаться до тех пор, пока срок твоей беременности не перевалит за заветные пять месяцев, а потом осядем где-нибудь и начнем новую жизнь. Все будет хорошо, сестренка! Поверь мне.
Марина вновь расплакалась. Брагин скривился. Он не хотел расстраивать сестру, а особенно теперь, когда план наконец созрел в его голове, и так нужно было одобрение Марины. Не силком же он ее потащит из лагеря!
– Мне с тобой повезло, – всхлипнула она. – Родители бы гордились тобой, Федя.
Брагин наклонился к ней и зашептал:
– Все будет хорошо. Я обещаю. У нас получится. Мы начнем новую жизнь. Заново.
Марина улыбнулась сквозь слезы:
– Это неправильно. Это я должна заботиться о тебе, а не наоборот. Я старшая сестра. Я маме обещала, – она задрожала.
– У нас нет другого выбора, как заботиться друг о друге. Иначе мы погибнем.
Брагин подошел к окну и вгляделся в темноту ночи. Здесь ему открывался прекрасный вид на маленький подлесок и кварталы, что располагались ниже по микрорайону. Город горел разноцветными огнями. Где-то там, несмотря на почти глухую ночь, продолжала буйствовать жизнь. Брагин тяжело выдохнул, злость, что бушевала внутри, пропала. Уступила место горькому разочарованию. Сколько не пришлось пройти им с Мариной до того момента, как все в жизни наладилось, он никогда не жалел о принятом решении. А вот сейчас словил себя на мысли, что сомневается в правильности выбора. Может, стоило не вмешиваться в планы Верховного жнеца? Сейчас бы не пришлось наблюдать картину полного падения Влада в собственных глазах.
Неужто в племяннике больше от того чудовища, чем Брагин мог ожидать?
От мыслей стало невыносимо тошно.
Брагин открыл минибар, выудил бутылку водки и две стопки. Одну протянул Владу.
Потом разлил водку и не успел ничего сказать, как Влад залпом осушил стопку. Брагин молча повторно налил ему.
Свою порцию он совсем немного надпил. Подождал, пока неприятный тремор в груди улегся, и поставил полупустую стопку на газетный столик. Завтра дежурство, и что он за хирург, если руки будут дрожать после пьянки?
– Хорошо, что Марины давно нет. Она бы не пережила такого удара. Ее сын – убийца! – поделился Брагин, устало присаживаясь на диван.
Мышцы ныли, голова была полна ненужных мыслей, отчего сон никак не хотел принять уставшее тело в спасительные объятья.
Влад вздрогнул, будто от удара.
– Зачем ты так? Это больно!
– А ей не больно? – прищурился Брагин и сжал кулаки. – Той девочке, которую ты сбил, не было больно? Как думаешь, а сейчас ей больно? Что она чувствует, лежа без движений в реанимационном блоке? Каково это быть запертой в собственном теле, без возможности двинуться, заговорить или закричать от боли?
– Прекрати! Перестань меня мучить!
– Тебя? Мучить? – Брагин расхохотался. – Не смеши меня, пацан. Чтобы принести тебе мучения, надо очень постараться. Я не спрашиваю, как так получилось, что ты не заметил ребенка на дороге и сбил его, я не спрашиваю, превышал ли ты допустимую скорость, и по чьей вине произошла авария. Меня интересует только одно: почему в тот момент, когда я многократно возвращал эту бедную девочку из-за порога смерти, ты, вместо того, чтобы переживать за ее жизнь договаривался с полицией о заминке дела?
– Я испугался.
– Нет, Влад. Ты не испугался. Ты просто не умеешь думать ни о ком кроме себя. Ты помнишь, что первое взволновало тебя, когда ты переступил порог отделения? Ты переживал, что тебя посадят, если девочка умрет!
– Я не выживу в тюрьме! – закричал Влад, его трясло. – Перестань меня отчитывать!
Племянник горестно посмотрел на Брагина и тот ответил ему осуждающим взглядом.
Влад прошептал:
– Не могу же я добровольно пойти и сдаться в полицию! Свобода – это единственное, что у меня осталось, дядя! К тому же заявление за девочку никто подавать не будет, я узнавал. А с дорожной полицией я договорился. Да перестань ты так на меня смотреть! Твоя пациентка вообще психичка! Она из Подолки сбежала! И сейчас единственный кто пришел ее навестить – лечащий врач. Психотерапевт! Подумать только! Почему я должен хоронить себя заживо из-за безумной девки, что сама кинулась под колеса?!
Брагин не ответил, он в один глоток осушил оставшуюся жидкость в стакане. Тремор, что грозил ему завтра, сейчас показался ничем по сравнению с тем, что поднялось в душе от разговора с племянником.
– Мне никак нельзя в тюрьму! Это все равно, что добровольно подписать себе приговор! За те деньги, что я задолжал Зверю, он в два счета прикончит меня в тюрьме. Но перед этим проведет через все круги ада! Ты не знаешь его, дядя!
– Что? – Брагин вскочил с дивана. Его бросило в жар. – Кому ты задолжал денег?
– Зверю. А ты что его знаешь? – удивился Влад, сильнее вжимаясь в кресло.
– Зверь в городе?! – воскликнул Брагин. – Но это невозможно. Как ты мог так вляпаться?! Сколько ты ему должен?
– Сто тысяч, – нехотя признался Влад. – Карточный долг. Мне в ту ночь ужасно не фартило! Но я отыграюсь, я обещаю. Мне только нужно насобирать бабло на изначальную ставку!
Брагин пришел в себя только после третьего удара. Он разбил нос племяннику. Кривясь от вида крови, что заляпала его руку и манжет рубашки, словно он перепачкался дерьмом, Брагин нашел полотенце и вытер руки. Потом с отвращением кинул полотенце Владу.
– Утрись. Весь ковер мне загадишь.
Влад прижал полотенце к носу и запрокинул голову.
– Не смей, – процедил Брагин. – Никаких игр со Зверем. Ты должен как можно скорее собрать необходимую сумму и забыть этого… гхм… человека. Ясно?
Влад кивнул и скривился от боли.
Брагин вышел на кухню, порывшись в холодильнике, нашел большой кусок замороженной говядины и вернулся в гостиную. Забрав у племянника полотенце, он завернул в него мясо и вернул Владу.
– На вот, держи. Станет легче.
Влад послушно приложил мясо к переносице. Послышалось шипение. Сквозь крепко стиснутые губы племянника прорывались звуки боли. Брагин тяжело вздохнул, включил верхний свет и склонился над племянником.
Отложив мясо в сторону, он повернул голову Влада вправо, потом влево.
– Ничего серьезного, – заверил Брагин. – Кровотечение уже прекратилось. А фингалы всегда красят мужчин. Скажешь Даше, что получил боевое ранение – она оценит. Бурная ночь утешений и ласк тебе обеспечена. Герой.
Брагин усмехнулся, но потом сразу посерьезнел, наблюдая за странной реакцией на свои слова. Племянник морщился и кривился как от зубной боли.