Скряга

- Горемыка ты, - прошептал он, наклонившись над прилавком. - Жаль мне тебя, экая беда случилась. Не очень-то хорошо он с тобой обращается.

- Ну и пусть, - злобно мотнул головой Фэкси, ни дать ни взять затравленный олень, - зато за ним уход хороший.

- Знаю, Фэкси, - закивал священник, - отлична знаю. А все ж таки вреда не будет, если я немножко потолкую с ним. Такой может скончаться в одночасье...

Скажи-ка, Фэкси, - прошептал он, приложив палец к губам и склонив голову набок, - дела у него в порядке?

- Я почем знаю? Старый черт и говорить про это не желает.

- Скверно, Фэкси, - печально проговорил отец Ринг. - Очень скверно. В опасном ты положении - ведь он тебе, небось, кучу денег должен. Случись с ним что, окажешься ты на улице без гроша. Дай-ка мне ушко, - продолжал он, притягивая к себе Фэкси и шепча ему в самое ухо, как умеют делать одни уроженцы Керри - не сводя при этом глаз с его лица. - В твоих интересах позаботиться о том, чтобы он привел дела в порядок.

Предоставь это мне, а уж я сделаю что могу.

Он опять покивал головой, потом подмигнул и - шасть наверх по лестнице, оставив Фэкси стоять с разинутым ртом.

Чуть-чуть приоткрыв дверь в спальню, отец Ринг пригнулся, заглянул внутрь и состроил самую что ни на есть виноватую и заискивающую улыбку. Улыбка далась ему на сей раз прямо-таки с невероятным трудом, потому что вонь в спальне стояла невыносимая. Затем он на цыпочках, с почтительным видом, протягивая вперед руку, вошел в комнату.

- Бедный вы мой, несчастный! - прошептал он. - Ну как? Впрочем, зачем я спрашиваю...

- Плохо, отец мой, плохо, - прогромыхал Девере, медленно и вяло переводя на него налитые кровью глаза, - Вижу. Сам вижу, что плохо. Не могу ли я чемнибудь помочь? - Отец Ринг на цыпочках прокрался к двери и выглянул на лестницу. - Удивляюсь, что ваш прислужник не послал за мной, укоризненно добавил он. - Не очень-то вам тут уютно. Не лучше ли бы было лечь в больницу?

- Не стану вам лгать, отец мой, - чистосердечно признался Девере. - Мне это не по карману.

- Да, верно, верно, это дорого, дорого обойдется, - сочувственно подхватил отец Ринг. - И никого у вас нет, кто мог бы за вами присмотреть?

- На мое несчастье, никого, отец мой.

- Ай-яй-яй! Под старость-то лет... А дочка... вы не хотите послать за дочкой?

- Нет, отец мой, не хочу, - отрезал Девере.

- Ах, как жаль, как жаль. 0-хо-хо! И странная же штука жизнь. Да, немало она доставила вам огорчений, ваша Джулия.

- Джоан, отец мой.

- Я хотел сказать, Джоан. Само собой, Джоан. Немало огорчений.

- Ваша правда, отец мой.

И после того как Девере поведал ему семейную историю, отец Ринг наклонился вперед, стиснул свои волосатые ручки и прошептал:

- Скажите-ка, а что, если прислать вам парочку монахинь?

- Парочку чего? - с изумлением переспросил Девере.

- Монахинь. Из больницы. Они бы ухаживали за вами как следует.

- Да что вы, отец мой! - запротестовал Девере с таким возмущением, как будто священник обвинил его в гадком, бесчестном поступке, - откуда я денег возьму на монахинь?

- Так-так, - задумчиво протянул отец Ринг. - Это уж, пожалуйста, предоставьте мне. У меня с монахинями старая дружба. А ваш прислужник, как бишь его, солдат-то ваш - что может сделать для вас этот горемыка?

- Только разбить мое сердце, отец мой. - Девере шумно вздохнул. - Не стану вам лгать, он меня ограбил.

- А вы предоставьте это мне, - отец Ринг подмигнул. - Тут мы еще посмотрим, кто кого.

Внизу, заслонив рот рукой и скосив глаза в окошко на какого-то прохожего, он прошептал Фэкси на ухо:

- Не буду пока ничего обещать, Фэкси, но я пришлю сюда двух монахинь. Они будут за ним приглядывать. Может, после этого он станет покладистее.

3

Только на следующее утро до Фэкси дошел весь смысл случившегося. Но было уже поздно. Монахини водворились в доме, и избавиться от них было невозможно:

одна немолодая, волосатая, суровая, которую Фэкси сразу окрестил сержантом в юбке, другая молодая и красивая.

- А ну, давай, - приказала сержант в юбке, - надевай передник и скреби пол.

- Скрести пол? - завопил было Фэкси. - Какого че... - тут он вовремя спохватился. - А что в нем плохого? На таком полу есть можно...

-- Да, тут иелый обед наскребешь, - сухим тоном оборвала его сержант в юбке, - только уж больно невкусно будет. У меня уже и вода для тебя готова. И смотри, лей побольше жидкости Джейеса.

- Меня из армии уволили в отставку из-за ревматизма, - Фэкси для наглядности схватился за колено. - Я только на легкую работу гожусь. У меня в бумагах так и значится. А за лавкой кто смотреть будет?

Ничего не помогло. Пришлось ему нацепить грубый передник, встать на коленки, как какой-нибудь старой поломойке, и тереть пол дюйм за дюймом карболовым мылом и, по его выражению, джейесовкой. Сержант в юбке шла за ним неотступно по пятам, поминутно приказывая переменить воду, помыть щетку и отпуская шутки насчет его ревматизма, пока не довела Фэкси до судорог. Затем, на глазах у всей улицы, ему пришлось вылезти на карниз, протереть окно, содрать уютный войлок, годами предохранявший от сквозняков, помыть стены, а при этом молодая монашка следовала за ним с пульверизатором - морила, видите ли, клопов. Как будто несколько несчастных клопов кому-то когда-то мешали!

Бунт Фэкси выразился в том, что он тихонько ворчал себе под нос про тех, которые только и знают, что всю жизнь нежить задницу на перине, когда бедные солдаты спят под открытым небом, и вместо матрасов у них могильные плиты, а вокруг одни трупы, и ничего, не жалуются. Совершая свой крестный путь, он иногда свирепо поглядывал на Девере, ожидая от него хоть одного слова, призывающего к мятежу, но старик лежал, отвернувшись, уставив свои испуганные мутные глаза в дальнюю ртенку, Он, казалось, вообразил, чтр надо только лежать, затаившись, и сержант в юбке подумает, будто он помер.

Но потом наступил его черед, и Фэкси, стоя на лестничной площадке на четвереньках и подглядывая в дверную скважину, увидел, как монашки содрали с Девере всю одежду, оставив его в чем мать родила, и вымыли его спереди сверху донизу. "Иисусе Христе, смилуйся над нами!" - пробормотал Фэкси. Он решил, что настал конец света. Потом монашки перевернули старика на живот и вымыли его сзади сверху донизу. Старик ни разу даже не застонал и не охнул, он лежал себе, не шелохнувшись, точно христианский мученик на костре, уставившись остекленелым взглядом, соответственно, сперва в потолок, потом в пол, чтобы не смущать монахинь лицезрением того, чего им видеть не полагалось. Ои крепился, сколько мог, но когда терпеть дольше стало невмоготу, завопил, требуя Фэкси и ведро. Но тут, к ужасу Фэкси, старику отказали даже в этом, последнем, приличии, заставили сесть на постели, после чего молодая схватила его под мышки, а сержант в юбке водрузила его на какой-то новомодный хомут, заранее заказанный в аптеке.