Страница 35 из 64
- Конкуренция синдикатов обретает все более устрашающие формы. Близится эпоха новой войны, безжалостного противоборства всех со всеми, когда полем боя станут не линии фронтов, но улицы, кварталы и целые города. А солдатами - арбитры, агенты и наемники. Это - наше скорое и неизбежное будущее... Это - грядущий 'золотой век'.
* * *
Былое
Доктора Постников опасался, что, впрочем, уже стало нормальным состоянием пришельца. И было отчего. Эл являлся клиническим, рафинированно чистым примером адаптации человека к идеалам бесконтрольной и бескомпромиссной наживы. Говаривали, что в старые добрые времена Доктор действительно был дипломированным медиком, подвижником и энтузиастом. Однако на рубеже восьмидесятых и девяностых годов, когда коммерциализация медицины двинулась семимильными шагами, у доктора словно переключили тумблер - одним щелчком и бесповоротно. Подвижника и энтузиаста не стало, а миру явился хладнокровный делец, намеренный выжать из своих навыков максимально возможную прибыль, до последней копейки. Может быть Эл был таким всегда, до поры успешно скрывая истинное лицо. Может быть случилось нечто, изменившее до неузнаваемости талантливого хирурга. Кто теперь скажет...
Так или иначе, уже к середине девяностых забылось и настоящее имя медика, и его прошлые заслуги. Он стал Доктором Эл или просто Доктором, одним из лучших 'черных' трансплантологов СССР, а может быть и мира. Доктор с одинаковой легкостью работал и с плотью, и с только появившимся хромом, не чурался никакой работы и был абсолютно лишен морали. Нельзя сказать, что Эл был жесток. Им просто двигала расчетливость, всегда и во всем - хладнокровие паука, который неизменно голоден и вечно жаждет добычу. Во имя этой расчетливости Доктор творил такие вещи, которых устыдился бы иной маньяк-садист. Самым удивительным с точки зрения Постникова было то, что Эл не являлся упырем-социопатом. В общении это был вполне милый и душевный человек, временами даже не чуждый доброжелательным порывам души (разумеется, если благотворительность не стоила слишком много денег).
Последние лет пять или шесть Доктор 'работал' одним из координаторов 'Красной дороги', то есть мировой нелегальной сети трансплантатов и аугментаций. Эл специализировался на поставках из 'Кровавого угла' - так на жаргоне международных вивисекторов назывался регион Кореи, северо-восточного Китая и Японии. Парадиз для 'грязной' медицины, край лютой нищеты, исчезающе малых налогов и вседозволенности. Китай и Корея поставляли самый дешевый 'материал'. Экономнее был только африканский и индийский товар, но с ним связывалось лишь полное отребье, специализировавшееся на костях, 'подержанных' связках и полуфабрикатах вроде биологического клея из хрящей. Страна Ямато, задыхавшаяся от перенаселенности и беженцев из нищей Азии, тоже вносила свою лепту, а помимо того обеспечивала технологическое сопровождение 'процесса'. После расцвета восьмидесятых Япония с трудом удерживалась в табеле стран условного 'второго мира' и старалась привлечь капиталы всеми мыслимыми способами. В том числе противными законам божьим и человеческим.
Ныне Эл брался за скальпель редко, по особым случаям. Своей операционной он не держал, предпочитая работать на выезде или арендовать необходимую площадь в солидной клинике с хорошим оборудованием. Впрочем, время от времени доктор внезапно решал тряхнуть стариной и отправлялся на 'распиловку' просто ради поддержания навыков и контактов, в самые темные трущобы, сопровождаемый телохранителем Коллегой.
Иногда Доктор давал Постникову простейшие задания вроде 'отнести контейнер туда, дождаться посредника, отдать и вернуться с отчетом'. Оплачивались такие труды копеечно, но Алексей был рад и тому. Теперь же он набрался смелости просить о большем. Постникова крепко перепахал образ нищего на танталовых ногах. Настолько, что впервые за время пребывания в новом мире Алексей от мыслей о выживании перешел к думам о будущем. Об обеспечении какой-никакой финансовой стабильности.
Но чтобы попасть к Доктору в неурочный и не назначенный заранее час следовало преодолеть препятствие...
- Что тебе нужно? - спросил Коллега. Спросил как обычно, с пристальным взглядом ничего не выражающих глаз за стеклами роговых очков. Ровно, подчеркнуто вежливо, без эмоций, но так, что у Постникова волоски на руках встали дыбом.
- Я ... - начал было Алексей и завяз на полуслове.
Речь он продумал и отрепетировал заранее, сочтя ее здравой и логичной. В ней коротко и очень адекватно описывалось, почему Постникову следует доверить более ответственные и оплачиваемые занятия, какая от этого польза собственно Доктору и вообще. Теперь же, под спокойным змеиным взглядом Коллеги Алексей осознал, что язык буквально прилип к небу, а логичная словесная конструкция не стоит и пары французских франков.
- Я ... - повторил Алексей, стараясь разбудить в себе хотя бы малую толику львиной смелости.
- Да? - все так же спокойно вопросил Коллега, аккуратно поправляя галстук-бабочку.
Телохранитель стоял у двери в контору доктора в мягкой, расслабленной позе. Обычного человека вид очкарика в костюме и смешной розоватой рубашке мог обмануть. Но Алексея - нет.
- Мне нужно к Доктору, - решился Постников, стараясь, чтобы требование звучало настойчиво, и в то же время крайне уважительно.
- Зачем?
- Нужно, - упрямо выпалил Алексей, собирая остатки храбрости, как самолет, терпящий бедствие - остатки топлива в пустых баках.
- Если у тебя нет дела, тебе не нужно встречаться с Доктором Элом, - с мягкой настойчивостью указал Коллега. - Он вызовет тебя сам.
- Нужно...мне... - упавшим голосом выговорил Постников, понимая, что красивый и продуманный план налетел на Коллегу, как 'Титаник' на айсберг, со сходными последствиями.
- Не нужно, - человек с галстуком подвел итог одним словом, в котором сквозь бархат вежливости отчетливо читалась сталь.
Постников помялся, глядя себе под ноги, не зная куда деть руки. Он то скрещивал их у паха, то прижимал к бокам. Собственные конечности казались неловкими и бесполезными. Левая ладонь противно вспотела, правая ощутимо поскрипывала.
- Мне бы... - отчаянно импровизировал Алексей, но на этих двух словах импровизация и закончилась.
- Мне нужно больше денег, я хочу больше работать! - наконец выпалил Постников, испытывая болезненное облегчение. Главное было сказано, а дальше будь, что будет.
- Это интересно, - сказал Коллега, склонив голову и глядя на Постникова как большая хищная птица. Алексей мог бы поклясться, что зрачки за стеклами в роговой оправе неподвижны и не сокращаются, как рисованная имитация на стеклянных шариках.
- А что ты умеешь? - спросил Коллега.
- Я могу дальше быть курьером, я могу носить и передавать больше ... предметов, - торопливо заговорил Постников.
Коллега остановил его быстрым движением руки, одновременно плавным и стремительным, как взмах тореадора.
- Я не спросил, что ты хочешь, - терпеливо и все так же мягко уточнил телохранитель. - Я спросил, что ты умеешь. Например, умеешь ли ты стрелять?
- Стрелять... - замялся Постников.
- Да, стрелять. Например, ты работаешь в стрелковом клубе, где работникам предоставляются скидки. Ты брал в руки пистолет?
- Я не левша... - мрачно отозвался Постников, приподнимая протезированную руку.
- Ну и что? - спросил Коллега с некоторым недоумением.
На это Алексей ответа сразу не нашел. После короткого раздумья он заметил:
- Но я действительно не левша... с левой стрелять буду плохо... да и со скидками патроны все равно дороговаты...
- Разве это забота Доктора? - удивился Коллега, причем похоже искренне.
- Нет, - Алексей склонил голову.
- Именно. Ты выполняешь ту работу, к которой пригоден, - с холодным спокойствием сообщил телохранитель. - Для более ответственных поручений есть более квалифицированные исполнители.
Постников хотел что-то сказать, но промолчал. Говорить было нечего и по большому счету некому. Алексея опалил приступ яростной, не рассуждающей злобы, вспышка ненависти, обращенная на весь мир. Он не видел себя со стороны, однако почувствовал, что краснеет. Губы сами собой вздернулись, а механические пальцы машинально сжались в кулак, громко скрипнув приводами. Коллега не изменился в лице и не сделал ни единого движения. Он даже не смотрел на Постникова, уставившись чуть выше левого уха пришельца из иного мира.