Страница 35 из 200
- Остановится!
Остановится, пронеслась эхом команда, по полю. Минеры замерли. Зафир, не открывая глаз, стряхнул ладонью пыль с тетради, и на ощупь, нанес карандашом, "закладку" мины. Затем он открыл глаза, опустил голову, посмотрел, и довольно улыбнулся. Пыль рассеялась, он посмотрел на своих учеников, и увидел, что те, сидят на корточках, каждый на своем месте, и терпеливо ждут команды. Зафир покашлял, прочищая горло, и громко скомандовал:
- Продолжай! Команда "пронеслась" по рядам, и все будто ожив, продолжили свою работу, установку мин. Зафир обернулся, и увидел веселое лицо Исмаила, что шел к нему навстречу. Он улыбнулся ему, и отвернулся, продолжая наносить установленные мины.
- Здравствуй Зафир, сел с ним рядом на ящик Исмаил, протянув руку.
- Здравствуй, кивнул Зафир, отложил тетрадь и поздоровался.
- Как здоровье, как дела, спрашивал Исмаил.
- Спасибо хорошо, а у тебя? улыбался Зафир, положив тетрадь на колени.
- Тоже хорошо, хвала Аллаху, ответил Исмаил. Ты не можешь отказаться от этой рискованной игры, указывая пальцем на минеров, спросил Исмаил.
- Нет, усмехнулся Зафир, глядя на своих "подопечных". Они обязаны мне всем, и будут говорить спасибо, за урок, что я им преподал, я уверен.
- Три месяца назад, у тебя погиб молодой парень, сказал Исмаил. Он много пользы мог принести...
- Да, я помню его печальные глаза, перебил Зафир. Он был больше похож на молодого осла, и смерть его, была глупость.
- Доктор Осама, волнуется о молодых воинах, что гибнут здесь, не принося пользы, в борьбе на своей родной земле, с ненавистным врагом, задумчиво говорил Исмаил. Каждая жизнь моджахеда бесценна, и принадлежит Аллаху, и только в борьбе с неверными, он погибает как мученик, принося себя в жертву...
- Я услышал тебя, снова прервал Зафир. На моих тренировках, не будут гибнуть воины Аллаха, обещаю тебе, и передай мои слова доктору Осаме. Я берегу каждого, будущего воина. А для испытаний, у меня теперь есть пленный, улыбнулся Зафир, повернулся и взглянул на тревожное выражение лица Исмаила. И этот пленный, будет умирать вместо них, негромко добавил Зафир, и снова, отвернувшись, стал смотреть на поле
- Ты хочешь убить этого русского, задумчиво спросил Исмаил, потирая рукой щеку.
- Его подарил мне Джалаль, сказал Зафир устало. Деньги за него не платят, работник он плохой. Я подумал, если он кушает хлеб, и пьет воду, надо трудится.
- Ты придумал, спросил Исмаил, глядя на сгорбившиеся фигуры в поле.
- Хорошо придумал, улыбнулся Зафир. У русских много приборов что ищут мины, а у меня, будет один русский, что "вынюхивает" мины, как собака, усмехнулся Зафир.
- Он будет твоей преданной собакой, удивился Исмаил.
- Самой преданной, ответил Зафир. Он будет бороться, за свою жизнь. И пусть она, не такая ценная, для меня, но ему, за нее, он будет хвататься, я видел его и говорил с ним,- будет.
- Почему? удивленно приподнял плечи Исмаил.
- Он понял, что не нужен своей Родине, и теперь, о нем, может позаботиться только он сам, больше никто. Если захочет жить,- выживет.
- Здесь, обводя поле рукой, сказал Исмаил, это неопасно. Согласен с тобой, ты сохранишь жизни наших воинов, и всегда покажешь им ошибки. Ты очень хорошо придумал, улыбнулся Исмаил.
- Он пойдет со мной за перевал, тихо произнес Зафир.
- Зачем? удивился Исмаил. Он сбежит от тебя, ты очень ошибаешься, пойми...
- Я заминирую его, и отправлю в русское посольство, спокойно промолвил Зафир, нарисовав очередную мину, в тетрадь.
- О! удивленно округлилось лицо Исмаила. Такая хорошая мысль! Я думаю, доктор Осама, услышав такую новость, будет очень рад, улыбался Исмаил.
- Да, кивнул Зафир, мы принесем русским большую беду, и это будет, их собственный солдат, сказал Зафир, и, отметив крайнюю мину, у себя в тетради, громко крикнул:
- Отойти на тридцать шагов!
- Ты очень хорошо придумал, задумчиво сказал Исмаил. Хорошо, резко поднялся он, мне надо ехать.
- Хорошо, ответил Зафир, протянув руку.
- Подожди, не выпускал его руку Исмаил. Как он понимает тебя? Он же не знает наш язык? А ты, не знаешь русский.
- Теперь я знаю и другой язык, улыбнулся Зафир, сказав на английском.
- А, я понимаю, кивнул Исмаил, улыбнувшись, ты говоришь с ним на английском. Но он, что, знает...
- Он знает этот язык, ответил Зафир на родном пушту.
- Хорошо, улыбался Исмаил, я поехал.
- Хорошо, кивнул Зафир.
Зафир встал, посмотрел на группу учеников в стороне, что молча стояли в ожидании его команды, и тяжело вздохнув, произнес:
- И примут неверные, смерть, из рук своих. Он поднял голову, посмотрел на голубое небо, и громко крикнул:
- Абдула!
Крайний в шеренге обернулся, и побежал к Зафиру.
- Садитесь здесь на ящиках, и учите взрыватели, распорядился Зафир, глядя на обветренное лицо юноши. А потом, вы будете сдавать экзамен, улыбнулся Зафир. Ты понял меня?
- Да, кивнул Абдула.
- Я поеду в кишлак, задумчиво сказал Зафир. Когда вернусь, мы продолжим обучение, добавил он на ходу. Он сел за руль старенькой "Тойоты". Посмотрел на пробоины в лобовом стекле, грустно прошептал:
- Путь мести длинный, главное не забыть о ней, в дороге...
Кишлак Джунуб.
Зафир подъехал к знакомому дувалу, и остановив машину, заглушил двигатель. Из калитки к нему навстречу, вышел угрюмый охранник.
- Здравствуйте, лениво произнес он, щурясь.
- Добрый день, ответил Зафир, выходя из машины. Приведи ко мне пленного, сказал он, направляясь в дом.
Охранник кивнул и направился через двор, к низкому глиняному сараю.
В доме. Через несколько минут.
Зафир сидел и молчал. Он держал в руках теплую лепешку, и смотрел перед собой. " Отца убили, брата, остался только я - один. И нет мне покоя, пока не отомщу русским за смерть, думал Зафир. Есть закон, и я должен отомстить, пока дышу, и здоров. Горечь, поедает меня изнутри, и жажда сушит. Кровь их должна пролиться, только она искупит, и честь..."
- Больно, поморщился Гнедин, подталкиваемый в спину автоматом. Он вошел в комнату, и увидел молчаливо, сидящего, Зафира. Охранник вышел, оставив их наедине.
- Сидеть, тихо произнес Зафир, не глядя на пленного.
Гнедин сел, и поджал под себя ноги. Зафир пристально посмотрел на пленного и сказал на пушту:
- Кушай хлеб, ты голоден.
Гнедин помедлил, и осторожно наклонившись, взял в руки лепешку. Потом взглянул на Зафира, и тихо сказал:
- Спасибо.
- Кушай, натянуто улыбнулся Зафир.
Гнедин поднес к лицу лепешку, вдохнул хлебный аромат, и с жадностью откусил большой кусок. Он не ел, он "хватал" куски лепешки, с трудом глотая, почти не пережевывая. Зафир с интересом наблюдал за ним, наполнив свою пиалу ароматным чаем. "Вот такие они, русские свиньи, думал Зафир, глядя на пленного. Грязные, испуганные, лживые, и вонючие. Вот такие как этот, пришли на мою землю, и хотят, что бы мы жили по их законам, да еще благодарили их. Они одурманенные вином, и кровью, ходят по нашей земле, и убивают, мой народ. Эти жалкие и трусливые животные. Почему их так бояться? Не надо бояться. Их ракеты и самолеты, танки и пушки, сколько всего, чем можно убить человека, они принесли в наш мир. Жалкие и слабые люди, думают что ракетами и бомбами, можно подчинить себе целый народ - глупцы. Бояться таких солдат, значит быть трусом с маленьким сердцем. Свободный народ нельзя покорить..." Гнедин быстро доел лепешку, и потянулся за другой.
- Нет, громко сказал Зафир на английском.
Гнедин проглотил кусок, взглянул на Зафира, и, облизнув губы, ответил на том же английском:
- Почему?
- Нельзя, сказал Зафир, глядя на пленного.
- Вода, пить, умоляюще глядел на Зафира пленный.