Стражи Небес

Сиджей с трудом сдерживая эмоции, ответила:

— Да. Мы напишем, — она провела ладонью рядом с гранью фонарика и черные резные буквы проступили:

«Дилан Морган».

Я сделала тоже самое, не заметив, как сильно дрожали мои руки, Каин тенью из воздуха написал лишь одно имя: «Арина».

Сиджей взяла его за руку и спросила:

— Это она? Богиня Арина, которая правила вместе с тобой раньше? Что с ней случилось?

Каин задумчиво оглядел звездное небо, с которого уже начали сыпаться метеориты, оставляя красивую серебристую полоску на темном небе, подсвеченным огромной перламутровой луной, сияющей над землей и океаном.

— Когда мы вернулись в Мир Ночи, она ушла сквозь Врата Миров, где она и, что с ней я не знаю. Но поскольку медиумы бессмертны, она могла отправиться только в одно место, чтобы умереть… Туда где даже бессмертные лишаются своего бессмертия. В город, которого давным-давно нет. В город Потерянных Душ — Тэйсэй…

— Шепот… Ты любишь ее, Каин?

— Любил когда-то. Больше я не способен любить кого-то так сильно, теперь я Страж Ночи… Теперь я всегда должен быть рядом с Джульетт и Рафаэлем, теперь любить это их участь, а моя страдать и сражаться за них. Ответный вопрос… Дилан Морган, человек которого вы любили?

Я опустила голову.

— Вместе… Всегда и навсегда… Так он обещал… И… — я не смогла говорить дальше, продолжить пришлось Сиджей.

— Мы любили его Каин, но он любил нас гораздо сильнее… И когда мы это поняли было уже слишком поздно. Теперь мы более, как и ты, не способны кого-либо любить так сильно или привязываться к кому-то. Мы теперь Стражи Небес, мы обязаны защищать Вселенную и сражаться ради равновесия.

Он рассмеялся и, встав между нами, приобнял меня за талию, а Сиджей подвинул к себе, в руках у нас были фонарики, Каин держал его правой рукой, медиумы отошли от края площади на траву перед лесом, девочки стоявшие у огромного сливового дерева запели. Очень красиво, под метеоритным дождем их пение уносилось в небеса. Из-за тени древа возникла сначала Джульетт в красивом шелковом, черном кимоно. Причем юбка халата была необычной — с длинными разрезами, полностью открывавшими ее ноги. Ее татуировки светились аметистовым блеском, на волосах блестела диадема из черных бриллиантов, с ее пояса на талии свешивалась дюжина красных веревочек, на концах которых тоже поблескивали черные и темно-синие бриллианты. Волосы заплетены в причудливую прическу, образуя будто бы бант на ее голове. Алая цепочка на руке, как только она потянулась за золотым посохом из тени появился и Рафаэль. Он был как и Каин с голым торсом, однако на руках у него были переплетенные наручи из золота с черными рубинами, в волосах что-то на подобии диадемы, алый рубин, словно капелька был в центре диадемы. Его ноги покрывали черные шелковые штаны, только не такие, как у Каина, а скорее, как в восточных сказках людей — они были широкие сверху, а штанины сужены к щиколоткам. У него было не много татуировок, но все они были невероятно красивы, и такими же аметистовыми, как у его спутницы, в руки он взял цветной веер, разрисованный картинами прошлого.

Они начали танцевать в такт музыке самой природы и голосов двух поющих девочек. Веер и посох двигались, синхронно исполняя пресловутый танец, полы кимоно Джульетт красиво развевались на ветру вместе с бриллиантовыми ленточками, Рафаэль двигался за ней будто ее тень. Они вообще были так красивы, и так едины. Они смотрели друг другу только в глаза, их танец стал приводить в движение черный мрамор и скоро по кругу площадь изменилась… Между черным мрамором и полоской зеленой травы, где уже наступал лес, начал образовываться разрыв и скоро между площадью и лесом уже текла по кругу кровавая река. Джульетт и Рафаэль кончили танцевать и, усевшись под вишней начали целоваться, после чего клыки девушки пронзили плечо мальчика, а он укусил ее выше груди, их кровь полилась по их телам вниз… на черный мрамор, корни слив впитывали ее и на глазах плоды на деревьях стали набухать, вбирая внутрь себя их кровь. Между черным мрамором пощади и подлеском возникла река, огибавшая площадь и сливавшая свои воды в безбрежный океан. Каин опустился на колени и аккуратно пустил фонарик по реке… Он обогнул всю площадь и исчез в безбрежном темном океане мира Ночи, а метеоритный дождь продолжал падать. Сиджей последовала его примеру, я поцеловала грань фонарика, и вновь вспомнила лицо Дилана, когда мы прощались…

— Отпусти его, — шепнула Сиджей…

— Да. Надо бы… Надо… Вместе… — я отпустила фонарик в кровавую реку, и он поплыл среди сотни других, которые медиумы опускали в речку, плоды деревьев вокруг стали набухать кровавым цветом и Каин, сорвав один из ближайших, приблизился к нам, протянув огненно-красную сливу:

— Прощание с мертвыми всегда заканчивается одинаково. Тысячи фонариков уплывают за границы других измерений, мы прощаемся с мертвыми, которых ждет долгая дорога в неизведанное будущее. Сначала я волновался, но теперь уверен, что вы не зря сюда пришли. Вы готовы к тому, что произойдет после этой Ночи? К битве с Волшебником?

— Ты поможешь нам, Каин? — Сиджей и сама с трудом сдерживала отчаянье, ну что было сделать. Такова наша судьба. Такова воля… Наша собственная.

— Мы, очевидно, проиграем? — перебила я сестру.

— Нет. Далеко не факт. Вы его видели? Волшебника? Он очень силен, но даже у него есть слабости. Вместе мы сможем только отдалить время катастрофы, но оно все равно придет. А пока насладимся фестивалем ночи вместе? Ведь нам предстоит сражаться бок о бок вместе, надо же получше друг друга узнать? — он откусил от плода, и с его губ спустилась струйка свежей крови.

Сиджей, держа в руке такую же кровавую сливу, сделала тоже самое.

После чего ее глаза налились сине-голубым блеском силы Аякаси.

— Чья это кровь? — спросила Сиджей, доедая плод.

Каин улыбнулся, протягивая кровавую сливу и мне.

— Очевидно же. Все плоды всех деревьев мира Ночи содержат кровь наших Властителей. Она течет всюду. Ей питается все в этом мире. В том числе растения, и цветы, деревья и медиумы.

Я посмотрела на Рафаэля и Джульетт, сжимая друг друга в объятиях они целовались под древом. После чего Джульетт первая укусила своего возлюбленного в плечо, а он укусил ее чуть выше груди. Струйки крови, что стекали вниз на траву вкруг дерева, творили просто чудеса. Вокруг сжимающих друг друга в объятиях Богов стали вырастать из земли и зацветать лунные цветы с одним красным лепестком… Как же много эти двое несли на своих плечах? Вот их цена за номера Хранителей? Вот их бремя… Вечности…

— Это была их воля. Не нужно их жалеть. Жалость совсем уж мерзкое чувство, Боги Смерти хоть и не гордые существа… Но вот… Жалость нам противна, — я взяла сливу и вкусив сладость крови, также ощутила прилив внутренней силы созидания. — Сегодня праздник. Великий праздник посвященный мертвым! И мы медиумы, как никто другие должны им насладиться, ибо служим им… Сегодня у нас будет вдоволь еды, чтобы насытиться.

Он снова протянул руку и мне первой, потому, что знал… Я сомневаюсь больше чем Сиджей. И тем не менее. Я хочу взять его руку. Потому, что я устала ото всех этих проблем. Начиная с появления Волшебника, исчезновения Сиджей, ее возвращения совсем иной, приходом к Нуэ и смертью Дилана. Разве я не заслужила хотя бы на одну ночь полностью забыть все? И ни о чем не думать? Просто отдыхая? Если это можно было назвать отдыхом? Физическое и энергетическое насыщение… Но, что делать — в конце концов, мы же призраки… А они медиумы… Мы похожи. Я взяла его руку… И пошла с ним. И дальше я все забыла, о том… Ночь… Осталась только ночь.

Очнулась я голой на берегу океана, в лунных цветах с Сиджей и Каином. Похоже ночка у нас была веселая. Кровь, повсюду кровь, но самое главное я чувствовала невероятный прилив сил. Сил для сражений и битв. Я была переполнена энергией. Сиджей приподнялась на локтях, ее глаз сиял золотым отблеском.

— Веселая… хм… ночка… Думаю, мы отлично провели время. Ночное небо все также прекрасно.