Страница 28 из 217
получится.
Билл сделал несколько бесшумных шагов по направлению к кухонной двери. Ему стало интересно.
– Хорошо. Поверьте, я смогу держать его под контролем. Он никуда от меня не денется, не
беспокойтесь, Магистр, хвостиком будет за мной ходить… – книжница хохотнула, и этот её смешок неприятно
резанул Билла. Он догадался, что речь о нём.
"Как бы не так, – решил он про себя, – денусь, ещё как денусь…" дерзкая уверенность книжницы
разбудила в нём дух противоречия.
Билл смекнул, что входная дверь скорее всего заперта, и ему вряд ли удастся за считанные мгновения
справится с незнакомым замком. Заметавшись по коридору, он заметил приоткрытую дверь. Дни стояли уже
жаркие, и окно в небольшой тихой комнате было распахнуто настежь и затянуто москитной сеткой. Достав из
заднего кармана брюк канцелярский нож, которым он разрезал коробки, Билл быстро вспорол сетку. Этаж
был второй, но довольно высокий. Внизу серыми облаками клубились кусты шиповника и сирени.
– Ты где? – послышался в коридоре зазывный голос книжницы.
– Эх… Помогай мне Бог! – прошептал Билл с лёгким оттенком иронии, и, одним махом вскочив на
подоконник, сиганул вниз… Прежде он никогда не поминал всевышнего. Его отец, воинствующий атеист, с
самого раннего детства внушал Билли, что никакого бога нет и быть не может.
С громким хрустом Билл выбрался из кустов. Лицо и руки были ободраны, словно он сражался со
стаей кошек. Нога болела чертовски. Да, пожалуй, прыгать из окна – это было несколько опрометчиво. Не
перелом, конечно. Скорее всего, растяжение. Но ведь как больно! Как же больно… Он поднялся на ноги и с
трудом сделал несколько шагов. Уф… Постепенно, однако, Билл привык к новым ощущениям и пошёл
бодрее. Раз… Два… Раз… Два… Сначала он брёл не разбирая дороги, все его мысли поглощены были
пережитой не слишком мягкой посадкой. Билл и не заметил, как вышел за калитку, и плутая узкими
тротуарами, оказался в самом центре квартала для бедняков. Подволакивая ногу, он проковылял мимо
автобусной остановки, где, скрючившись, сидел на лавочке какой-то человек. Билл шёл всё медленнее и
медленнее, царапины неприятно саднили, щиколотка, кажется, начала опухать, да и усталость давала о себе
знать – перед тем как попасть в сегодняшнюю переделку парень, как-никак, целый день таскал по лестницам
коробки с книгами.
– Ты чего это красивый такой? Подрался? – услышал Билл совсем рядом встревоженный голос. – Да
никак с девками! Гляди-ка вся рожа ногтями изодрана! Ничего, брат, бывают такие шалавы, что вполне
заслуживают парочку хороших затрещин…
Это был человек с автобусной остановки. Мужик лет шестидесяти с добрыми пьяными глазами. Билл
выглядел довольно жалко, и уличный свидетель теперь стоял возле него и всматривался, часто моргая.
– Вот что, приятель, у меня тут хатка неподалёку, я за портвешком вышел к тётечке нашей в ларёчек…-
мужик тряхнул толстенной тёмно-зелёной бутылкой. – Я тебя давай доведу…а то куда ты таким молодцом
ночью пойдешь. Не дай бог патруль за мигранта примет… Только не обессудь, спать на полу придётся -
комната у меня во…– мужик показал ладонями небольшой квадрат в воздухе.
Билл благодарно кивнул – неожиданное гостеприимство этого старого пьяницы пришлось очень
кстати.
Благодетель почти на себе дотащил его до облупившегося пятиэтажного дома с маленькими
пыльными окнами. По дороге мужик всё говорил и говорил, иногда останавливаясь, чтобы "смочить язычок"…
– Тут по ночам, брат, кошмар…до Заброшенных Верфей рукой подать, так шатается всякий сброд.
Вона тебя как отделали. Небось ещё и обокрали… Известно, какой народ – заметили, что косой – пиши пропало.
Я вот как-то уснул с получкой на лавочке – и всё, хана…
Билл задрёмывал под его добрый голос, уткнувшись носом в пропахшую табаком потёртую
джинсовую куртку.
– Пришли, – благодетель втолкнул Билла в тёмную тесную прихожую, заваленную хламом. – Только
шшш… у меня тут жильцы в двух комнатах…
Хозяин любезно постелил Биллу на пол какое-то грязное, но мягкое тряпьё. Оказавшись в тепле и
приняв наконец после всех злоключений горизонтальное положение, он моментально уснул. Сквозь громкий
стрекот старого холодильника и бормотание не выключенного радиоприемника ему грезились тонкие
перистые облака в потрясающе нежном рассветном перламутровом небе, незнакомом небе, нездешнем,
грезились бесконечные ЛЭП, тянущиеся до самого горизонта и чьи-то едва заметные осыпающиеся следы на
сухом белом песке…
Открыв глаза и упершись взглядом в полинявшие и кое-где отстающие от стен обои, он моментально
вспомнил всё. Нога еще побаливала, но уже вполне терпимо. Ушиб, не более. Билл даже чувствовал в себе
силы приняться за работу. Он решил, что бегство из апартаментов книжницы было крайне глупым и
трусливым поступком. Ведь теперь она может заподозрить, что её телефонный разговор был подслушан… Вот
олух! И нужно было поддаваться эмоциям! Но внезапное отвращение, испытанное им к рыжей развратнице,
оказалось сильнее логики… Биллу отчетливо вспомнилось вдруг ощущение её прохладного влажного пальца
в его ключичной ямке. В тот единственный момент он не владел собой, не вполне принадлежал сам себе. Им
владели желания. И страшнее этого Биллу ещё ничего не приходилось испытывать в жизни. А в таких случаях
самая первая интуитивная реакция – спасаться бегством…
– Хочешь чаю? – осведомился ночной благодетель, заметив пробуждение гостя. – У меня просто
больше нет ничего. Даже батон кончился. Но чаю могу. И даже портвешка, тока чуточку…
– Да нет, не надо, спасибо… Я и так не знаю, как благодарить вас…– смутился Билл.
– С кем не бывает! Меня самого Бог знает сколько раз чужие люди пьяного домой приводили… Долг
платежом красен. Сначала – ты, а потом – тебя. Один человек может забыть добро, но Мир будет его помнить.
Так вот, братец. Ступай с Богом.
Со словами "с утреца то свежо, потом занесешь" на прощание благодетель вручил Биллу насквозь
пропахший табаком, растрескавшийся жилет из кожзама и, ласково отечески обматерив его, как умеют только
такие полупьяные добрые дядьки, вытолкал за дверь.
К открытию ярмарки Билл, конечно же, опоздал. Но ему чертовски повезло. Администратор тоже ещё
не подъехал.
Теперь надо было как-то разобраться с рыжей. Билл нутром чувствовал, что история с ней не
закончилась, а только начинается… Не успел он переступить порог склада, как ему внезапно захотелось снова
её увидеть. Билл перерыл все ящики, помеченные на разгрузку, пока нашёл наконец нужный, на котором
чёрным маркером был размашисто подписан номер её секции (как же без предлога!). Превозмогая тупую боль
в ноге, он кое-как поплелся наверх.
Рыжая плутовка открывала секцию. На выдвинутом в проход стуле для отдыха аккуратной стопочкой
лежала оставленная им минувшей ночью в ее просторной прихожей джинсовая куртка. Билл робко