Страница 4 из 22
«Не одна жена, и на постоялом дворе говорят, что это бык; правда, одна баба сказала, что он не больше городского козла, да все же не совсем козел, а хоть мал да бык!»
– Когда тебе все говорят, что это не бык, то и не смей перечить… а не то, отправить тебя на съезжую, так другое заговоришь.
«За что же? если этот бык и впрямь не бык, всеж не я его, того… не яж виноват.»
– Что с ним калякать по пусту, – сказал мужик с рыжей бородой, – коли он его продавать привел, то давайте покупать; ну, говори, борода, что стоит твой козел?
«Да что стоит… я теперь не знаю как и сказать: если он взаправду бык, как я сам покупал, то рублишков бы десяток взял…»
– Глупая ты голова, глухой тетерев, говорят тебе все, что ты спятил с ума, так уж и не смей пустым местом умничать! говорят тебе, что ты козла привел, так козла и продавай, а людей не надувай! Вишь ты простота какая, ты еще видно не знаешь чем крапива пахнет!
Пригорюнился Парамон; то на быка посмотрит, то на своих честных покупателей, а те так к нему и льнут, что мухи к меду, не дают ему проходу, хотят чуть не силой быка отнять Думает Парамон: враг его знает, как это сталося!.. Кажись я козла на дворе оставил, а быка привел; дорогой уже не переменился ли он; а мне все сдается, что это бык!.. видно делать нечего, надо с волка мы но волчьи выть 5 в собачьей стае по собачьи брехать… махнул рукой и сказал: ну, буде он и вправду козел, так всежь десяти рублей стоит небойсь: он у меня прошлым летом пашню пахал, а ваши городские козлы этого не сделают.»
– Да ты еще подсмеиваешься!.. Пойдем на расправу к судье, он тебе растолкует, какой породы животина твоя!
Парамон не в шутку сробел, и так и этак, биться, маяться… на том бедняга и покончил, что молодцы-покупатели сунули ему в руку сколько-то денег мелких потертых серебряных; он было сощитать, а ему нахлобучили шапку по самые плечи да каждый еще пристукнул по разу; и пока он выбился из под шапки своей да оправился, глядит, нет возле него ни продавцев ни быка, а только в руках три гривенника.
Всплакнул сердяга, утерся рукавом и пошел прочь от базара куда глаза глядят. Глядь, подвернулся опять к нему тот молодец-сорванец-общипанец, что подбивал с собой на базар идти, подвернулся, как вытный и спрашивает:
– Что, дядя, за сколько быка-то продал?
«Да то говорят не бык, а козел видишь был!..» и поразсказал Парамон как и что с ним подеялось.
– Экой ты! – говорит удалый оборванец, – ты бы не продавал, а меня б подождал, это тебя обманули как-нибудь, как это ты обмишулился? Эх не хорошо, не ладно; ты, кажется, молодец крепко сшит, да скроен не складно!.. у тебя вишь борода с ворота, а ум с приколиток!.. как это на себя такую дурь напустить, быка за козла на базаре спустить?.. эх, не ладно!..
«Что делать, добрый человек, говорит Парамон, тяжело вздыхаючи; что делать?.. Твоя милость от меня отвернулся, а эти лиходеи оступили кругом и продраться подальше не дали…
– Что же ты теперь намерен делать?.. козла чтоль продавать?
«Нет, родимый, уж боюсь пуститься на это: если уже здесь быка за козла приняли, то пожалуй козла за собаку почтут; нет, уж лучше его на селе продам где-нибудь, авось не дешевле городского дадут, хоть будет с чем домой дойти.»
– Ну ин ладно; жаль мне тебя да помочь нельзя; пойдем вместе до постоялова; я опять провожу пожалуй, мне; опять туда же путь лежит.
«Очень благодарен, кормилец, да мне скоро-то нельзя: надо бы жене коты купить, а вот что станешь делать, не знаю как быть: сунули эти ахаверники мне деньженок, да купить на них не придется, хоть бы уж еще своих доплатил: у меня есть рублишка с два…»
– Пойдем вместе, изволь я покажу где купить, с меня, по знакомству, возьмут дешево»
Парамон радехонек. «Окажи милость, благодетель!» И привел его благодетель в лавку к продавцу; а лавка та Бог знает с чем, премудреная: всего товару в ней только и видно какие-то железки висят, да валяется разное стекло битое, да тряпки, да лоскутья суконные. «Где же тут коты-то?»
– А вот он принесет… Эй, брат, Василий! мы пришли у тебя коты купить, дай-ко нам получше какие!.. Отдавай ему деньги, он достанет сей-час!
Полез Парамон в кошель, достал деньги последние и отдает, сердяга, чуть не плачучи; а кривой Василий посмотрел искоса на покупателей, взял деньги и говорит: – Войдите, обождите: у меня здесь этого товара нет, а я в палатку сбегаю!
И точно, мигом слетал, принес коты… ну уж и коты!.. Фу-ты!.. Парамон и глазам не верил: зеленые, лощеные, красным ремешком обведены, и где сшиты не видать: все смолкой замазано! Очень рад Парамон, что хорошу штуку купил, и о быке позабыл, хоть нет ничего в кошеле, да на душе стало веселей, жена не обидится.
Кланялся, кланялся Парамон за такую обнову, а кривой Василий, такой ласковой, говорит: – коли хочешь еще приходи, и лучше, говорит, добуду и дешевле возьму!
И парень-добряк не соврал, проводил Парамона до постоялова, и спросил когда он домой пойдет и в какую сторожу, пожелал Парамону хорошего пути и распростился с ним как надобно.
VI. Что такое с козлом сталося?
Не зевая долго, не мешкая, собрался Парамон в дорогу; уложил коты за пазуху, вздохнул раз о быке, взял козла и отправился обратным путем, таким, же чередом, как и прежде шел.
А знакомец его забежал давно вперед, отыскал своего приятеля, Яшку солдата-служивого и рассказал по какой дороге Парамон пойдет и кого за собой поведет… Кажись на что бы это, что у людей за любопытство такое имеется?
Идет-бредет Парамон домой; привязал козла веревкою крепко на крепко и тащит за собой да думает… Козел упирается, как будто ему жаль с городом расстаться, а Парамон знай его тащит, да говорит себе на уме: – нет, непутный, не быть тебе в городе, а пойдем в село, там все-таки ты пригодишься, а в городе взятки-гладки: назовут тебя козлом, да и возьмут даром, а меня прибьют: не торгуй таким товаром; нет, здесь не по деревенскому, здесь купить – как козулю убить, а продать – как блоху поймать; здесь покупать ладно, а продавать накладно!
Так-то идя да раздобарывая, тащит Парамон козла, да как вспомнит зачем в город он отправился, то вынет из-за пазухи коты да и посмотрит на них, и станет ему веселей, и опять он поволочет сердягу своего козла прикрученного.
Вот и идет он таковым манером, такой ловкой поступью идет глухой улицей; только прошел не много, а из переулка за ним следом и вывернулся молодец-оборванец, что коты покупал, да еще и не один, а с солдатом-Яшкою; и вот они тихомолком, не стуча, не спеша подкрались сзади к Парамону да и хвать за веревку, а Парамон думает, что это все козел упрямится, ну сильней тащить да ругать его больше прежнего; меж тем молодец-знакомец отвязал козла и был с ним таков, а солдат-Яшка обортал себе голову веревкою, что козел привязан был, и идет за Парамоном упираючись; а Парамон все таки тащит, знай таки надсажается.
Вот, как только молодец-знакомец увел козла из виду, солдат-Яшка стук ногой о землю, и давай назад пятиться.
«Что? ай зацепился, псиная порода!» молвил Парамон на козла досадуючи; отлянулся – вот-те на!.. вместо козла стоит солдат обортан веревкою, и голову повесил и руки сложил, ни слова не говорит, а плетется за Парамоном, переступает, как будто так надобно.
Парамон разинул рот и руки распустил: что-мол это за оказия?
– Что такое, думает, ай мне мерещится?.. Потянул веревку, и служивый идет потупившись, выпустил веревку – и служивый стал как вкопаной… Парамон инда вскрикнул: – «что это такое? кто тут это такой?»
– Да это я, – отвечал Яшка жалобным голосом, – бывший козел твой; опять я, видишь, стал чем быть надобно, а впрочем тебе перечить не смею; что делать, твоя воля! куда хошь туда и веди, что пожелаешь, то со мной и делай!
«Полно, служивый, морочить! скажи ж, где мой козел?»
– Я все ж, и козел, и служивый; это все я один.
«Как так?»
– Да так: я, видишь ли, проклят отцем с матерью за одно дело фальшивое; они мне сказали: что вот-де ты сын такой-сякой, понаделал-де ты сын непутное, так вот тебе и зарок: быть тебе, сыну нашему, козлом, а не солдатом, и быть тебе до тоих пор, пока не нападется на тебя добрый хозяин и не захочет тебя не дождясь твоего века другому продать!» – Вот ты напался на меня, добрый человек, был я у тебя козлом время не малое…