Кукурбита

Впрочем, ты все это знаешь лучше меня.

Что, если там, у вас на станции, возникла космобиологическая ситуация, о которой ты рассказывал нам на зимовке? Я помню, ты уверял нас, что наиболее таинственные космические воздействия связаны скорее всего с возмущением геомагнитного поля солнечным ветром. Короче, что ты думаешь о наведенном биополе? Я имею в виду твою кукурбиту.

Я не могу сидеть сложа руки и ждать твоего приезда. Попробую провести несколько простейших экспериментов с кукурбитой. Как жаль, что ты мне привез только одну тыкву.

С приветом, Дима".

Джеймс закончил читать и задумчиво сложил листки письма. Когда он оторвался от своих мыслей и вернулся к остальной почте, совсем стемнело. Он зажег свет и увидел еще одно письмо из Москвы. Очень тонкое. Приглашение? Из конверта выпал листок:

"С прискорбием сообщаем Вам, что в результате автомобильной катастрофы погиб Ваш коллега и друг Дмитрий Волохов".

...А ночью Джеймсу снился Дима, который все время смеялся и повторял: "Джеймс, не огорчайся. Ведь это - лишь розыгрыш!"

Джеймс прилетел в Шереметьево в первый жаркий день лета. Никто не ждал его, и никто не встречал. Ему повезло: несмотря на раннее утро, было много свободных такси. Он торопливо назвал адрес и неподвижно застыл на сиденье. Москва, летом всегда оживленная и нарядная, в этот раз не интересовала его. Когда машина повернула на Ленинский проспект, его напряжение возросло. Справа сверкнули два пруда. Поворот. Машина остановилась у большого серого дома.

"Не ходи по лестницам моего дома, - зазвучал в ушах голос Димы. - Они пожарные. Езди в лифте. Их целых три. Выбирай любой!"

Когда лифт остановился и Джеймс остался один у знакомой двери, все напряжение пути оставило его. Он был не в силах поднять руку и нажать на кнопку звонка. За дверью послышались легкие шаги. Его рука рванулась к звонку. Дверь распахнулась почти мгновенно. На пороге стояла миловидная женщина лет сорока. "Джеймс?" - тихо спросила она. Он кивнул. Она посторонилась, и Джеймс прошел в знакомую комнату. Он посмотрел на чудесный женский портрет над тахтой, который раньше не видел, перевел взгляд на женщину. Марина? Неужели? Она провела рукой по щеке.

- Я очень изменилась за последнее время, - сказала тихо, - все никак не могу прийти в себя после этой страшной катастрофы.

Но он уже смотрел мимо нее, на пустую книжную полку, где когда-то, согревая интерьер, стояла ярко-оранжевая, так хорошо знакомая ему тыква.

- Кукурбита? - спросил Джеймс.

- Я... - Марина, отвернувшись, смотрела в окно. - Он не разрешал мне даже пыль с нее стирать. Всегда делал это сам. А потом... после того, как все это случилось, я стала убирать комнату, хотела снять ее с полки, думала, она легкая, высохшая, а она оказалась очень тяжелой, и от неожиданности я ее уронила.

Джеймс, не отрываясь, смотрел на Марину.

- И разбила, конечно...

...Джеймс вышел на улицу, в сияющий летний день. Мимо него бежал и шумел просторный Ленинский проспект. Но он не видел его, не видел веселых и оживленных солнцем и теплом людей. Перед ним высился серебристый купол Антарктиды, темнели горы Принца Чарльза и на миг сверкнуло изумрудное озеро. Он опять возвращался к ним...