Тени и пыль

— Что за главная частота?!

— Фенек далеко не работает, — объяснил тушканчик. — Фенек маленький. Фенек ловит главную частоту и передает сообщение. Главная частота есть везде. Всегда. Она сверху, из космоса. На всей планете. А сейчас нет. Фенек не понимает. Фенек думал, утилизатор глубоко, потому не слышно частоты. Уже много недель не слышно!

— Что-то случилось, пока мы сидели в утилизаторе, — хрипло выдавила Нисса. — Что-то очень плохое. Фокси вздрогнула вместе с друзьями.

— Н-н-насколько плохое? — с замиранием сердца спросил мышонок Рим. Фенек зажмурился и сжался в комок.

— Тишина… — прошептал он. — Везде тишина. Ничего нет. Нигде, ничего! Беглецы переглянулись.

— Может, ты сломался, когда током шарахнуло? — предположил енот. Тушканчик резко вскинул голову:

— Нет! Фенек слышит электричество в утилизаторе, — он повернул голову и взглянул назад, где быстро уносилась вдаль бетонная коробка эмпатостанции. — Гудит, у-у-у-у. Гудит, у-у-у-у. У-у-у-у! И больше ничего! Фенек не оглох, Фенек не сломался! Сломалась главная частота!

Повисла мрачная тишина, лишь воздух со свистом огибал летящего Громорана. Фокси, спикировав к нему на спину, уцепилась за шерсть и сложила крылышки.

— Нисса, — позвала она. — Есть идеи? Ящерка обернулась.

— От главной частоты зависит связь и навигация всех транспортных средств менталлов, — ответила она тихо. — Корабли, самолеты, машины. Мир просто остановится, если пропадет этот сигнал. Раз частоту не восстановили за несколько недель, значит, случилось что-то по-настоящему ужасное.

— Но я попала в утилизатор всего четыре дня назад, — возразила Фокси.

— Тебя могли схватить синдроиды. Их много в садовой зоне… — мрачно отозвалась Нисса. — У менталлов все автоматизировано. Громоран, до сих пор молча махавший крыльями, внезапно повернул голову:

— Фенек, малыш, — огромные серо-зеленые глаза коня сузились. — Когда я работал на стройке, доводилось монтировать большущие, типа воронок, антенны с прозрачными спиралями. Поговаривали, они вроде сирен.

— Телепатические сигналы тревоги, — отозвался красный волк. — Хозяева держат такие в каждом городе на случай неожиданной атаки. Их моментально слышит любой менталл.

— И больше никто? — угрюмо спросил Громоран. Тушканчик замотал головой:

— Фенек не может! Фенек только радио ловит!

— А Линг? — поинтересовался енот. Все вздрогнули и обернулись к красному волку. Тот с горечью покачал головой.

— Мой радиус действия очень мал. Я старая модель. Фокси встрепенулась.

— Нет! В одиночку не справиться — помогут друзья! Рим, Фенек — повторяем трюк с цепочкой усиления сигнала! Тушканчик отпрянул и прижался к шее коня.

— Н-н-не надо… Фенек н-н-не хочет…

— Больно не будет, — успокоил его Рим. Фенек моргнул.

— Совсем? Совсем-совсем-совсем?

— Ни чуточки! — золотой мыш улыбнулся. — Это тебе не электронику глушить. Дай-ка хвост…

Тушканчик зажмурился и пискнул, когда Рим схватил его за хвостик, но удара током не последовало. Чуть осмелев, Фенек осторожно приоткрыл глаза.

— Видишь, совсем не страшно, — рассмеялся мышонок. — Фокси, сейчас я с помощью Фенека окружу нас статическим полем с нулевым зарядом. Если в эфире присутствует хоть какой-то сигнал, а телепатия имеет электромагнитную природу, заряд поля станет колебаться вместе с ним, и Линг сразу уловит сообщение. Летучая мышка неуверенно кивнула.

— Вперед… — ей не хотелось признаваться, что почти ни одно слово она не поняла. Рим медленно опустил веки.

— Начинаю, — сообщил он и напрягся. В тот же миг красный волк со стоном схватился лапами за голову и сорвался со спины Громорана. Все в ужасе вскрикнули.

— Нет!!! — Фокси рванулась вдогонку.

Линг падал, беспомощно раскинув лапы. Потоком ветра его вертело и швыряло, как лист бумаги. Догнав друга, летучая мышка вцепилась коготками в его загривок и заработала крыльями как ненормальная, до предела, до надрыва. Падение почти не замедлилось.

«Оставь меня,» — добрый голос Линга прозвучал прямо в ее голове. Фокси, всхлипнув, лишь закусила губу, продолжая бешено махать крыльями.

Земля стремительно приближалась.

Клетка подпрыгнула, и в белесом тумане, заполнившем кабину вертолета, глазам смертельно испуганных спасателей предстало зрелище, едва не лишившее их сознания. Гайка пискнула и зажмурилась, Чип окаменел. Сквозь тонкий слой пластика на пленных смотрело чудовище.

Вернее, будь оно просто чудовищем, Чип и Гаечка не испугались бы так; но механические протезы, стальные ребра, вживленные в плоть, многочисленные шипы и лезвия, торчавшие прямо из шерсти, даже наполовину выбритый и замещенный железной полусферой череп — ничто не могло помешать кошмарному, жуткому существу быть узнанным. Благо, оно тоже смотрело на спасателей, как на старых знакомых.

— Толстопуз… — прошептал Чип, когда немного опомнился. — Господи, что с тобой стало?!

Взвизгнув сервомоторами, киборг резко склонил голову набок и прищурил единственный сохранившийся глаз. На месте второго было установлено сложное прицельное приспособление с раздвижным объективом.

— Привет, спасатели, — произнес он знакомым, ничуть не изменившимся вкрадчивым голосом. Нотки ярости в котором тоже не изменились.

— Толстопуз! — ахнула Гаечка. Ее трясло, но первичный шок отпустил — даже в таком виде, бывший главный враг спасателей сошел бы за доброго друга в этом мире. — Фантастика… Киборг не спеша, очень механическим движением, опустил голову ниже.

— Мне стоило бы раздавить вас прямо сейчас, — прошипел он, задыхаясь от ярости. — Во что вы меня втянули! Каждая минута в этом… этом… механокошмаре стоит полжизни, а мне терпеть еще два дня! Два дня! Две тысячи восемьсот восемьдесят минут! Я кот, у меня всего девять жизней, а не тысячу четыреста сорок! Чип попятился.

— Два дня?.. Ты ТОЖЕ угодил в эту времярубку вместе с нами?!

— Но как? — спросила изумленная Гайка. — Ведь мы не встречались еще ни в одной реальности! Киборг неуловимым для взгляда рывком подался вперед.

— Ваша черномазая подружка постаралась! — рявкнул он. — О, мон дье, за что мне такие муки, за что! Ну какой же я злодей? — плаксиво спросил бывший кот. — Я по вашей милости такого навидался, что, доведись нам вернуться домой, я уйду на пенсию! Нет, нет — я напишу книгу, да, назову ее «Признания опасного кота» и заработаю целое состояние, совершенно законно, да-да!

— Черномазая подружка? — переспросила растерянная Гаечка. — У-у-у нас вроде таких н-н-нету… Толстопуз гневно нацелил на нее объектив, служивший ему вместо глаза.

— Уже забыли? Мгла, красавица Мгла, обольстительная, прекрасная, опасная… Мон дье, слишком опасная для несчастного злого гения… Чип щелкнул пальцами:

— Понял! Тебя втянула черная кошка!

— Сообразительный, вкусный грызун… — недобрым голосом протянул Толстопуз. Бурундучок сглотнул.

— В-в-в каком смысле в-в-вкусный? — он попятился. Киборг открыл металлическую пасть, где бешено вращались конические спиральные клыки и шестеренки, а вместо языка блестела усыпанная шипами конвейерная лента.

— Будет так, — прорычал Толстопуз, надвинувшись на перепуганных спасателей. — Вытащите меня из этого кошмара, верните домой, и я все забуду. Хвостом клянусь, я даже встану на честный путь ласкового и нежного котенка! Но если… ЕСЛИ… — он даже зажмурился от предвкушения — ЕСЛИ я услышу, что вы не можете… ЕСЛИ я это услышу…

— Мы можем, — коротко сказала Гайка. Чип и Толстопуз одновременно на нее уставились.

— Точно? — спросил киборг после паузы. Мышка кивнула.

— Точно. Более того, мы можем отменить всю эту историю, Толстопуз. Словно ничего, никогда не случалось.

— Как? — кот с жужжанием сервомоторов подался вперед. Гайка бросила на Чипа многозначительный взгляд.

— Помоги попасть к озеру Айдан, — ответила она негромко. — Там машина времени. Если успеем добраться до нее за два оставшихся дня, прежде, чем новая реальность вновь разбросает нас по миру — мы победим, и кошмар закончится раз и навсегда. Киборг отступил на пару шагов.