Ради тебя 2

Лицо Демьяна застыло звериной маской.

Не успела я перевести дух, как третья волна боли скрутила желудок в узел. Руки и ноги налились такой свинцовой усталостью, что напоминали мне безвольные плети. Пошевелиться я не могла. Даже закричать возможности не было. Грудь сдавило какой-то невидимой тяжестью, точно на меня взвалили железобетонный блок, а в нос ударил стойкий запах земли. Не знаю, как долго это продолжалось.

Со свистом третья волна боли схлынула, чтобы тут же уступить место четвертой. Позвоночник обожгло пламенем. Оно было повсюду. Облизывало кожу лица, шеи, предплечий, спускалось к животу и обхватывало ноги. Я горела заживо, словно спичка. Запах паленой кожи и волос бил в нос, едкий дым спускался по горлу и вызывал приступы кашля. Язычки пламени, словно разноцветные искры плясали перед глазами. Мне хотелось разорвать на себе кожу, чтобы освободиться и умереть. Завыть в голос так громко и надрывно, чтобы волосы встали дыбом у всех, кто услышит. Но тело застыло послушным изваянием, а голос не подчинялся.

Когда мне показалось, что эта агония никогда не прекратится, пламя исчезло, принеся за собой неимоверное облегчение.

Я со страхом ощупало свое лицо, но никаких повреждений на нем не осталось. Даже ни одного ожога!

– Я знал, что ты придешь, – довольно сказал Демьян, поворачиваясь в сторону. За его спиной я не видела, к кому он обращался, да и сейчас это не было столь важно.

Мысли разбегались, внутри тела творились некие метаморфозы. Я чувствовала себя переполненной чем-то новым до краев. От всего творившегося ранее с моим телом не могла справиться с шоком. Хотелось ущипнуть себя до боли, чтобы удостовериться, что все это не дурной сон.

– Раз пришел, то заверши обряд, – приказал Демьян, отступая немного от жертвенника. – Смелее.

Мужчина вышел из общего круга и твердым шагом направился ко мне. Когда он остановился и опустил капюшон, открыв лицо, я еле сдержала крик. Прямо передо мной стоял… Ян. Его глаза сверкали синим пламенем и, как только он вытянул немного вперед руки – в ладонях прямо из воздуха появился длинный, искривленный полумесяцем, кинжал.

Глава 37

Держи меня крепче

Терпение не считалось благодетелью Кенгерлинского. После прошедшего часа, когда минутная стрелка издевательски медленно двигалась по циферблату, он это понял отчетливо, как никогда.

Время играло с ним злую шутку. Заняв выгодную позицию для наблюдения недалеко от поселения жнецов, Ян испытывал ни с чем несравнимую пытку. Ему было мучительно даже осознание того, что он находился слишком близко к Даше, но в тоже время настолько далеко, чтобы чем-либо помочь.

Он был полностью беспомощен.

Луна взошла и, если Демьян решил провести ритуал сегодня, то начнет он скоро. Или нет. Неведение, что именно задумал Верховный и как может повлиять на Дашу лишало Яна остатков фальшивого самоконтроля. Он готов был ворваться в поселение прямо сейчас, только чтобы убедиться, что Банши до сих пор в порядке. Лишь знание, что от его скоропалительных решений Даша могла пострадать, останавливало от необдуманных порывов.

Кенгерлинский старался абстрагироваться, сконцентрироваться на предстоящей битве, но мысли, то и дело, возвращались к девушке. Воспоминания были настолько реальны, что казалось, он ощущал вкус ее губ на своих, теплоту и нежность кожи под пальцами, а запах волос настолько ясно, точно вдыхал их аромат прямо сейчас. В такие минуты Яну казалось, что стоит только закрыть глаза, и он проснется, а Даша окажется рядом с ним: разгоряченная, улыбающаяся, влекущая.

Разочарование следовало за Яном по пятам.

Происходящее не было дурным сном, а жестокой реальностью.

– Прекрасно, – почти неслышно прошипел он себе под нос. – Просто прекрасно! Ты стал тряпкой!

Стараясь не издавать лишнего шума, Ян пошарил руками, залез во внутренний карман куртки и достал мобильный телефон. Он вновь включил программу слежения, чтобы просто наблюдать за точкой, которая в течении последнего часа ни разу не пошевелилась.

Кенгерлинский знал, что это было странным занятием, но именно так он каким-то образом чувствовал себя ближе к Даше. Точно, видя эту горящую красным точку, убеждался, что с Банши все в порядке. Глупо, конечно. Телефон никак не мог ответить ему на волнующие вопросы, но это успокаивало, и Ян уцепился за программу слежения, как утопающий в спасительный круг.

Ян уставился в экран и провел пальцами по точке, увеличивая изображение. Он дико желал услышать голос Даши, будто одно его звучание могло стереть все плохое, что случилось до этого.

Точно она являлась его персональным ластиком и могла вычистить из памяти последнее столетие…

Подобные мысли грозили привести его к еще большему унынию, чем сейчас. Разум стремился напомнить, что мечтательность и романтизм никогда не были присущи его характеру, а любые иллюзии рано или поздно развеиваются, как прах по ветру. Но сейчас Ян не собирался запрещать себе грезить о возможности приятного будущего, это помогало ему скоротать ожидание в одиночестве. Брагина он обманом оставил в больнице, попросив медсестру вколоть тому почти лошадиную дозу снотворного. Жнецы знатно продырявили голову несостоявшемуся папашке, пришлось накладывать больше трех швов, поэтому няньчиться еще и с ним, Кенгерлинский не подписывался.

Ян вернулся к своим размышлениям о Даше и не смог сдержать тяжелый вздох. Все стало слишком сложным и развивалось просто стремительно! Он совершенно не успевал адаптироваться к переменам, что происходили не только вокруг, но и в нем самом! Ян слишком долго запрещал себе даже помыслить о возможности совместного счастья с кем-то, прочно утвердившись в том, что одиночество – единственно верный путь для таких, как он. Когда же провидение столкнуло его с Дашей, он испытал величайшее потрясение, ощутив сильную тягу к ней на всех уровнях. Жажда трахнуть очередную девчонку не была для него в новинку, а вот желание заботиться, оберегать, дарить нежность и растворяться в ком-то полностью и безвозвратно – появилось впервые. Поэтому не только испугало до чертиков, но и заставило включить защитную реакцию, из-за которой долгое время он вел себя, как настоящий мудак, не позволяя даже себе признать очевидное: Даша была создана только для него, а он для нее. Впрочем, даже мысленно это признание звучало настолько нелепо, что Ян не стал повторять его вслух, но в очевидности правдивости – убедился.

Жаль, что понял это поздно для того, чтобы предотвратить это гребаное похищение.

Если бы Ян обладал знанием, как повернуть время вспять, он бы обязательно воспользовался этим и исправил свои досадные оплошности. Возможно, тогда не пришлось бы лежать, прижавшись без движений к холодной, сырой земле, и ждать подходящего часа, чтобы кинуться в решающий бой.

Кенгерлинский чувствовал себя безнадежно зависшим между прошлым и будущим. Он постоянно прокручивал в голове их последний с Дашей совместный разговор и находил все больше и больше моментов, где мог поступить иначе, чтобы вызвать совершенно другую реакцию. В воцарившейся ночной тишине, он мысленно проговаривал разные слова. И все они выражали извинение, тоску, расстройство, и все были настоящей чепухой. Ян надеялся только, что ему еще предоставится случай озвучить Даше даже подобную чепуху, чтобы она узнала, насколько сильно он сожалел о боли, что причинил ей. Он прекрасно понимал, что пройдет еще много времени, прежде чем они смогут преодолеть барьер отчуждения и по-настоящему узнать друг друга, чтобы намертво врасти клетка в клетку на всех уровнях, но безумно хотел наверстать упущенное и выпросить себе еще один шанс.

Ян привык всего добиваться силой и изворотливостью ума. В этот раз он намерен был отказаться от привычных принципов и предоставить Даше выбор. Он больше не будет требовать, заявлять несуществующие права, а будет просить.

Когда телефон тихонько завибрировал и Ян смог прочесть входящее сообщение, стало немного спокойнее. Адиса был в поселении, а значит, на поддержку с его стороны можно было рассчитывать. Он верил, что друг обязательно позаботится о Даше и не даст случиться ничему ужасному пока его не будет рядом. Слишком много времени он знал Узому, чтобы после одной единственной оплошности перестать ему доверять. К тому же разве Ян имел право кому-либо диктовать условия в сексуальных предпочтениях?