Ради тебя 2

Стыда во время того, как стянула платье и белье не было. Только страх.

– Будет неприятно, – предупредил он, когда помогал мне залезть на доску. – Не шевелись, иначе свалишься в пропасть.

Я побоялась даже кивнуть. Коленки дрожали так сильно, что казалось, не выдержат, подогнутся – сигану в этот темный провал. Все-таки внутренне, как ни крути, а продолжала уповать на чудо. Может, обещанный обряд окажется не таким уже и смертельным?

Зажмурившись, я старалась отвлечься от монотонно медленных прикосновений Влада. Мыл он меня голыми руками, отчего вся процедура становилась еще более мерзостной. Металлический запах крови стоял повсюду, еще теплая она струилась по моей коже. Влад что-то бормотал на неизвестном языке и в тех местах, где его руки касались моей кожи, тело неприятно жглось.

Я не заметила, как все завершилось. Влад помог мне спуститься, развернул белый рулон, это оказалась сорочка из тонкого батиста, и прикрыл мою наготу. После крови любое прикосновение к моей коже отзывалось жжением.

Когда мы вернулись обратно к жертвеннику, Влад вплел в мои волосы белые ленты, но не стал сооружать общую косу, а оставил их распущенными. Проделал он это в гробовой тишине.

– Прости меня, – после долгого молчания заговорил он. – Я не ожидал, что все именно так получится.

– И ты меня прости.

– За что?

– А разве не найдется за что? Ну, вот хотя бы за ту глупую выходку, когда решила порчу на тебя навести у гадалки. Слава Богу, что проклятие не сработало.

– Сработало.

Я приглушенно ахнула:

– Только не говори, что касался моей крови!

– Нет, – отрицательно мотнул головой он. – Меня прокляла ведьма. Сказала, что каждый раз, когда я задумаю плохое, вся гниль будет выходить из меня наружу. Пока не очищу свою душу.

– Бред какой-то.

– Поначалу я тоже так думал. А оказалось, что мое тело гниет изнутри. – Влад отогнул ворот рубашки, в проеме, что показался я увидела кусочек его груди, которая была сморщена, покрыта язвами и струпьями. – Не стоит меня жалеть. Лучше себя пожалей.

– Ты расскажешь, что меня ждет?

Влад вздохнул:

– Никогда не слышала про обряд раньше? Ну, да, конечно, не слышала. Ты же убогая. Верховный соединит ваши силы, а потом проведет тебя мысленно через четыре стихии: воздух, воду, землю и огонь. Когда с этим будет покончено, твое тело умертвят, а дух должен будет отправиться к предкам, чтобы отдать себя им в жертву. Если предки будут довольны, то сила к нам вернется, – он передернул плечами. – На самом деле я мало знаю об этом.

– Могу я тебя кое о чем попросить?

– О чем? – сразу напрягся он.

– Я хочу отправить письмо на электронный адрес. Ты сможешь это устроить?

– Из тысячи возможностей ты просишь меня предоставить тебе выход в интернет? В пещере?

– Я хочу попрощаться.

– Ну, хорошо, – нахмурился он и протянул мне свой айфон. – Я не уверен, будет ли здесь ловить сеть, но попробовать можно.

– Спасибо, – искренне поблагодарила, усевшись обратно на жертвенник.

К нашему общему удивлению, сеть работала исправно. Влад немного отошел, чтобы хотя бы сделать видимость моего уединения. Если позвонить любимому я не могла, то решила написать письмо. Это был лучший способ рассказать обо всем, что чувствую. Совершенно недавно, застав Яна за разбиранием каких-то бумаг по работе, я подглядела в компьютере адрес его электронного ящика. И так получилось, что запомнила… Сейчас вот пригодилось.

«Я умерла 17 мая 2014 года, – дрожащими пальцами, набрала я. – Неведение – ключ к счастью. Слепому, безмятежному, тягучему, банальному. Счастью. Правда бьет по голове сильнее молота, вышибает воздух и противным металлическим привкусом оседает внутри.

На самом деле я умерла 17 мая 2014 года. Именно тогда.

Ты помнишь? Землю осыпал белый, легкий, словно пепел, цвет вишни. Он невесомо кружил под последнюю весеннюю симфонию ветра, приглашал к танцу и тихо оседал оземь. Лепестки собирались в складках темно-коричневой куртки, тонули в липком красном шлейфе и путались в волосах. Их было множество. Разные, словно калейдоскоп событий, они напоминали мне о том, что не успела. Не смогла. Не сказала. Не призналась. И еще о тысячах «не» в моей прошедшей жизни.

Знаешь, я ведь никогда не знала насколько важно успеть. Просто успеть жить. Вовремя сказанное слово, объятие, признание или чувство… Все это мне не знакомо. Нет. С заядлым рвением я втискивалась в жесткие рамки – «нельзя, не сейчас, не сегодня».

Я многое тебе не сказала, Ян. Не сказала самое главное. И если ты читаешь это письмо, то уже и не смогу сказать.

Прости меня.

Я так привыкла тебя обвинять во всех своих бедах, что не заметила самого главного – во всем виновата только я. Мне очень хочется, чтобы это письмо никогда не пришло к тебе, чтобы я сама лично смогла сказать все, что нужно, но…

Прости меня, Ян. Я подвела тебя. Не справилась. Во мне нет столько силы. Ты переоценил мои возможности. Ты всегда считал меня лучше, чем я была. Хотя ни разу об этом не сказал, но я догадывалась.

Я воровка утерянных жизней.

Жизнь настолько эфемерная и хрупкая штука, что никогда не замечаешь, как она утекает сквозь пальцы. Не замечаешь до того момента, пока последняя капля не зависнет на пучке безымянного, вспузырится блесткой, подмигнет и… исчезнет…

Прости, что так и не позволила нам быть вместе…»

Закончив набирать текст, я ввела необходимый адрес и нажала кнопку отправления. Как только диалоговое окно сообщило, что письмо отправлено адресату, вздохнула с облегчением. Утерев слезы, отдала телефон подоспевшему Владу. Он выглядел обеспокоенным и виноватым.

– Не надо, – предупредила я. – Не хочу больше об этом думать. Долго еще ждать?

– Как только луна достигнет пика небосклона, начнется ритуал. Уже скоро.

– Хорошо, – выдохнула я.

На сердце было легко, хоть и тоскливо.

По пещере разносился равномерный гул от голосов нескольких десятков жнецов, что застыли по периметру большого круга. Они пели на странном и грубом языке. Мне казалось, что сквозь тень, которую откидывали на лица их глубокие капюшоны, я видела хищный блеск превдкушения в глазах. На самом деле, лиц не было видно, а глаз тем более. В центре круга, находилось всего двое, не считая множества насекомых. Я и Демьян.

Мне было приказано стоять на коленях, умостившись на жертвеннике. А Демьян, словно коршун, носился вокруг камня и совершал необходимые для обряда манипуляции.

– Кто-нибудь снимите с нее эту побрякушку, – вспомнились недовольные слова, которые он произнес перед началом ритуала. – А, ты уже сама сняла? Молодец.

Я склонила голову и посмотрела на грудь, в ложбинку которой как раз утыкался кончик моего амулета. Он был на месте, но, казалось, Демьян его не видел. Убеждать в обратном я его не стала. Мало ли…

Сначала ничего не происходило. Демьян махал руками, чертил в воздухе какие-то знаки, жнецы монотонно пели. Я молча наблюдала за всем этим со своего «насеста». Когда же меня настигла мысль, что весь этот ритуал Пробуждения на самом деле липовый и ничего страшного мне не грозит – накрыла первая волна жгучей боли.

Воздух собрался вокруг меня в маленькое торнадо, он образовал плотный кокон вокруг кожи, обдавая ее холодом. Легкие жгло от невозможности вдохнуть, глаза слезились, а паника устойчиво и решительно подбиралась к горлу.

Торнадо просочилось в меня, точно нашло лазейку и я, наконец, смогла натужно, с хрипом вдохнуть.

Счастье длилось мгновенье.

Фонтанчики воды появились из ниоткуда и взметнулись вверх, оплетая мое тело, словно живые лианы. Вода пыталась проникнуть внутрь меня через нос, рот, уши. Я захлебывалась, глотая. Невыносимый звон стоял в голове, точно извещая о том, что она готова лопнуть от перенапряжения. Испытание водой прекратилось прежде, чем мое сердце перестало бы биться.

Отплевываясь от воды, я вытирала мокрое лицо ладонями, чтобы рассмотреть, что происходило вокруг. Монотонный гул превратился в настоящий громкий вой. Жнецы покачивались, вознеся руки вверх и запрокинув головы, словно в трансе. Огни свечей удлинились и напоминали теперь настоящие языки прожорливого пламени.