Змееносец. Сожженный путь

- Что вам салаги сделали? А? тряс его Сизый, за горло. Что они вам сделали? повторил он.

- Ничего, выдавил из себя Пудов.

- Так что же ты сука, пи...шь их по ночам! А? крикнул Сизый, и сильно ударил в лицо Пудова. Он еле удержался на ногах, а Сизый, продолжал свой жуткий допрос, не сводя глаз, с опухшего лица Пудова. В это время Хват, спокойно, с расстановкой, бил остальных, собрав их в кучу, на земле. Он охаживал их, со всей "дури", напольную, только хриплые стоны, раздавались в ответ. Курсанты, по обе стороны, молча, наблюдали за происходящим, и никто не изъявлял желания, влезть, или помочь. Все понимали, восстанавливается справедливость. Саша покрутил головой по сторонам, но, так и не увидев его, с досадой сплюнул себе под ноги. "Только одного человека не хватало в этой компании, подумал Саша, утирая разбитую губу, наш старшина, сука такая, - скрылся".

- Хорош Сизый, отряхиваясь от пыли, вышел в центр, высокий, худощавый старшекурсник. Сизый обернулся, кивнул, и отбросил от себя пыльное тело, курсанта Пудова.

- Значит так, подняв руки, громко сказал худощавый, обращаясь ко всем. Салаги, тянут свою лямку, то, что положено, выполняют, наряды и прочее. Все остальное, вне устава, а значит, будет караться, как сейчас, все поняли? громко спросил он.

- Поняли, раздались уставшие голоса.

- Тогда расходимся, опустил он руки.

- Пока "козлы", пнул Зябликова по заднице, Хват. Скажите спасибо, что жопы не порвали! Уроды!

Утром в училище, конечно, был "вселенский шухер, до небес"! Замполит брызгал слюной, и пугал старший курс "нарами". Начальник, вежливо, но настойчиво, просил утихомириться, угрожая отчислением. Слушали все, и кажется, были довольны! Старшина Москвин, сука долбанная, самостоятельно подал рапорт о переводе в другое училище, и оставшееся время, ходил тихо, и почти незаметно для окружающих. А старшиной первокурсников стал Володя Шаликов, достойный, и ответственный курсант. Казалось все осталось позади, но только вот уже вторую неделю, Саша не мог выйти в увольнение. Сбежать в "самоход", было очень просто, из учебного корпуса, но он не хотел подставлять своих товарищей, и с тоской глядя в окно, думал о ней, прекрасной и единственной девушке, что полюбил, об Алене. Он думал о ней, и чем больше, тем глубже, след оставался в его сердце, от тоски и уныния,- разлука. "Даже номер телефона не знаю, сокрушался Саша, как мне ее искать? А она приходила к нему во сне, ласкала его, целовала, они были близки, и тело дрожало от восхитительных прикосновений..."

- Таким образом, базис и надстройка, совмещают в себе... вдруг ворвался, скрипучий голос преподавателя в мечты. Саша с тоской посмотрел на пожилого "препода", и закрыл тетрадь.

- Ты чего, толкнул его в руку Разов.

- Тебе не понять, шепотом ответил Саша, и уставился в окно.

1187 год. ЗАМОК КРЕСТОНОСЦЕВ. РАССВЕТ.

И только небо, увидит мои слезы, и расступятся горы, солнце обожжет своим прикосновением, а я буду жить. Потому что я не боюсь. Страх приходит внезапно, и только ожидание его, превосходит силы наши, в "сто крат". Не жди его, иди с гордо поднятой головой, ибо ты и есть, повелитель, и всемогущ над собой, и только так... Скажи себе, что надо, и иди... Многое познается, но больше забывается. Лишь вера, живет с нами до конца, плох ты, или хорош, она живет, или спит, но все одно, к ней придешь, быть может поздно... В себя, в людей, в Бога. Упоительные блаженством дни, или оскверненные врагом, или черные дни утрат, она всегда рядом, незаметно, дыша тебе в "затылок", живет...

Али сидел неподвижно на дне ямы. Глаза его были закрыты, дыхание неслышно, а тело твердо. Небо над его головой посветлело. Ночь, нехотя отступала, погасив последнюю звезду. Тяжелые шаги, гулким эхом отдавались на каменных плитах двора. Они приближались, и вот уже, чье-то дыхание... На краю ямы, стоял рыцарь, и пристально смотрел на Али. Он не молод, убелен сединами, и покрыт шрамами, "словно старый камень, иссеченный ветрами за тысячу лет". Он смотрит, и молчит. Потом, тяжело вздыхает, и негромко говорит, обращаясь к Али:

- Ты живой? Скажи мне? Ты живой?

Не дождавшись ответа, он обошел яму, и встал напротив Али, пытаясь разглядеть лицо.

- Умер "сарацин", прошептал рыцарь, качая головой. Ни слова, ни крика, просто умер, и покинул этот мир, вздохнул рыцарь. Нет на земле, человека, что может спастись от змей, нет. Гордецов видел, безумцев, бесстрашных, обреченных, а такого не видел. Змея ненавидит людей, и жить с ней страшно и смертельно. А этот оборванец, подумал, что может покорить змею, дикарь, усмехнулся рыцарь, повернулся, и пошел к воротам. Тусклый свет, осветил застывшее лицо Али.

Солнце медленно выходило из-за гор, освещая пустынный двор замка. У ворот дремала стража. Лишь только первый луч, коснулся тела Али, пальцы на его руках вздрогнули. По телу пробежала дрожь, и он открыл глаза.

- Эй, вы что, заснули, раздался громкий, недовольный голос.

- Нет, послышался ответ.

Во двор замка, широко ступая, в сопровождении рыцаря Себастьяна, вышел магистр де Ридфор. Недовольный, какой то "растрепанный", и злой, он направлялся к яме.

- Ты мертвый, ты мертвый, твердил он себе, глядя под ноги.

- Нет столько сил в людях, что бы победить змей, нет! Ты мерзкое создание ада! Ты приходил ко мне во сне, ты мучил меня, страшными пытками, ты ...

Он приблизился к яме, посмотрел на Али, и, склонившись прошептал:

- Ты мертвый. Но почему я видел его живым? спросил магистр, обращаясь к Себастьяну.

- Вчера он был живым, усмехнулся Себастьян. А теперь...

- Это правда? взглянув на Себастьяна, растерянно, спросил магистр. Но я видел его, как тебя, он был у моей постели, и смотрел на меня.

- Это мираж, спокойно ответил Себастьян.

- Нет, покачал головой магистр. Так явственно, и в очертаниях его, жизнь билась, а ты твердишь мне о другом, говорил он, расхаживая вокруг ямы. Взгляни на него, ткнув пальцем вниз, сказал магистр. Он будто умер, и неподвижен. Взгляни!

- Он умер, посмотрев в яму, равнодушно произнес Себастьян.

- Я не верю! взорвался гневом магистр, взмахнув рукой. Не верю! Поднимите его, я хочу увидеть глаза этого "сарацина", поднимите!

- Да магистр, склонил голову Себастьян. Вы увидите.

На дне ямы, сидел Али, поджав под себя ноги, а вокруг, были змеи, много змей. Они были неподвижны, и кожа их восхитительно блестела на утреннем солнце. Тело Али, с трудом подняли из ямы, с помощью длинных копий. Опустив тело на землю, крестоносцы обступили его со всех сторон.

- Гляди, он мертвый, шептал один, выпучив глаза.

- Нет, он высох за ночь, смотрите, его кожа почернела, указывая пальцем, сказал второй, со шрамом на лице.

- Он не кричал, пожав плечами, произнес седой рыцарь, что смотрел на Али ранним утром. Люди не умирают, молча, сказал он негромко.

- Он жив, послышался раздраженный голос магистра.

Рыцари расступились, и в круг вошел магистр де Ридфор. Он пристально смотрел на тело Али, разглядывая каждую складку, его "лохмотьев". Он стоял напротив тела, склонившись, и глядел... Тело Али было в той же позе, что и в яме, ничего не изменилось, он, словно застыл...

- Умер, или нет, прошептал де Ридфор, прикоснувшись рукой, к плечу Али. "Лохмотья" на теле Али зашевелились, магистр, отпрянув назад, схватился за рукоять меча.

- Дьявол! громко сказал он, глядя на тело.

Рыцари с опаской смотрели на "засохшее" тело, готовые в любую минуту, изрубить это тело на куски.

- Кто-нибудь, не выдержал магистр, что в нем?

-Смотрите! раздался испуганный возглас.

Из "лохмотьев" медленно выползала большая черная змея. Она спустилась вниз по телу, и застыла у ног Али, в угрожающей позе.