Змееносец. Сожженный путь

- Убейте ее, воскликнул магистр, вынув меч.

- Тварь демона, воскликнул один из рыцарей, и длинным мечом, рассек пополам змею, с первого удара.

Разрубленное тело змеи, быстро извивалось, и казалось, эти половинки, ищут друг друга, что бы вновь соединится, в одно целое. Рыцари, молча, смотрели на агонию змеи, а страх, все больше наполнял их тела, ненавистью. Магистр подошел к телу Али, склонился, и еще раз взглянув на него, прошептал:

- Нет на земле людей, чья дружба со змеями, была столь опасной! Не приходи ко мне "сарацин", я не боюсь тебя, усмехнулся магистр. Я разрублю тебя пополам, и ты не сможешь, вновь возродится, засмеялся де Ридфор.

Он выпрямился, и замахнулся мечом для сильного удара. Истошный крик, остановил его, в самое последнее мгновение. Кричал молодой рыцарь, орал от страха... Магистр замер, взглянул на тело Али, и глаза его расширились от ужаса!!! Али, открыв глаза, молча, смотрел на магистра, укоризненным взглядом.

- Нет, прошептал магистр, глядя в глаза Али.

- Да, негромко произнес Али, хриплым голосом. Я жив! добавил он, медленно подняв свои руки. Смотри, это я, говорил он, шевеля пальцами. Я могу подняться, только опусти меч, я жив. Али приподнялся, и уже стоял на коленях, скрестив руки на груди. Я поднимаюсь, произнес он, медленно выпрямляя ноги.

Спустя мгновение, он стоял перед рыцарями, живой, и пристально смотрел на магистра. Магистр медленно опустил меч, и, взглянув на Али, спросил:

- Как тебе это удалось? Ты дьявол? Факир? спрашивал де Ридфор, не сводя глаз, с худого тела Али. Говори! прищурив глаза, громко приказал он. Говори! Как?

- Ты казнишь меня? спокойно спросил Али, не опуская глаз. Он смотрел на растерянное лицо магистра, по которому, "волнами, пробегал страх".

- Говори! вскрикнул магистр, снова схватившись за рукоять меча.

- Ты не сможешь убить меня, сказал Али.

- Что ты сказал? разозлился де Ридфор. Я! Не смогу??? Да как ты...

- Страх связал тебе руки, и ноги, улыбнулся Али. И твоим рыцарям, посмотрев на угрюмых солдат, вокруг себя, сказал Али. На ваших лицах страх, и даже он не в силах, пошевелить вами. Ты можешь убить меня. И я убью тебя. А кто мне запретит? спокойно говорил Али, глядя на магистра. Не говори что ты достойный, ведь и я достоин, как и ты и только Бог может сказать, чье время пришло - умирать. Правда?

- Как ты смеешь говорить со мной о Боге, вскрикнул магистр.

- У меня тоже есть Бог, мой, его имя Аллах, или ты противишься?

- Ты "грязное животное" со злостью произнес магистр. Ты умрешь!

- Хорошо, вздохнул Али, глядя магистру в глаза. Ты убьешь меня именем Бога? Своего Бога? Скажи?

- Я выпущу из тебя черную кровь, как из грязного барана, громко сказал магистр, и приставил меч к груди Али. Я отчищу землю, от грязи!

- Ты Бог? спросил Али, совсем не испугавшись. Если так, то я заберу и твою жизнь, зачем она тебе. Принеси свою жизнь во имя своего Господа. Да? А я, отдам свою, во имя Аллаха. Да?

Магистр растерянно смотрел на тщедушное тело Али, и не мог вымолвить и слова. Он молчал, а рука его, стала подрагивать.

- Прикажи солдатам отступить, и пусть нас рассудит наша вера. Тот, кто грешен, умрет, нет - получит жизнь, как награду. Станет жить и молится. Прикажи! Убивать крестьян и безоружных, значит избавлять землю от "нечистого", да? Ты рыцарь, покажи свою силу и добродетель. Бог тебе говорит убивать? Скажи? Ты магистр, ордена Храма, крестоносец!

Али был спокоен, он знал что говорит, и не ждал от рыцарей пощады. Но, внутри клокотала злость, - почему? и пусть это последний вздох его жизни, высказать он должен, и помолится.

- Придет и твой час, прошептал Али. И ты, будешь прыгать на раскаленных углях, и умолять своего Бога о пощаде. Услышит он тебя?

Магистр вдруг опустил меч, и, глядя на каменные плиты под ногами, громко сказал:

- Дарю жизнь тебе, но, подняв голову, добавил он, что бы испытать все мучения, во имя веры твоей в Аллаха. Я хочу смотреть, как спасет она тебя. С этого дня, ты раб!

- Убей меня рыцарь! рабом я не стану, твердо сказал Али.

- Бог, усмехнулся де Ридфор, твой, ткнув пальцем сказал магистр, не принимает такую жертву. Ты должен искупать свои грехи на земле, в молитве и страданиях, и тогда, он простит, весело улыбался магистр. Ты раб! изменившись в лице, зло произнес де Ридфор. В клетку его!

- Магистр, негромко произнес Себастьян. Яма пуста.

- Нет, покачал головой де Ридфор. Он заслуживает долгой смерти, и пусть сам Бог, покарает его. Зачем ему жизнь? Он рожден быть рабом! усмехнулся магистр.

- Смерть твоя будет страшной, тихо произнес Али. Пощады попросишь, как глоток воды. А дадут тебе, железные оковы, и станешь ты хвостом вилять, как пес облезлый, жизнь спасая. И предателем станешь, и Бога своего отвергнешь. Ты, рыцарь, Христа!

- В клетку раба, крикнул разъяренный магистр. В клетку!

Рыцари обступили Али, и, толкая копьями, в тело, "погнали " его в сторону большой железной клетки, у внутренней стены замка.

- Грязный раб! недовольно выкрикивал магистр, направляясь в сопровождении Себастьяна в коллонаду. - О Боге говорит! Раб!

АФГАНИСТАН. 1987 год. Провинция Кунар. (осень)

Говорят что осеннее солнце холодное? Не верьте, самое ласковое и теплое, именно осенью. И небо пронзительно синее, и вода прозрачная, и горы "бархатные"... На скальном выступе, прячась за валуном, сидели двое, и рассматривали в бинокль, выход из ущелья, и реку. Один, мужчина средних лет, с бородой, хотя для суровых условий жизни в горах, он мог быть и стариком. Он, молча, смотрел в бинокль, а затем, ставил пометки в карте, разложенной у себя на коленях. Второй молодой, с болезненным лицом, тоже пристально рассматривал реку, и "косые отроги" ущелья, уходящие вверх словно "стрелы". Одеты они были в традиционную одежду мужчин пушту. Это были минеры. Тот, что старше Исмаил, второй инструктор базы муджахедов по взрывному делу. А второй, молодой и очень талантливый ученик Зафир. Они пришли из Пакистана ночью, пройдя по ущелью 12 километров, и сейчас на рассвете, рассматривали местность, где предстоит минирование.

-Долго тебя не было дома, воин? шепотом спросил Исмаил, опустил бинокль, и взглянул на Зафира.

- Очень долго, с грустью произнес Зафир, не отрываясь от наблюдения.

- Хорошо на родной земле, улыбнулся Исмаил.

- Да, повернувшись ответил Зафир. И небо другое, улыбнулся он в ответ.

- Только сила, победит слабость, а ум, одолеет беспечность и злость, задумчиво произнес Исмаил, поднес бинокль к глазам, и добавил:

- Мы разозлим их, и они, заразившись злостью, попадут в наши ловушки.

- Посмотри вон туда, на дорогу, сказал Исмаил, указывая рукой.

- Какая она?

- Дорога? переспросил негромко Зафир.

- Она.

- Она извивается, словно змея, и совсем открытая, от реки, и от ущелья, тихо говорил Зафир, расматривая в бинокль местность. Если ставить мины, как учили, надо идти только ночью, или "шурави" заметят нас, и убьют.

- Ты не зря кушал хлеб Зафир, опустив бинокль, улыбался Исмаил. Занятия в лагере, и усердная молитва, сделали из тебя храброго воина. А я только дал тебе в руки оружие, которым ты сможешь убивать неверных, очищая свою Родину. Полгода, и ты, вместе со мной, приложишь руку свою, к истреблению неверных, что оскверняют нашу землю. Они отнимают наши жизни, а мы, будем резать их! Они будут улыбаться нам, и бросать перед нами хлеб, и мы ответим тем же, только наш хлеб, будет горек. Он замешан с кровью, их кровью, неверных и грешных людей!

Зафир смотрел на своего учителя, и жадно "впитывал " в себя каждое слово. Он давно хотел мстить "шурави", но его только учили, а желание, перехлестывало, " за край"... И вот, для него настал час первого испытания, где очень много, зависело от него. Он был готов, и горд, тем, что именно ему, дали такое поручение, он все сделает, он отомстит, за смерть, что принесли в его мирную жизнь, грязные и пьяные "шурави". Отомстит! Он давно мечтал, видел во сне, как сам, своими руками, душит мерзких "шурави", что топчут его ногами на пыльной земле, и стреляют в спину... Нет больше горя правоверному, чем "неверные", осквернившие его дом!