Тени и пыль

— До нас никому нет дела, — яростно сказала летунья. — Кого волнуют животные? Уж точно не вампиров, а их врагов и того меньше! Нам никто не поможет, кроме нас самих. И пусть спасти всех не удастся, летающих мы точно освободим! Я научу, как! Фокси азартно потерла крылом об крыло.

— Все ко мне. Слушайте план, — она погрузилась в объяснения. С каждой минутой на мордочках пленников яснее проступали улыбки.

— Запомнили? — спросила летунья, окончив инструктаж. — Вопросы есть? Тушканчик несмело поднял лапку:

— Фенеку будет больно? — он робко моргнул. — Фенек очень-очень старая модель. Фенек чувствует боль, как природные.

Фокси вздохнула.

— Да. Будет больно, но другого пути нет.

Тушканчик, сглотнув, свернул хвост и прижал уши к голове.

— Фенек не боится… — выдавил он с трудом. — Фенек не подведет…

— Значит, теперь и мы повстанцы? — удивленно спросил мышонок Рим. Нисса развела лапками.

— Точно.

— И здорово! — Фокси решительно взмахнула крыльями. — Начинаем!

Она взмыла к потолку и перелетела в другой конец зала, где железную стену рвал надвое шов огромного двустворчатого люка. Следом, вздымая мощными крылами целые вихри, опустился Громоран, зубами держа за шкирку ослабевшего Линга. Остальные члены отряда сидели на широкой конской спине.

— Н'агол, твой выход, — Фокси очертила на стене квадрат. — Тут проходит силовой кабель.

Оранжевый енот спрыгнул со спины Громорана. Поднявшись на задние лапки, он приблизился, постукивая громадными когтями, будто кастаньетами, и внезапно, четырьмя короткими ударами, взрезал сталь будто бумажный лист. Фокси невольно попятилась — от раскаленных добела когтей Н'агола потянулся дым.

— Не бойтесь, — енот усмехнулся. — Всего двенадцать тысяч градусов. Ситан выдерживает и сорок.

— Вот это да… — прошептала Фокси. — И вас считают устаревшими! Н'агол мрачно отвернулся и ничего не сказал. Летучая мышка перевела дух.

— Фенек, Рим, ваша очередь.

Синтеты подошли к квадратной дыре в стене, за которой змеились толстые кабели. Фокси жестом подозвала мышонка.

— Рим, нужно создать очень напряженное, сильное электрополе вокруг всего утилизатора. Справишься? Золотистый мыш согласно кивнул.

— С такой подпиткой — хоть вокруг города… — он прокусил изоляцию кабеля и в облаке искр схватился лапой прямо за оголенную сверхпроводящую керамику. По шерсти Рима заструились разряды, между кисточками на ушах проскочила искра. Напряженно зажмурившись, мышонок погрузился в работу.

Вскоре и Фокси, и прочие пленники ощутили, как шерсть встает дыбом. Звери в зале зашевелились, многие подали голос. Наэлектризованный до предела воздух пощипывал кожу, к царившей в утилизаторе вони добавился сильный привкус озона. Громоран и Линг с тревогой оглядывались.

— Может, хватит? — робко спросила Нисса. Фокси покачала головой.

— Рисковать нельзя. Еще немного.

— Насыщение атмосферы близко к предельному, — выдавил Рим. Он тяжело дышал, маленькие карие глазки светились. Оценив обстановку, летунья резко кивнула:

— Пора. Фенек, вся надежда на тебя! Не подведи! Тушканчик поник.

— Фенек не подведет… — шепнул он с трудом и подошел к мышонку. Вздохнул, зажмурился. Огромные прозрачные уши развернулись, будто локаторы.

— Фенек готов, — сказал он тихо.

— Быстрее… — процедил Рим сквозь зубы.

Еще раз вздохнув, Фенек, наконец, решился и обеими лапками вцепился в хвост золотого мышонка. Его шерсть тут же встала дыбом, ноги судорожно вытянулись и сильный удар тока отбросил тушканчика на пару футов, но свое дело он сделать успел.

Фокси радостно засмеялась: все лампы в зале с грохотом взорвались, из двигателей вентиляторов повалил дым. Накопленная Римом и модулированная Фенеком энергия превратилась в мощнейший электромагнитный импульс, почти столь же сильный, как при ядерном взрыве. А Фокси хорошо помнила, что происходит с техникой, когда взрывается Бомба. Иногда даже память о ядерной войне оказывается полезной…

Едва лампы погасли, зал погрузился в темноту. Сотни, тысячи зверей разом взвыли, закричали, забили хвостами, лапами и крыльями. Во многих местах вновь вспыхнул свет — немалую долю «устаревших» синтетов составляли декоративные модели, почти поголовно умевшие светиться в темноте. Но Фокси ждала другого; она достаточно пообщалась с Гаечкой, и кое-что усвоила. Загодя просканированный механизм грузового люка был устроен так, что в отсутствие энергии запоры автоматически раскрывались; Фокси быстро обследовала стену сонаром — так и есть, замки обесточены!

— Громоран, — позвала она, стараясь перекричать тысячеголосый вой. — Нужна сила!

— Где ты? Не вижу! — пробасил крылатый конь. Фокси вспорхнула к нему на голову.

— Несколько шагов вперед! Не бойся, я все вижу! Н'агол, разрежь люк и отогни металл лепестком, чтобы Громорану было, во что упереться!

В темноте белым пламенем вспыхнули восемь клинков. Взмах — и огненный росчерк на миг осветил стену. Конь шумно выдохнул.

— Поехали… — дергая крыльями от напряжения, скользя по грязному металлическому полу, Громоран уперся мощной грудью в изогнутый лист металла и, с огромным трудом, сдвинул многотонный люк. Снаружи было светлее: там и тут угрюмо горели аварийные органические светильники. Персонала эмпатостанции, к счастью, пока видно не было.

Как и следовало ожидать, грузовой люк вел на погрузочную платформу, совмещенную с лифтом. Точнее, огромная, размером с футбольное поле, огороженная решетками стальная площадка и была лифтом — колоссальным подъемником, способным за два-три рабочих цикла заполнить утилизатор новым «сырьем». Тянувшиеся ввысь могучие стальные шевроны лифтовой шахты терялись во тьме.

— За мной! — крикнула Фокси. — Не бойтесь, импульс пережег всю технику в округе! — обернувшись к Громорану, она добавила гораздо тише:

— Я полечу впереди. Буду сканировать. Без техники вампиры не смогут сразу сообщить в город о бунте, у нас есть немного времени. Конь согласно кивнул:

— Давай…

Летучая мышка рванулась ввысь. Величина шахты просто подавляла; здесь даже слон чувствовал бы себя мошкой, что уж сказать о крохотной Фокси. Лучи ее сонара не доставали до стен — лишь далекое, многократно отраженное эхо формировало зловещую картину гигантской машины смерти. Минута утекала за минутой, а летунья все так же мчалась вверх, будто воспаряя из бездны.

К счастью, гигантские размеры подъемника означали, что помещение, где производится загрузка лифта, будет еще больше. Так и оказалось; долетев, наконец, до конца шахты, Фокси внезапно очутилась в необъятном пустом зале с многочисленными мелкими окошками под потолком. Сквозь окна проникал дневной свет.

Позади нее, из шахты, тяжело взмахивая крыльями, появился Громоран. На его спине сидели остальные члены отряда, судорожно цепляясь за серую шерсть. А следом — будто медленный взрыв — на свободу рванулись тысячи крылатых пленников, и гигантский пустой зал внезапно наполнился звуком и жизнью. Фокси, зависнув в высоте у окна, недоверчиво улыбнулась.

— Странно, нигде нет менталлов, — подлетев к ней, буркнул крылатый конь. — Что дальше?

Фокси кивнула на тонкое стекло с золотистым отливом, за которым, вдали, виднелись цветущие горы. Повторять не потребовалось: Громоран с разгона врезался в окно всем телом и, в облаке сверкающих осколков, вырвался на волю. Повсюду со звоном бились другие окна, тысячи бывших пленных мчались навстречу свободе. От радости у Фокси захватило дух.

— Нисса! — крикнула она, догоняя коня. — Сообщи Фенеку коды повстанцев!

Тушканчик уже пришел в себя после удара током. Синяя ящерка что-то ему зашептала, Фенек нерешительно кивнул. Его громадные уши развернулись, как зонтики. Некоторое время тушканчик, крепко сжав веки, «прислушивался» к эфиру, затем быстро затараторил себе под нос. Умолк, «выслушал» ответ и с удивлением обернулся к Ниссе.

— Нет главной частоты, — Фенек бросил на ящерку испуганный взгляд. — Ее совсем нет! Фенек не понимает! Нисса открыла от изумления пасть, а Фокси гневно прищурила глазки.