Страница 44 из 217
разума. Тайная, робкая, едва теплящаяся вера в чудеса, наверное. Тихий голос Дракончика Гордона,
притаившегося где-то в далеком закоулочке её души…
– Собеседование… – пробормотала она, …Простите, но я в таком виде… – она начала машинально
поправлять растрепавшийся на бегу шейный платок, – Не в лучшем.
– Ничего страшного. Как говорится… Знал бы, где встретит меня судьба, оделся бы получше, или хотя
бы уши помыл.
Синеглазый снова рассмеялся.
– Не волнуйтесь, у нас всё по-простому. Идёмте. Кстати, меня зовут Билл. Билл Крайст…
ГЛАВА 6
1
На курсах подготовки служащих Особого Подразделения по надзору за сверхъестественным
слушателей набралось человек десять; юношей и девушек – примерно поровну. Кирочка, как и во всех
прежних коллективах, начиная с детского садика, не стремилась заводить знакомств: во время перерывов в
занятиях она обычно бродила в одиночестве по коридорам или читала книгу. И никто ей не мешал. Это
было удивительно, но другие слушатели тоже не особенно рвались общаться друг с другом, при встрече
доброжелательно кивали, улыбались, и довольно – будто бы всех их специально подобрали по некому
таинственному критерию, который можно обозначить как особенно трепетное отношение к своему
внутреннему одиночеству. Каждый из них занимался своим делом: просматривал новости, слушал музыку,
глядел в окно… И это было чудесно. В маленьком коллективе слушателей не образовывалось парочек, не
бытовало сплетен, и не возникало никаких конфликтов. Впервые в жизни Кирочка чувствовала себя по-
настоящему на своём месте.
Но однажды обычный порядок вещей нарушился. В перерыве между лекциями к ней неожиданно
подошла девушка. Она была почти такая же высокая как Кирочка, с пышными точно сахарная вата мелко
вьющимися рыжими волосами, молочно-белым лицом, большими выпуклыми голубыми глазами. Мягкие и
округлые формы девушки плавно обрисовывались под пёстрым ситцевым сарафаном, широкая юбка
которого ниспадала почти до пят.
– Здравствуй, – сказала девушка.
У Кирочки сразу же возникло какое-то неприятное чувство; она подумала, что теперь, наверное, всё
рыжие девушки будут вызывать у неё реакцию отторжения, даже если они ни в чём не виноваты. Кирочке
стоило большого труда подавить зарождающее желание ответить как-нибудь не в меру резко или
безразлично, чтобы девушка поняла, что ей не особенно тут рады.
– Здравствуйте, – сказала Кира. Обращение на "вы" в ответ на дружелюбное "ты", решила она, не
будет грубостью, но оно сразу отбросит рыжую красавицу в её попытке сближения на несколько шагов
назад.
– Меня зовут Аль-Мара.
Имена слушателей в группе практически не произносились вслух; лекторы нечасто обращались к
аудитории, а имена называли и того реже, только если случалась необходимость, к примеру, при ответе на
вопрос. Поэтому имя, преподнесённое рыжей девушкой Кире, словно нежный цветок на ладони, так
вызывающе ярко, откровенно и беззащитно, почти напугало её.
– Давай иногда будем садиться вместе, – продолжала девушка, – и обменяемся электронными
адресами. Если вдруг одна из нас заболеет, то другая сможет переслать ей видео-лекцию или контрольный
тест…
Это было резонно; Кирочке ничего не оставалось, кроме как осторожно кивнуть и со смущенной
торопливостью согнать с соседнего стула свою сумку, чтобы уступить его рыжей девушке.
– Спасибо.
Кирочка почуяла совсем близко от себя чужой запах. Модная джинсовая сумка с длинным "языком"
обиженно натянула вальяжно расслабленный прежде ремешок, когда хозяйка небрежно повесила её на
спинку своего стула. Рюкзак Аль-Мары, тоже лишившийся отдельного места и опущенный на пол, сразу
как-то смялся, съежился, всем видом своим будто говоря: "Эх, ты… С друзьями так не поступают. Я ж тебе
не какая-то там сумочка дамская, я походный и боевой товарищ… Эх, ты…"
Неожиданный стук в прозрачную стенку одиночества настораживает человека точно так же как
внезапный стук в дверь. Кирочка чувствовала лёгкую растерянность; она внимательно прочитала свод
Правил, который предлагают прочесть каждому, кто собрался поступать в Особое Подразделение; и
Кирочка была правильная девочка, она не собиралась ничего нарушать, и если в Правилах сказано, что
"глубокие личные взаимоотношения между служащими не допускаются", значит, не следует подвергать
себя лишнему риску их возникновения… Почему же тогда эта девушка так спокойно к ней подходит?
Неужели она забыла?
Кирочке вспомнилось, как Крайст угостил её после собеседования чаем. Они зашли в какую-то
маленькую кафешку с высокими столиками, за которыми нужно стоять, а не сидеть; поболтали недолго,
съели по пирожному, он спросил её как всё прошло, а потом, при прощании сказал, подмигнув синим
глазом:
– Только никому не рассказывай никогда, что мы с тобой пили тут чай. Теперь нам разрешено
общаться только в служебных целях.
И добавил торжественно:
– Это был единственный наш чай. Первый и последний.
И рассмеялся. Кирочку поразило тогда, как это он умеет произносить такие грустные вещи с таким
беспечным сияющим лицом.
Кирочка часто вспоминала, о чём говорила с ней на собеседовании полковник Айна Мерроуз –
главный специалист по кадровой политике Подразделения.
– Я вас не буду спрашивать о чём-то обыкновенном, – предупредила она, – Только о том, чего вы не
сможете сказать больше никому. Я попрошу вас ответить на мои вопросы с максимально возможной
откровенностью, спешу заверить вас, ни одно слово не выйдет за пределы этого кабинета.
Кирочка немного волновалась; она сцепила руки в замок под столом и вращала большими
пальцами.
– Вы были влюблены? – спросила Айна.
Кирочка сразу подумала о Саше Астерсе: самым необыкновенным впечатлением её жизни был
именно он; за секунду перед её внутренним взором возникло его раскрасневшееся лицо на фоне
электронной доски в кабинете физики.
– Наверное, – ответила она.
– В чём заключались и чем закончились ваши отношения?
Кирочка молчала; ей хотелось в этот момент собрать все тонкие прозрачные ниточки собственных
воспоминаний, смотать в один клубок и протянуть Айне – пусть разбирается сама.
– Отношений как таковых не было, – сказала девушка.
– Но вы, вероятно, хотели этих отношений?
– Не думаю… – ответила Кирочка тихо.
Айна одобрительно улыбнулась.
– Мне очень нравится, что вы никогда не отвечаете с уверенностью; это означает, что вы
действительно стараетесь быть откровенной. Чем более чутко человек прислушивается к себе, тем меньше
понимает, что с ним происходит.
Пока Айна Мерроуз записывала что-то в блокнот, Кирочка разглядывала её. Мама заплетала ей в
школу точно такую же косу – венком вокруг головы – только у Айны волосы были седые, как зола, как
грозовое облако, как ледяной кристалл; несколько металлических шпилек удерживали эту своеобразную
корону. После школы Кирочка решительно постриглась и теперь носила каре – её тяжёлые тёмные волосы
лежали монолитом, не завивались и не топорщились, лишь слегка загибаясь на концах.
– Вы когда-либо думали о создании семьи? – спросила Айна.
– Я знаю, это запрещено, – с готовностью выпалила Кирочка, – я согласна от этого отказаться.
– Не торопитесь, – сказала с едва заметной улыбкой полковник Мерроуз, – прежде, чем от чего-то
отказаться, надо понять и внутренне принять все причины, по которым данный отказ является необходимой
мерой. Иначе вам сложно будет потом избежать лишних раздумий и сожалений.
Кирочка кивнула, приготовившись внимательно слушать.
– Семья очень сильно связывает человека, – начала Айна, – вы не думайте, что запрет на семейную