Страница 3 из 4
Левая рука, как говорят в народе, – рука берущая. По этой причине именно она у Александра Александровича постоянно находилась на дежурстве, и именно ей приходилось принимать благодарности и вознаграждения, быстро пряча их от посторонних глаз. Да и какая из частей его тела могла бы ещё это сделать? Саня был левшой, и, если помните, по детской привычке правая рука у него почти всегда была занята тем, что держала в кармане кукиш. И потому именно левая взяла на себя роль добытчицы, и именно из этого факта берёт начало духовный конфликт между членами и органами телесной оболочки Сан Саныча.
Отношения между правой и левой руками испортились не сразу. Негатив накапливался постепенно, и, как ни странно, конфронтация возникла благодаря телевидению.
Телевизор у Сани работал непрерывно – и когда он ел, и когда он писал (не перепутайте с писал), и когда он просто сидел. Эта привычка укоренилась ещё в ранние школьные годы, где, обделенный дружбой, он старательно убивал свой досуг, бессистемно переключая каналы вещания. А что там показывали и о чём там говорили, его не парило. Как и положено левше, пульт находился в левой руке, правая же ладонь, обычно сложенная в расслабленный кукиш, валялась на столе без дела. А что ей ещё оставалось?
А оставалось ей только смотреть телевизор. В отличие от мозгов хозяина, Кукиш внимал всему, что сливал сбросивший цензуру экран. И если в шальные девяностые из него выплёскивалась сплошная мокруха и порнуха, то в начале нового века, особенно его второй декады, эфир официальных каналов начал затачивать внимание граждан на поиск национальной идеи. А та, ввиду дефицита альтернатив, быстро нашла вечно дежурную тему «борьбы с коррупцией и взяточничеством», причём «без исключения» по всем вертикалям и горизонталям власти.
Такие же метаморфозы произошли и с Кукишем. Если в шальных девяностых он очень увлекался жанром «ню», содействуя в этом не лишённым приятственности процессе своему владельцу (от крови, даже в фильмах, подкатывала тошнота), то теперь смыслом его существования стало искоренение коррупции и взяточничества… Хотя бы не в целом по стране, а в имеющем место отдельном случае – к примеру, в своём хозяине… «Правая рука должна бороться за правое дело!», – справедливо рассудила правая рука. И вот она, сжатая в мощный кукиш, показала себя на описанной выше встрече.
После ухода оскорблённого бизнесмена всё покатилось в тартарары. Мэр вставил министру Кукиту такой арбуз взамен упущенного, что мало не показалось. Некоторое время Сан Саныч ещё пытался реабилитироваться. По-прежнему функционировал институт благородных девиц, и левая рука исправно принимала десятину. Продолжался сбор необлагаемых налогом дисконтов и откатов с ранее запущенных проектов. Но новых, инновационных прорывов в его деятельности больше не наблюдалось.
Более того, на совещаниях шеф глядел на него зверем, к себе не вызывал и ничего не поручал. Все его текущие доходы, появляясь, тотчас подвергались изъятию мэрскими нукерами в счёт погашения профуканного арбуза.
По сути, Сан Саныч был выброшен из хозяйственно-финансовых схем столичного правительства, хотя, пока на нём что-то замыкалось, с должности его не сняли. Ему ничего не оставалось делать, как сидеть, сложа руки и ничего не делать. И он неподвижно сидел часами и ждал своей судьбы, в раздумьях сомкнув ладони и перебирая пальцы.
Как многие чиновники, лишившись социальной значимости, Сан Саныч крепко запил. А приняв очередную дозу, с пьяной безучастностью впяливался в прикрученный к стене телик с очередной чернухой, положив подбородок на сложенные в замок руки, упёртые в подлокотник кресла.
Вдруг внимание привлекла информация экстренного новостного выпуска. В ней сообщалось, что указом высшей государственной инстанции столичный градоначальник досрочно снят с занимаемого поста за утрату доверия. Серенькая душа Сан Саныча на мгновение возликовала, и у него появилась надежда. Новое руководство непременно учтёт его разногласия с шефом. Однако при следующем сообщении он схватился за сердце: органам прокуратуры поручено провести проверку всех сделок с объектами, представляющими историческую и культурную ценность, и тщательно расследовать законность совершённых операций с недвижимостью и землеотводом.
Медсестра была хорошенькая. Время от времени она заходила в люксовую палату Сан Саныча, поглядывала на показания приборов, что-то подкручивала на капельнице. Изящно примостив бедро на краю койки, приподнимала его голову и, прижимая носом к теплой ложбине выреза на груди, поправляла выбившуюся из-под больного подушку. Ему ничего не оставалось делать, как лежать, сложа руки и ничего не делать. И он неподвижно лежал сутками и ждал своей судьбы, в раздумьях сомкнув ладони и перебирая пальцы.
Воссоединившись, сомкнутые ладони испытывали сначала прежнюю взаимную неприязнь. Однако мало-помалу ласковые прикосновения подушечек и пальцев обеих рук начали доставлять друг другу легкое удовольствие. И если правая ладонь ещё некоторое время складывалась в кукиш, чтобы поставить на место воспылавшую чувствами левую, то пальчики левой в ответ ласково приобнимали его и поглаживали. В конце концов, Кукиш сдался нахлынувшим чувствам, раскрылся и бросился в её объятия. Они крепко прижались друг к другу на груди Сан Саныча и страстно переплелись пальцами. В организме А.А. Кукита (урождённого Санечки Кукиша) впервые наступила полная гармония.
Левая и правая ладони так и оставались сцепленными в объятиях друг друга, когда в уютном пристанище высокого чиновника заколачивали крышку. Ничего, кроме распоротого сзади костюма, такой же сорочки и галстука Сан Санычу там не понадобилось.
26 августа – 30 сентября 2012 г.
с. Мышецкое
Сказ про Ивана, жену его Василису прекрасную, про их детей, про Мамонну со всякой дребеденью и вообще про что было, что есть и, возможно, будет…