Страница 6 из 9
Задумавшись о тяжелых буднях монастырской жизни и о том, что несчастные женщины молились и за него, Жеана Мотье, главным грехом которого было посещение воскресных похорон с целью как следует пообедать, старик по оставшейся с прошлых лет привычке завернул в переулок Мальоро.
Этот переулок, ограниченный с одной стороны балюстрадой старых каштанов, в с другой стороны - серой стеной городской ратуши, был настолько узок, что по нему едва ли могли разойтись два человека. Именно поэтому для того, чтобы разминуться с прохожим, вдруг попавшимся навстречу Жеану в глухом переулке, старику пришлось придвинуться к самой стене ратуши. В это самое мгновение, почти касаясь руками осклизлой стены, старик услышал оглушительный грохот. Молитвами девственниц обители Святого Антуана, Господь Бог взял жизнь старика-могильщика в свои руки и заставил его шагнуть не назад, как делают все люди, испугавшись резкого звука, а вперед. Как только Жеан Мотье сделал шаг вперед, за его спиной обрушилась на мостовую каменная громада, окатив старика с ног до головы едкой серой пылью. Не жив, не мертв, Жеан Мотье обернулся. И что же он увидел?
На земле в шаге за его спиной лежала груда камней и сломанных досок. Поверх этой кучи старик увидал поломанные мраморные колонны и богатый ковер, пронзенный в нескольких местах острыми щепками, а довершением картине были обломленные зеленые ветви каштанов. Жеану Мотье не составило труда поднять голову вверх, чтобы убедиться в справедливости свой догадки: мгновение назад на него чуть было не рухнул балкон, каким-то известным только Господу образом отломившийся от фасада здания.
На следующее утро старик, воспользовавшись отсутствием заказов на рытье могил и помощью живущего по соседству студента, приехавшего навестить умирающую мать, написал письмо мэру. В этом письме кратко и содержательно он изложил события прошедшей ночи, во всех красках описав, как ему на голову чуть было не рухнул балкон, но молитвы монахинь Святого Антуана спасли его. Закончив свое послание тем, что кучу камня, образовавшуюся на мостовой, необходимо убрать, Жеан Мотье скромно предположил, что господину мэру неплохо было бы иногда навещать обитательниц монастыря Святого Антуана и поощрять их усердие в молитвах чем-нибудь небольшим, блестящим, отдающим на солнце желтизной и имеющим круглую форму, чтобы хоть немного уменьшить пыл по умерщвлению плоти несчастных женщин. В тайне надеясь, что столь искреннему и доброму человеку, едва ли не пострадавшему от несчастного случая с балконом, полагается небольшая компенсация в виде чего-нибудь "небольшого, блестящего, отдающего на солнце желтизной и имеющего круглую форму", Жеан Мотье согнул пополам три исписанных мелким почерком студента листа и, запечатав их в конверт, отнес господину мэру.
К величайшей скорби Жеана Мотье, господин мэр не удостоил его даже ответом, но зато на следующий же день доктора архитектурных дел провели тщательный осмотр заднего фасада ратуши и вынесли вердикт - больной нуждается в срочном лечении, так как вся стена была испещрена маленькими трещинами. Серый камень, из которого было построено здание, крошился, и именно по этой причине обрушился балкон.
После этого были наняты рабочие, которые день и ночь трудились над возвращением к жизни заднего фасада ратуши, но как бы это ни было прискорбно, не все рабочие добросовестно выполняют свое дело. Вместо того, чтобы вывести груды камней от обвалившегося балкона за пределы Порта Д`Омбр, рабочие вывезли его за пределы переулка Мальоро и свалили в кучу в небольшом закутке рядом с рынком. Так и появилась та куча, на которую обратил внимание путник из Шанвьери.
Стоит заметить, что добряк Мотье, детально излагая проблему господину мэру, упустил из вида один факт: встреченного в переулке незнакомца, не задумавшись о том, что этот человек мог так или иначе быть связан со случившейся трагедией.
В любом случае, брошенный горе рабочими хлам так и остался на своем месте. За этот хлам и принялся путник, пришедший из Шанвьери.
Не спуская глаз со своего возка, господин с выбритым виском принялся разгребать доски. Выбрав несколько длинный горбатых балок, он оттащил их в сторону, прислонил к стене, после чего, порывшись среди камней, выбрал несколько огромных булыжников. Судя по той легкости, с которой этот мужчина ворочал камни, можно было сказать, что его руки обладали недюжинной силой.
Сложив прямоугольные булыжники по два на углах большого квадрата, путник принялся укреплять стоймя между ними горбатые доски. Когда столбы были готовы, человек из Шанвьери с проворностью опытного строителя положил поверх них поперечные перекладины и накрепко примотал их обрывками истлевшего от времени корабельного каната. Связав вместе четыре коротких доски, он устроил из них невысокую крышу, которую попер по центру длинной жердью.
Когда первые приготовления были завершены, мужчина отошел на несколько шагов от каркаса, на изготовление которого понадобилось около четверти часа, и внимательно оглядел его, стараясь отыскать какие-либо изъяны. Но, к великому его счастью, работа была выполнена великолепно. Тогда, порывшись в деревянном брюхе своей телеги, путник вытащил тюк крашеной красно-синей парусины и, старательно размахнувшись, накинул его поверх построенного деревянного скелета. Как следует натянув парусину, мужчина придавил её мелкими камнями.
В результате получился довольно просторный шатер, красно-синей громадой высившийся над открытыми, ничем не защищенными от ветра, солнца и возможного дождя столами. С одной стороны, где не было парусины, между шатром и каменной стеной оставался узкий проход, который путник из Шанвьери намеревался использовать для сообщения с рыночной площадью. Являясь человеком в крайней степени предусмотрительным, путник из Шанвьери разместил прилавок, сложенный из груды кирпичей и нескольких досок, поверх которых была накинута старая, изъеденная молью скатерть, так, чтобы вход в палатку был от него по левую руку. Причем прилавок был устроен так, что в любой момент его можно было закрыть, точно ставнями, кусками свисавшей с поперечных перекладин парусины.
- Вот и все готово, - объявил мужчина, скрестив руки на груди, когда на его плечо осторожно опустился старый ворон. - Хотя нет! Я поторопился!
Перевесившись через прилавок, он дотянулся до стоящей посреди шатра телеги и вытащил из неё небольшую деревянную табличку, которую установил на одной из поперечных перекладин шатра со стороны рыночной площади.
На табличке крупными, неровными буквами было выведено: "Лавка Торговца Иллюзиями".
Удовлетворенно кивнув, мужчина ловко перепрыгнул через прилавок и принялся раскладывать на нем свой товар. Он орудовал руками ловко, точно фокусник или же картежный шулер, и уже через минуту на выцветшей скатерти оказалось величайшее множество безделушек, от которых рябило в глазах. Здесь были несколько зеркал, цветные шкатулки, деревянные игрушки, яркие стеклянные шарики, блестки, хлопушки, веера, расписные гребни...
Перевернув свою тележку кверху дном, путник из Шанвьери уселся на неё верхом и, высунув свою косматую голову из окошка над прилавком, принялся ждать.
- Платки цветные тончайшего шелка! Золотое шитье!
- Сапожки сафьяновые с серебряными подковками!
- Ушаты! Кадки! Бочонки! Кубышки! Дупленки! Ведра! Ковшички!
- Травы! Травы пряные, целебные! От любой хвори-болезни! Лаванда, шалфей, шафран, душица!..
- Жемчуг! Бусы из жемчуга!
Заметив внушительную женщину, обвешанную нитками с нанизанными на них крупными бусинами, торговец из Шанвьери на мгновение прищурил свои серые глаза и тут же с ухмылкой злобного торжества поднялся на ноги и высунулся из своего шатра.
- Да какой это жемчуг? Это же стекло! - громко крикнул он и тут же вернулся на свое место.
Торговка жемчугом вздрогнула, обернулась и заквохтала, как наседка, потерявшая из виду своих цыплят.
- Какое ещё стекло? Жемчуг! Чистый жемчуг! Своими руками из перловиц вынимала, на нитки нанизывала! Не знаю я никакого стекла!