Страница 72 из 88
Чикайя сказал:
― Не знаю, что мы видим: то ли волк разрывает горло агнцу, то ли колибри пьет цветочный нектар.
― Это может быть даже секс, — заметила Мариама.
― Бр-р.
Я
― Кто говорит о гаметах? Смесь специализированных вендеков внутри ксеноба должна определять всю его морфологию. Животные могут делиться друг с другом полезными симбионтами или передавать их молодым особям — в этом случае меняться больше и нечем. Как если бы вместо генома твои наследственные черты определялись уникальным сочетанием кишечной флоры.
Когда более крупный ксеноб отплыл от воздушного цветка, с которым недавно пребывал в слиянии, а второй участник распался на случайные яркостные потоки, Чикайя констатировал:
— Волк и агнец. Или, может быть, кролик и салат. И не начинай, пожалуйста, напоминать мне про мужских особей пауков, которые умирают после спаривания; если у них нет ни генома, ни гамет, то зачем определять одно существо как сексуального партнера другого, когда по большей части речь идет лишь о специальном диетическом питании?
Мариама неохотно согласилась.
― Так что, следуем за кроликом?[113]
Объект поднялся вдоль колонны, обогнал воздушные цветы и застыл, по-видимому, привередливо выбирая, чем бы поживиться дальше.
Чикайя посмотрел на него, потом перевел взгляд вниз, где в туманной дымке исчезал цветочный шлейф. Более всего ему сейчас хотелось узнать, где кончается Яркость.
― Следуем по пищевой цепочке до самого верха пирамиды? Или это слишком наивно?
― Здесь нет энергии, — пробормотала Мариама, — но может существовать иерархия концентраций наиболее полезных вендеков. Быть может, воздушные цветы накапливают в себе таких вендеков, забирая их из окрестных течений, или производят их для своих целей, а все остальные воруют их для себя.
― Или идет прямо в цветник. Сигнальщики могут оказаться травоядными, а не охотниками на кроликов.
― Твоя правда.
Чикайя послал корабль вдогонку за кроликом. Когда его наконец удалось поймать в перерыве между трапезами, они развернули сигнальное полотнище.
Кролик застыл в полете. Когда последовательность завершилась, он остался неподвижен.
Чикайя с надеждой ожидал какой-то реакции.
― Думаешь, мы его напугали?
― Оно, может, просто думает, как нам ответить, — предположила Мариама. — Некоторые встречи приводят вас в полнейшее недоумение, даже если вы их почти ожидаете. Вспомни, как твоего отца окружили анахронавты.
―
Я
― Может, воздушные цветочки тоже разумны, — пошутила она, — и мы его застигли за тем, что, как оно чует, не все с готовностью одобрят.
Когда и через пятнадцать минут ничего не изменилось, Мариама предложила повторить сигнальную последовательность. Чикайя начал подавать полотнищем новые вспышки.
Зонды выявили серию топологических модификаций, стремительно распространявшихся по кроличьим трубам. Процесс был слишком быстрым, чтобы детально его отследить, и завершился извержением густой дрожжеобразной массы вендеков из недр кроличьего организма. Большая часть исторгнутой наружу кашицы пристала к полотнищу, но та порция, что достигла пузыря «Сарумпета», немедленно заблокировала как домовых, так и зондографы. Последняя картинка, какую удалось отрисовать виртуальному движку, изображала кролика, опрометью удирающего в Яркость.
Чикайя спросил у библиотек:
― Что происходит? Корпус поврежден?
― Нет, он остался цел. Мы тут застрянем на некоторое время. Инородная смесь проникла на малую глубину, но не проявляет стремления к репликации или дальнейшему продвижению.
― Ты можешь перепрограммировать наших вендеков, чтобы они ее счистили?
―
Я
Мариама расхохоталась.
― Вот что бывает, если чересчур надоедливо махать розеттским камнем под носом у случайно выбранного прохожего. Они приклеивают тебя и смываются.
― Ты думаешь, оно представляет собой что-то большее, чем перепуганную зверушку?
Она пожала плечами.
— А что, если это застенчивый родич Сигнальщиков, недозрелый фрукт, свалившийся с ветви родового древа? Было бы замечательно, если б он сейчас сбежал домой и позвал остальных поглазеть на свою находку. Но ты прав. Скорее всего, это просто осьминог, выпустивший нам прямо в физиономии чернильную струю.
Они ждали, пока библиокомплект не отыщет путь наружу. Если ситуация станет безнадежной, всегда можно попробовать трюк с суперпозицией. Но теперь они были окружены со всех сторон, и это заметно усложняло задачу: оставшаяся позади часть корабля должна будет исправлять ошибки беглянки.
Библиокомплект нарушил молчание почти через два часа.
― Скоро мы освободимся.
Чикайя расслабился.
― Тебе удалось найти вендеков, способных отодрать клей?
― Нет. Погода сделала это за нас. Клей сравнительно устойчив, но при перемене условий в самой Яркости он не подстраивается под них.
Мариама издала звук, должный означать как восторг от внезапного озарения, так и досаду на собственную тупость.
― Ну конечно же! Все статичное здесь обречено. Стабильные смеси вендеков могут продержаться какое-то время, но в долгосрочной перспективе необходимо прибегать ко всем организационным и адаптационным ресурсам более крупного организма, чтобы сладить с течениями Яркости. Ксеноб как целое может, наверно, прицепиться к нам и независимо от них, но порождать специализированного убийцу каждый раз, как тебя кто-то испугал, я нахожу несколько избыточным.
Чикайя признательно закивал.
― И это означает, что построить технологическое общество здесь довольно непросто. Вендеки — отличное исходное сырье для всего подряд, так что любое инженерное дело сводится к биоинженерии. Впрочем, объект менее сложный, чем самый примитивный ксеноб, вообще вряд ли бы долго продержался.
Сквозь клеевую пленку сверкнуло сияние домовых. Мариама мечтательно вздохнула и подалась к нему, обняв рукой за шею. Такое вот полуосознанное физическое влечение за ней частенько замечалось в раннем детстве, прежде чем они вообще узнали, что такое секс.
Она сказала:
― Разве ты не мечтал, чтобы мы тут ничем не занимались, кроме исследований?
— Да.
Чикайя не хотел выяснять отношения насчет ее старых связей. Фракции остались в другой вселенной.
― Тысячу лет напролет.
― Да.
Он положил руку ей на плечи.
Мариама повернулась к нему лицом.
― Можно тебя кое о чем спросить?
― Конечно.
― Ты не думаешь, что, если бы не та энергостанция, ты бы вообще не попал на «Риндлер»?
― Не знаю. Не могу ответить.
― Но тебе все еще горько об этом вспоминать?
Чикайя резко
хохотнул.
―
Я
Она сказала:
― Ты знаешь, я на самом деле думала, что ты мне еще спасибо скажешь. Ты ведь добился, чего хотел. Это я в последний раз так в ком-то ошиблась.
― Зуб даю, так и было. Ой!
Она больно стукнула его по руке.
― Но ты ведь только что меня клеймил на чем свет стоит, потому что я с тобой недостаточно остро пререкалась.
― Я не клеймил, — возмутился он.
Мариама посмотрела на него без всякого выражения.
― Ладно, — сказал Чикайя. — Я виноват. Это было нечестно.
― Ты меня заставил ощутить себя убийцей, — сказала она. — Я была всего лишь ребенком. Как и ты.
― Прости, — Чикайя поискал взглядом ее лицо. — Я не знал, что…
113
Мариама намекает, разумеется, на сказку Льюиса Кэрролла об Алисе. (прим. перев.)