Исполнитель Желаний

Белокурая Эрин взволнованно ёрзала на стуле в кабинете Крайста, взирая на него беспомощно и

кокетливо.

– Мы найдём его, – говорил он ей с уверенностью в голосе, хотя сам ни черта не был уверен, и

успокаивающе накрывал ладонью её руку, белую, маленькую, призывно положенную на стол.

Она смотрела на него снизу вверх, улыбалась доверчиво и очарованно, и верила ему, и хлопала

своими глазами-незабудками, которые Крайст забывал тут же, едва за Эрин закрывалась входная дверь.

– Я почти уверен, что они добрались-таки до Тайного Ущелья. Иначе мы бы их хоть где-нибудь да

засекли. Силу Эрна можно спрятать только там, – спокойно растолковывал он непутевой мамаше чародея.

– Можно я пойду с вами выручать его?

– Боюсь, что нет. Тайное Ущелье – это такое место, куда проникнуть может только абсолютно не

заинтересованное существо. Вы поймите, мы не пренебрегаем вами, просто вы всё равно окажетесь в итоге

бесполезны, Эрин.

– Но не могу же я сидеть, сложа руки? – встрепенулась блондинка.

– Научитесь вязать крючком. Это поможет вам расслабится. Да и руки займёт, – Крайст взял одну из

маленьких белых кистей колдуньи и сделал вид, что разглядывает её, – О! – воскликнул он с пафосным

восхищением, – эти ручки, эти прелестные ручки, сияющая перламутровая кожа… Они созданы, чтобы

держать веера и цветы, а не душить старых сумасбродов!

Эрин выслушала всю эту шутовскую лабуду, затаив дыхание.

– Вы проводите меня? – спросила она капризно, поднимая на Крайста тонкое милое личико. Когда

Эрин была уверена в своей привлекательности, она выглядела ещё более забавно, чем обычно.

– Какая жалость! Вот именно теперь у меня неотложные дела. Надо в очередной раз спасать мир, ей

богу, надоело уже… Да, увы, без меня никак… Но когда-нибудь обязательно! В другой раз, – заявил Крайст с

широченной улыбкой.

2

День был тёплый, но ветреный, отчего небо находилось в беспрестанном движении – то оно

вскипало неоднородной пеной сероватых облаков, то вновь очищалось, становясь ровным, густо-голубым

точно ликер кюрасао.

Одиночные остроконечные каменные глыбы попадались всё чаще как на одной, так и на другой

стороне дороги по мере того, как она начала спускаться с плато к морю.

– Останови машину, Крайст, – внезапно попросила Кирочка.

– Зачем, – удивился он.

– Я хочу посмотреть.

Она вышла из машины и побежала к обрыву. Ветер рванул на ней белоснежный сарафан, растрепал

волосы. Издали она была похожа на лепесток, который вот-вот подхватит порывом. Крайст смотрел, и

сердце его вдруг странно, грустно и сладко сжалось, так бывает, когда расстаёшься с чем-нибудь навечно,

незначительным, но дорогим, или внезапно обнаруживаешь в ящике стола фотографию давно умершего

близкого человека.

Кирочка приблизилась к краю обрыва. Далеко внизу бурлило море, грузно ударяясь о ноздреватую,

бугристую, похожую на мятый картон, отвесную стену берега. Раньше она видела такое только в кино.

Неистовый восторг наполнил её, как девочку. Волны были высокие, грозные. Тёмными глянцевыми валами

накатывались они на камни, разбивались вдребезги, откатывались назад, разгонялись, пухли и снова

разбивались, бесконечно повторяясь и ни разу не повторившись в точности.

Шум моря доносился до Кирочки в виде невнятного гула. Предштормовой ветер трепал её

распущенные волосы, разметывая их сильно и внезапно, словно пучок чёрной травы.

Она радостно взмахнула руками и побежала обратно к машине.

– Спасибо, – сказала она смеясь, – если мне суждено погибнуть на задании сегодня, то я не буду

слишком уж сильно жалеть, я видела море! И такое море!

– Говорят, это заколдованные края, и каждому, кто приходит сюда, они кажутся самым красивым

местом на Земле. Здесь район вулканической активности. Там, дальше, есть ещё чёрные пляжи…

Плотные платиновые облака вдруг раздвинулись и показалось солнце. Угольно-чёрные скалы

засверкали бесчисленными мелкими радужными блёстками.

– Скорее всего, это правда, – выдохнула Кирочка очарованно.

Некоторое время ехали молча, Крайст сосредоточенно вёл машину по извилистому шоссе, Кирочка

не могла налюбоваться суровой красотой камня. Она была так разнообразна, необычайна, и на её фоне

совершенно забывалось, что вокруг нет ничего живого, ни деревца, ни кустика, ни былинки.

– Ты знаешь, где оно, мы скоро приедем?

– Вход в Тайное Ущелье не находится в каком-то определённом месте, – пояснил Крайст, – мы с

тобой должны его угадать.

– Как?

– Положись на интуицию. Подумай о цели, приведшей нас в Тайное Ущелье, и когда почувствуешь,

что надо свернуть или остановить машину, говори мне.

– Вот тебе раз, – пробормотала Кирочка, – послушно откидываясь на сидение и прикрывая глаза.

Солнечные пятна ползли по её лицу. Крайст отвернулся. Ему невольно припомнилась сцена из сна.

Этого уголка своей души, открывшегося ему так внезапно, он боялся и стыдился. Как исступлённо

бросилась она тогда к нему на шею! Какой показалась вдруг женственно-беспомощной и пронзительно

нежной! Ничего подобного, конечно, в реальности никогда не происходило. Всё было только грёзой,

мороком, невесомым переплетением мыслей, никому кроме него неведомым… Но кто осмелится

утверждать, что бесплотная мысль – есть нечто менее настоящее, чем осязаемая массивная скала. По

мнению некоторых философов, мысли даже прочнее скал.

– Мне кажется, что это здесь, – неуверенно произнесла Кирочка.

Крайст остановил машину и вышел, хлопнув дверцей. Под прикрытием скал было безветренно.

Машина стояла на обочине шоссе, проложенного по краю пропасти; на другой стороне этой пропасти

возвышалась отвесная каменная стена.

Билл постоял немного возле обрыва. На пористой тёмно-серой поверхности скалы кое-где лежали

мелкие округлые камушки. Он легонько пнул носком кроссовка один из них. Камушек с тихим шуршанием

прокатился по камню, сорвался вниз и пропал в туманной глубине пропасти. Билл выкурил сигарету и

вернулся к машине.

– Ты правильно чувствуешь, только нужно будет пройти ещё немного вдоль пропасти, покуда не

увидим мосты.

Кирочка прихватила с собой пистолет и захлопнула дверцу.

В молчании они пошли почти по самому краю обрыва, стараясь особенно не торопиться,

прислушиваясь к глухому звуку собственных шагов.

– Старайся ни о чём не думать, – полушёпотом произнёс Крайст через плечо, – Ущелье, конечно, нас

всё равно услышит, но хотя бы не будет слишком агрессивно…

– Это самое трудное – ни о чём не думать. Но я постараюсь, – пообещала Кирочка.

Со всех сторон возвышались острые чёрные скалы. Они были похожи на непрогоревшие угли в

камине, но когда из-за облаков ненадолго показывалось заходящее солнце, его золотистые лучи рождали на

поверхности угрюмых каменных глыб миллионы радужных блёсток. Красота искушала взор, Кирочка шла,

беспокойно вращая головой, жадно озиралась, не желая упустить ни единого ракурса, с которого можно

было поглядеть это сияющее великолепие. Крайст шёл, ни на секунду не забывая о пропасти; он украдкой

поглядывал на восторженную Киру, ежеминутно оценивая расстояние от носков её кроссовок до обрыва.

Вскоре они увидели подвесные мосты. Их было сразу три, и каждый из них выглядел вполне

настоящим, вызывал доверие, желание ступить и пойти, полностью вверив жизнь его ребристой шаткой

спине.

– Почему их несколько? – с удивлением спросила Кирочка.

– Это мосты-миражи, – пояснил Крайст, – никто не знает, по какому из них можно пересечь

пропасть, а какие два – неминуемая гибель, – он красноречиво шагнул к самому краю и поглядел вниз.

Там, далеко, промеж асфальтно-серых отвесных стен будто варево в кастрюле клубился плотный