Нумерос 78

— Таким образом, гости покинули территорию цитадели, — глядя на человека, замершего в белом кресле, Ичимару закончил доклад. — Разрушения относительно невелики. Серьезно пострадавших нет. Разве что Зоммари-кун, но у него травмы больше… кхм… морального характера, если так можно выразиться.

— Морального характера? — впервые отвлекся от собственных мыслей Айзен и бросил на Гина недоуменный взгляд. — Это как?

— Ну, — замялся бывший капитан отряда номер три. — Судя по всему, Бьякуя-кун был, в весьма хорошем расположении духа, поэтому не стал убивать и калечить Септиму, а просто поставил ему фингал, — между губ, растянутых в ядовитой усмешке, прорвался невольный смешок. — Под каждым глазом…

Несколько секунд Айзен «переваривал» полученную информацию, пытаясь представить себе описанную картину.

— Хм, непохоже на обычное поведение Кучики… Что там с поисками?

— Ах да, — вернулся к докладу Ичимару. — Мы сумели найти Вернерра. Он оказался в одном из подземных залов, обложился книгами и читает.

— Какими книгами? — несмотря на то, за последние месяцы хозяин Лас Ночес уже как-то попривык к самым неожиданным поворотам, первичный шок, накрывавший его на пару секунд в момент очередного выверта судьбы, по-прежнему никуда не желал исчезать.

— Сунь Цзы, Сыма Фа, Бай Чжань Ци Люэ, — принялся перечислять Гин. — Клаузевиц, Суворов, Макиавелли, Блез де Монлюк, Тухачевский… Я сильно очень не вникал, так по корешкам пробежался. А вообще занятная подборка…

— И? Что говорит Вернерр?

— Говорит, что Мюрат и Гудериан — ламеры. В принципе, я согласен…

— Да нет, — закашлялся Соске. — Что он говорит по поводу своего отсутствия на посту?

— Что у него выходной, — пожал плечами Гин. — Он даже разрешение на отгул предъявил, причем вами же, Айзен-сама, и подписанное.

— Мною? — будущий бог рухнул обратно на спинку кресла и погрузился в раздумья. — А ведь что-то мне Нацу такое подсовывал, вроде бы… Кстати!

— Нет, Нацу мы не нашли, — опередил вопрос Ичимару. — И никого другого из пропавших. Правда, в бывших покоях этого мелкого негодяя обнаружилась записка на ваше имя.

— Читай, — с тяжелым предчувствием махнул рукой Айзен.

Гин извлек из-за пояса мятый кусок бумаги.

— «Бесконечно уважаемый мною и всеми, Айзен-сама! Я ушел с ребятами погулять на стройку, к обеду не ждите. Все, что взял у вас поиграть, постараюсь вернуть целым и невредимым! С любовью, 78»… Если честно, понятия не имею о чем он в конце.

— Нет, — пробормотал Айзен, пораженный в этот момент страшной догадкой. — Он не мог!

Прежде чем Ичимару успел открыть рот, король Уэко Мундо вскочил со своего места и опрометью бросился в сторону ближайшего потайного прохода. Гину оставалось лишь поспешить за ним. Примерно к середине пути он понял, куда они направляются. И это знание не доставило бывшему шинигами радости, скорее лишь легкий страх и жуткое ни с чем несравнимое опасение за судьбы Вселенной.

В большой зал, где хранилась самая главная драгоценность Лас Ночес, два «отставных» капитана ворвались уже буквально бегом. Не обращая внимания на пьедестал, на котором ярко сияла подделка, не заглядывая в потайной ящик у его основания, где лежала еще одна бесполезная копия, Айзен сразу же бросился к тому из тайников, что был опутан бесчисленными сетями охранных кидо и принялся поспешно срывать магические сети. То, что они выглядели совершенно неповрежденными, Соске уже ни в чем не убеждало. Ящик вышел из пола с тихим щелчком, и тяжелая антрацитовая крышка послушно распахнулась под пальцами шинигами, являя пустое нутро. Хоугиоку, которое повелитель Лас Ночес намеревался интегрировать в свое тело перед сражением с Готей-13, но так и не дошел до этого момента, на месте не оказалось. На самом дне секретного тайника лишь валялся кусок недоеденного пирожного.

— НАЦУ!!!

От этого крика купол Лас Ночес зашатался, грозя развалиться на части, а бесчисленные гилианы, толкавшиеся в глубоких подземельях под комплексом, начали разбегаться, впервые ощутив за все свое продолжительное существование такое чувство как страх.

— Вот, значит, как. Весьма интересно.

В кабинете командующего Готей-13 царила привычная атмосфера неизбывного векового покоя. Третьему офицеру двенадцатого отряда, куда больше привыкшему к суете и шуму родных лабораторий, было здесь не сказать, чтобы сильно комфортно, и почему-то все время хотелось поежиться.

— Да, Ямамото-сама. Я также собрал уцелевшие данные с камер, которые зафиксировали этого Косигана в момент посещения нашего исследовательского корпуса.

Акон передал папку с фотографиями лейтенанту Сасакибе, стоявшему рядом, и тот отнес их на стол к командующему.

— Еще там бланк прошения о проведении ревизии, который он нам предъявил. Документ выписан во втором отряде, и я взял на себя смелость проверить — печать командующей онмицукидо на нем настоящая.

— Понятно, — Ямамото по-стариковски пожевал губами и бросил на посетителя задумчивый взгляд из-под кустистых бровей. — Что ж, спасибо за проявленную бдительность, офицер. Мы обязательно разберемся с этим моментом, и выясним, как пропавшие духи-плюс смогли оказаться в Лас Ночес. А заодно мы также обязательно установим, почему капитан Куротсучи не доложил об их исчезновении. Равно как и уклонился от порученного ему задания, — трехстраничный донос от Исиды рогатый шинигами, напросившийся на прием к капитану первого отряда, отдал еще в самом начале этого разговора. — Думаю, мне не стоит лишний раз напоминать, что пока будет желательно воздержаться от публичного разглашения информации по этим вопросам.

— Разумеется, — кивнул Акон.

— Замечательно. Вы свободны, офицер. Благодарю за службу.

Поклонившись, ученый поспешно скрылся за гулко хлопнувшей дверью. В кабинете повисла продолжительная тишина.

— Итак, мы что-то намерены предпринять? — не выдержал, наконец, Сасакибе.

— Конечно, Чоджиро, — усмехнулся в усы Ямамото и открыл один из ящиков своего стола.

Рядом с серой папкой, переданной Аконом, на столешницу легло личное дело рядового четвертого отряда Нацутори Ханзо. Открыв обе обложки, командующий передвинул один из снимков, на котором был запечатлен аудитор Косиган, к фотокарточке с радостно улыбающейся физиономией в досье.

— Но торопиться мы сильно не будем, — снова улыбнулся чему-то могучий старик. — А для начала, Чоджиро, ты отыщешь и приведешь сюда ко мне лейтенанта Котетцу Исане и капитана Сой Фон.

— Рано или поздно я смогу стать самым сильным, самым могущественным из всех арранкаров! Да, мне не будет равных…

— И что тогда?

— Что, значит, «что тогда»? Я буду самым сильным! Вот, что тогда…

— Но зачем?

— Нацу, разве ты не понимаешь, что могущество даст мне…

— Э-э, власть? Но разве Айзен-сама не будет всегда сильнее, а значит властнее, чем вы, Аарониеро-сан? Он же уже почти стал богом, разве нет?

— Ну… Не власть, так хотя бы…

— Уважение? Но уважение получают не так, а любовь и дружбу, тем более.

— Откуда ты это знаешь, Нацу? — в надменной усмешке слышится неуверенность.

— Я знаю, Аарониеро-сан. Я — слабый. Я все об этом знаю…

Тело в сосредоточении серебристого сияния изогнулось дугой, и к воплю на два разных голоса, из ниоткуда, добавился третий.

— Помнишь, мы говорили о силе, Нацу?

— Это такая хитрая попытка отвлечь меня от игры, Аарониеро-сан? Даже и не пытайтесь, я все равно вас снова уделаю!

— Ха, но попробовать стоило…

— Кстати, вы тогда помнится, все хотели стать сильнее.

— Именно… Но ты сказал, что это не поможет добиться того, чего я хочу…

— Ну, это, Аарониеро-сан, вы уже сами додумали. Я только сказал, что сила не нужна для власти и уважения. У нее другое предназначение.

— И какое же оно, по-твоему?