Змееносец. Сожженный путь

- Понимаю, негромко промолвил Самойлов, отвернувшись. Он смотрел в окно, и совсем не слушал, напыщенные речи замполита. Он вспомнил, раннее утро, на городском кладбище, раскопанную могилу сына, и глухие удары топором, по "запайкам" металла... Как бешено, колотилось сердце, дрожали руки, а он спешил, бил себе по пальцам, нервничал, и спешил... Увидеть своего Артема... Не через маленькое окошечко, а в полный рост, любого, какого есть, увидеть, и обнять, частичку свою... И сорвав разбитыми пальцами ненавистную крышку, он увидел его... маленького, сухонького, почерневшего, с вытянутым лицом... А по телу, дыры от пуль, словно... Сынок... как же так... почему голый, почему не одели тебя? Неужели одежды нет в нашей армии, почему? Сынок, кричала душа, а на глазах наворачивались слезы... А потом была злость, вперемешку с горем... И тяжко на душе, и водка "не брала", а в груди словно "грыз" нутро, кто-то невидимый, и насмехался... А кулаки сжимались, злость копилась, и требовала, толкала, выплесни наружу!!!! И он не смог устоять, пошел... К дому военкома пошел, твердо, уверенно, только с одной целью,- набить лицо, этому напыщенному майору, круглолицему "душителю!". И найдя его во дворе, он молча бил его, со всей силы, не щадя, жестко, как учили на флоте. И стыда не было, только злость и горе, а стыда, не было... А после, опустив голову, он молча сидел на лавке, и что то говорил участковому Лобову, а думал о сыне... Артемке...

- Что же я мамке скажу, прошептал Самойлов, глядя через стекло вдаль.

- Вы о чем? удивился замполит, посмотрев на Самойлова.

Анатолий Матвеевич обернулся, взглянул на замполита, и тихо произнес:

- Если надо, мой рапорт, будет сегодня у вас, товарищ замполит. А сейчас, прошу не мешать мне, я должен заполнить журнал, и...

- Я думаю, начальник училища, перебил его Оверченко, поднимаясь, решит все ваши проблемы, одним "махом", злорадно улыбнулся замполит, и направился к двери. И партбилет сдадите, и характеристику я вам напишу, честную! Как есть, "приукрашивать не стану"!

Саша Карно, стоял в коридоре за дверью, и невольно слышал весь разговор. Он был настолько поражен, и растерян, что не мог даже понять, - зачем? Что происходит? Отчего? Прислонившись к стене, он смотрел перед собой, и не мог понять - почему? Нельзя писать, где погиб солдат, нельзя слышать правду, говорить ее,- почему? Оверченко, вышел из класса злой, взглянул на Карно, и громко сказал:

-Почему не на обеде курсант!

- Я на дополнительных занятиях, растерянно ответил Саша, глядя себе под ноги.

- Какие занятия, прикрикнул замполит. Марш на камбуз! Бегом!

- Есть, вздрогнул Саша, и побежал по коридору.

- Засранец, зло выругался замполит, и пошел к начальнику училища.

Столовая училища. В обеденном зале шумно, и пахнет кислой капустой.

Саша забежал в зал, сняв на ходу шапку, прошел к столу своей роты.

- О, Санек, ты, где шлешься? громко спросил Евсеев, потянувшись за хлебом.

- В классе задержался, буркнул Саша, сев за стол.

- Чего, "залет"? поинтересовался Бойко, худощавый, светловолосый курсант.

- Нет, покачал головой Саша. Дополнительное занятие, тихо добавил он.

Евсеев, "здоровенной фактуры" курсант, пристально посмотрел на Сашу, и ничего не сказав, принялся "за второе блюдо". Саша подвинул к себе тарелку с супом, и задумался, посмотрев в окно. Почему, и сам не знал, но вспомнил, как расставался с друзьями. Женькой, Витькой, тогда, весной, в гарнизоне. Германа уже не было, а он, сдавал экзамен по русскому языку и литературе, и точно знал, они с отцом уезжают, на новое место службы. Как то все обыденно было, и скучно. Или привыкли к такой жизни? Меняли гарнизоны, квартиры, школы, и в этой круговерти, совсем запутались... Интересно, что сейчас с ними? Где они? Герман то понятно, наверно в колонии, жаль, что так вышло... А Женька? Наверно в суворовское поступил, мечта у него была такая, наверно... Всегда быть первым, лучшим, как много в этом слове, думал Саша. Идти и не спотыкаться... Разве такое возможно? Почему правда, так сильно калечит? Никто не хочет слышать ее, никто. Мы вот учимся, нас учат, говорят одно, а "на деле" другое. Кому это надо? Несправедливо это!

- Саня, ты чего, раздался голос за спиной Карно. Он обернулся и увидел перед собой, спокойное лицо Максима Веснина. Заболел?

- Нет, покачал головой Саша.

- Рота встать, услышал громкую команду Саша, и вздрогнул. На выход!

- Ну вот, вздохнул Максим, "пожрать" тебе не пришлось, пойдем, похлопав друга по плечу, сказал Максим. - Да, ответил Саша поднимаясь.

- Ты знаешь, что сейчас в военкомат едем на приписную комиссию, негромко говорил на ухо Максим. Должны были еще месяц назад, а повезут сегодня, тяжело вздохнул Веснин, за спиной Карно. Ты вообще как? Настроен?

- Мне все равно, пожал плечами Саша, выходя на улицу.

- Говорили "залетчиков", в армию отдают, застегивая бушлат, продолжал, говорит Максим. И заметь, ни одного на флот, всех в "мабуту", представляешь?

- Куда пошлют, тяжело вздохнул Саша.

- Ты сегодня точно не в настроении, скривился Веснин. Пойдем, вон уже автобус подъехал. - Угу, кивнул головой Саша.

Строится! раздалась громкая команда на плацу.

Военкомат. г. Приморск. Через час.

В узком коридоре, пропахшем сыростью, столпились курсанты. В руках у каждого, исписанные "закорючками" листы бумаги, и маленькие серые книжечки. Лица напряженные, и совсем не веселые. Саша Карно, стоял, нагнувшись у подоконника с цветами, и торопливо писал, на тетрадном листе.

- Чего "царапаешь", усмехаясь, спросил Веснин, склонившись за спиной Саши.

- Не мешай, спокойно ответил Саша, продолжая писать.

- Захарова, уже отчислили, и в "стройбат" определили, слыхал?-тихо произнес Веснин. Представляешь, на практику, через три месяца, в море, "загранка", а его...

- И что? спросил Саша, не отвлекаясь.

- Да ты сам подумай, вся жизнь под "откос", кому это надо? Парню загубят будущее, и все, край. Ты вон сам, хотел в военное переводится, и запрос тебе пришел... Что, в армию хочешь "загреметь"? Дурость, покачал головой Максим.

- Что будет, то и будет, выпрямился Саша, держа в руке лист.

- И чего ты там написал, заглянул в листок Максим.

- Ничего интересного, ответил Саша.

- Постой, взяв в руки лист, Веснин стал читать.

- Тебе это не надо, сказал Саша, протянув руку за листком.

- Карно! раздался властный голос.

- Я! громко ответил Саша. К военкому!

- Есть!

- Дай сюда, взял листок Саша, взглянув на Максима. Чего? спросил он, видя недоумение на лице Веснина.

- Карно, ты дурак, да? прошептал Максим. Ты чего? Сам, в Афганистан просишься? Ты придурок? Или заболел? говорил растерянно Веснин.

- Придурок я, ответил резко Саша, и направился в кабинет военкома. Саша широко распахнул дверь, и вошел в комнату.

- Курсант Карно, громко представился он, вытянувшись у двери.

- Не кричи курсант, а то оглохнешь, подняв лысую, круглую, голову от бумаг, разложенных на столе, негромко сказал военком.

- Так точно! Есть! отрапортовал Саша.

- Все "невпопад", покачав головой, сказал военком. "Орлы морские"! Куда вас таких, тяжело вздохнул военком.

- Куда Родина пошлет, ответил Саша.

- Это точно, взглянув на Сашу, красными от недосыпа глазами, сказал военком. Отличник! Вон, на "красный диплом" идешь, листая бумаги из личного дела Саши, говорил военком, улыбаясь.

- Стараюсь, пожал плечами Саша.

-В армию хочешь, прищурившись, посмотрел на Сашу майор, оценивающим взглядом.