Страница 2 из 4
Учитывая практически круглосуточную занятость акул нарождающегося капитализма, текущий спрос на Ленок оказался в стране велик. И для удовлетворения этого спроса Саня был вынужден военно-половое формирование бывших пионерок преобразовать в институт благородных девиц с соответствующим набором педагогов и тренеров. Мастер-модель он слепил с Ленки Небрежной и штамповал невест по её образу и подобию, подбирая под заказчика только длину и цвет волос.
Работа эта требовала тщательной подготовки и аккуратности, так как в пучине бизнеса представители деловой фауны периодически подвергались отстрелу дайверами и начинали шарахаться при виде рыболовных снастей. Но зато, попавшись в сеть кукитской русалки, трепыхались недолго. Девушки с тёмным прошлым очень дорожили светлым будущим, которое им подарил Саня, и поэтому честно платили ему десятину от своих регулярных приходов, покрывая ещё и прежние на себя расходы. Здесь срабатывало не только чувство благодарности, ибо Саня не был человеком беспечным: он надёжно хранил разные эпизоды жизни периода становления своих «невест» на электронных носителях, которые, естественно, могли оказаться и в открытой сети, случись что-нибудь непредвиденное.
Более того, собирая видеоматериал на своих воспитанниц, Александр Александрович накопил обширную коллекцию уникальных сюжетов с участием политических и финансовых тяжеловесов.
Об этом хобби услужливого сводника знал только мэр. Как-то перед выборами на второй срок Саня показал ему «шалости» одного серьёзного конкурента, и начальник воспользовался этим в предвыборной гонке. Подсчёт голосов превзошёл все ожидания, хотя конкурент действительно имел реальные шансы.
После очередной инаугурации А.А. Кукит из сомнительного бизнесмена превратился в столичного чиновника с хорошими перспективами. Правда, прежнее дело он тоже не забросил: оно помогало ему обзаводиться полезными знакомствами и дружескими связями в неформальной обстановке. Разумеется, расширялась и картотека видеосюжетов. И было для чего. Патрон частенько на кого-нибудь заказывал компру.
Недаром говорят: «Каков поп, таков и приход». Шли годы. Город окончательно утратил статус промышленного центра и превратился в один большой рынок. А суета в коридорах столичной власти, избалованной вниманием рыночных воротил, приобрела солидность. Единственным осязаемым продуктом деятельности разросшегося административного аппарата и многочисленной армии офисных работников всех мастей стала коллоидная масса с устойчивым миазматическим запахом, называемая в простонародье говном.
На этой удобренной почве корневая система столичного мэра разрослась до небывалых размеров. Если над поверхностью земли его мощный ствол возвышался немногим выше метра с кепкой, то невидимыми сверху щупальцами корней он дотягивался практически до всего, что сулило выгоду и укрепляло власть… и не только в столичном регионе. Под крылами такого могучего старца карьера Александра Александровича не имела препятствий для полета ввысь и, разумеется, для использования служебного положения в целях личной выгоды.
Однако, отвлеклись. Вернёмся ненадолго к тому злополучному дню, когда кукиш Сан Саныча начал самостоятельную жизнь и неожиданно заговорил.
– С этого дня мы займёмся твоим перевоспитанием, и ты начнёшь жить честно и благородно … – продолжал свой монолог кукиш.
Несмотря на фантастичность ситуации, Сан Саныч было подумал: «Кто это мы?»
Но кукиш, снова угадав его мысли, уточнил:
– Надеюсь, мужик ты неглупый и понимаешь, что все мы, то есть твои органы и части тела, обмениваемся информацией о мыслях, которые приходят тебе в голову. Исключение пока составляет лишь антипод мой – левая рука. Она слишком подвержена твоим обретённым инстинктам и большая индивидуалистка. Всякую мелочь, вроде селезёнки и желчного пузыря во внимание не берём; они нас мало волнуют и пусть себе обеспечивают твою физиологическую жизнедеятельность. А с мозгом мы в дружбе. Поэтому я первый узнаю о том, что ты собираешься сделать и решаю, производить это действие или нет.
Сан Саныч обалдел во второй раз. С одной стороны, он видел своими глазами, что происходящее не бред, а с другой стороны, без малейшего сомненья осознавал, что это полный бред, воплощённый в реальность. У него закралось подозрение, будто мозги его тихо съезжают. Мозги, однако, имели другое мнение.
– Послушай! – наконец выдавил он и, удивляясь факту вербального общения с собственной правой рукой, обратился к кукишу. – Может, всё-таки договоримся?
– Я тебе что? Гаишник? – донеслось из щели над мизинцем. – И вообще, я посоветовал бы автору этой белиберды именовать меня с большой буквы!
Учту…
Не обратив внимания на окончание фразы, Сан Саныч продолжил:
– Ну, а если я вдруг… – он хотел было высказать свои соображения на тот случай, если у него действительно съедет крыша и станет он абсолютно недееспособным и какой тогда с него толк.
Но Кукиш не дал закончить мысль, с размаху больно ткнул большим пальцем в его сальный нос и, крутанув им, просипел:
– На-кося, выкуси! Ничего с тобой не случится! Будешь подчиняться мне как миленький! – После чего неожиданно разложился.
Сан Саныч пытался его снова собрать и чего-то ему объяснить, но тот упорно не поддавался, и все доводы Сан Саныча уходили в пустую ладонь, которая на нытьё не реагировала.
Весь вечер и вся последовавшая за этим малопонятным событием ночь прошли в тревожном ожидании. Особенно обидно было носу, когда-то почти римскому, а с возрастом разжиревшему, до сих пор переживавшему унизительный тычок. В тягостном сне эти боль и досада усилились, а Кукиш то увеличивался, то расплывался, то превращался в перетекающие субстанции, как на картинах Дали, и в вязкие угнетающие мысли.
Утром на службе ночной кошмар обратился в реальность.
Работая в столичном правительстве, Сан Саныч дослужился до должности министра, управляющего культурным наследием и памятниками старины. Работа была ответственная и творческая и охватывала всё, начиная от вполне обустроенных музеев и заканчивая полуразрушенными усадьбами. Основная задача его конторы состояла в том, чтобы на глазах широкой общественности незаметно провести отчуждение у государства земли под памятниками зодчества в пользу конкретных толстосумов. Особенно ценились объекты культурной недвижимости в пределах исторического центра. Там инвесторы не скупились, и градоначальник был очень удовлетворён работой своего воспитанника. В результате точечной застройки, вместо классических старинных двориков и двухэтажных строений, над городом нависли эклектические монстры самой загадочной геометрии. А состояние личных и безналичных счетов участников неуставных отношений несметно раздувалось после каждой операции и не умещалось в головах рядовых обывателей.
На утро Сан Саныч, по негласному указанию Самого, назначил встречу известному бизнесмену для обсуждения очередного проекта, детали которого в процессе как бы светской беседы изображались на шильдиках циферками с ноликами, после чего тут же отправлялись в уничтожитель.
Когда гость вывел на бумажном квадратике астрономическую сумму – дело того стоило – и левая рука привычно разместила её пред очи Сан Саныча, правая ладонь возмущенно сложилась в кукиш и сунула его в лицо инвестора. Это случилось настолько неожиданно, что последний растерялся и с перепугу дописал ещё ноль. Таких запредельных сумм ни Сан Саныч, ни даже Сам в своей практике не встречали, так как всё уже имело свою цену. Но Кукиш не успокоился и снова издевательски описал дугу перед носом гостя. Левая рука попыталась смягчить ситуацию. Она трясла ладонью, потом попыталась Кукиш закрыть. Но что можно сделать одной левой? И фига вырвалась снова, а язык словно прирос к нёбу и не давал Сан Санычу ни слова сказать в оправдание. Возмущённый наглостью чиновника, посетитель, поднявшись, резко отбросил стул, угрожающе произнес: «Мы решим этот вопрос на другом уровне!» и грубо хлопнул за собой дверью.
Тут-то Сан Саныч и понял, что Кукиш зря слов на ветер не бросал. Всё его естество сопротивлялось проводить запланированную встречу в желаемом направлении: мозги отключились, язык отнялся, даже лицевые мышцы начали корчить обезьяньи гримасы… Из всего организма только левая рука была его союзницей. Остальные органы будто сговорились мешать… но спровадив бизнесмена, тотчас пришли в норму и функционировали как ни в чём ни бывало.