Серебро далёкого Севера

Постепенно вся эта шумная трескотня пиршества начала барону приедаться. Больше всего он хотел бы сейчас побыть некоторое время одному и собраться с мыслями, но единственную возможность для этого предоставляло отхожее место – благо обильное потребление пива делало регулярное посещение нужника неизбежным. Именно тут, стоя над очком, Влад с изумлением сообразил, что Танька за весь вечер так ни разу и не посетила сей убогий уголок, хотя пила наравне с ним, а ела и того больше. Пила, ела, болтала, даже выходила в круг поплясать – но из залы ни ногой. "Она что же, приспособилась отливать по‑колдовски, телепортом с лавки прямо в выгребную яму?! Вот ведь чудо из чудес, расскажи кому – не поверят."

Простота нравов валькирии, пусть даже и она и прикидывалась сейчас простой охотницей, поначалу изрядно удивляла Зборовского. Найти этому объяснение он сумел, лишь представив себе Танненхильд в ее истинном обличье. Ведь там, у себя в Валгалле, небесная дева занималась тем, что принимала и увеселяла павших в бою воинов. Отчаянных рубак, лихих стрелков из лука, мастеров помахать кулаками – но не магов и не менестрелей, не утонченных вельмож и даже не лукавых торговцев. Очевидно, под стать нравам гостей Валгаллы хозяйка и приноровилась.

– Что, барон, заскучал? Твоя правда, пора и честь знать.

Легким движением Танька вскочила на стол – всё та же круглолицая деваха в мужском охотничьем костюме, лишь тонкой выделки сапожки её были типично женскими.

– Ну что, дамы и господа, друзья и подруги, алкаши и собутыльники?! – Она высоко подняла над головой кружку с пивом. – Погуляли мы нынче от души, низкий вам поклон за компанию, а теперь пора и на покой. Прощевайте, зла не держите, а мы с моим барошей вас покидаем.

Одним долгим глотком Танюха допила свое пиво до последней капли, а потом с дребезгом расколошматила пустую глиняную кружку об пол кабака. И, небрежно соскочив со стола, подхватила Зборовского под руку.

– Пошли, Влад!

…

Ушедшая в загул валькирия наверняка вытребовала у Филипыча наилучший из имевшихся у него в заведении нумеров, но всё равно – пристанище, в котором им предстояло провести ближайшие три дня, ничего особенного из себя не представляло. Потолок с пятнистыми коричневатыми потеками, стены тоже давно некрашены, из окон виднеется вовсе не царский дворец и не прозрачная гладь Бела Озера, а проезжая улица и обшарпанные домишки на ее противоположной стороне… Но кровать в нумере была, и достаточно просторная. А кроме того – маленький стол и пара колченогих стульев, на один из которых деваха сразу же начала скидывать с себя одежду. Когда, наконец, и ее исподнее приземлилось на стул, барону Зборовскому открылась довольно неожиданная картина: Танькино тело оказалось худощавым, ноги – тонкими и стройными, а груди – маленькими и острыми. Хотя от девы, добывающей себе пропитание охотой, другого ждать и не приходилось, но широкое круглое лицо и мужская одежда все‑таки сумели ввести Влада в заблуждение, и он ожидал чего‑то более упитанного. Особенно после того усердия, с которым его подруга только что налегала на пиво и запеченого кабанчика.

Полностью скинув с себя одежду, валькирия‑охотница откинулась спиной на кровать, широко расставила бедра и торжественным тоном произнесла:

– А теперь засади, да покрепче!

Тут уж барон едва удержался от того, чтобы расхохотаться в полный голос. Нарочно или случайно, но Танька дословно воспроизвела фразу из одной знаменитой шахварской сказки, в которой прекрасная наложница больше трех лет каждую ночь подряд рассказывала халифу забавные истории – при помощи этой хитрости рассказчица сумела сохранить себе жизнь. А возненавидел‑то владыка весь женский род (и приказывал наутро казнить каждую отыметую ночью бабу) именно после той самой фразы, посредством которой случайно встреченная им однажды красавица принудила халифа наставить рога своему мужу‑дракону, угрожая в противном случае ужасной смертью от его огненного дыхания.

Но сейчас никаких драконов поблизости не наблюдалось, а обещанное надо выполнять. И Зборовский, не мешкая, скинул порты и ринулся в бой.

Несмотря на субтильное телосложение, Танька оказалась крепкой и выносливой, а кроме того – весьма и весьма требовательной, хотя все ее требования можно было свести к трем простым словам: быстрее, сильнее, глубже! Привыкший к более утонченным запросам вильдорских дам Влад был даже слегка разочарован эдакой простотой, но всё же честно и упорно, как молотилка, делал свое мужское дело – час за часом, лишь с теми с небольшими перерывами, когда его разгоряченная подруга, завернувшись в простыню, приоткрывала дверь и зычным голосом требовала в нумер еды и питья. За окном рассвело, потом солнце поднялось, погуляло по небу и закатилось, а Зборовский всё продолжал снова и снова покрывать на сплошь промокших от пота и семени простынях свою новообретенную любовницу (и спасительницу Юрая, не забудем об этом!). Именно покрывать, словно бык корову или жеребец кобылу – это было, пожалуй, наиболее точным сравнением. Всё шло своим чередом и уже начало светать по второму разу, но тут перед глазами Зборовского вдруг поплыли багровые пятна, его руки и ноги ослабли, тело отказывалось двигаться… И барон провалился в беспамятство.

– Влад, родненький, что с тобой? – всполошилась валькирия, меняясь в лице, и затрясла его за плечи.

Зборовский неимоверным усилием разлепил губы, обнажив острые клыки, и еле слышным голосом прохрипел:

– Кро‑о‑ови!

Его милость Владисвет, носивший в человеческом облике титул барона Зборовского, в своем втором обличье тоже принадлежал к высшей касте. Не в пример деревенским, а тем более лесным вампирам, он мог обходиться без глотка свежей крови достаточно долгое время, порою месяцами. Проблема состояла лишь в том, что какое именно время он сможет выдержать в следующий раз – не знал и он сам. Это не зависело ни от фаз луны, ни времени года… Просто вдруг пробивал час, и его охватывала необоримая жажда крови. Жажда, которую надо было утолить немедленно и во что бы то ни стало. В такое мгновение Зборовский был готов вонзить зубы хоть в дворовую кошку, хоть в самого Великого Князя – кто под руку попадется. Именно поэтому барон старался не доводить себя до подобного состояния, а утолять эту свою потребность регулярно и заблаговременно. И купленых на базаре животных, ему для этого вполне хватало.

Но последние события требовали от Влада огромного расхода сил, включая и силы вампирские, и жажда свежей крови подступила совершенно неожиданно. Будь на месте Таньки какая‑нибудь дворовая девка, барон вонзил бы в нее свои зубы уже несколько часов назад. С валькирией он бы сделать такое, наверное, поостерегся… если бы ему вообще пришла в голову эта идея. Но Танненхильд, судя по всему, была надежно защищена магическим отворотом, который не давал окружающим даже и помыслить о том, чтобы нанести ей какой‑нибудь вред. Так что Зборовский и не заметил того момента, когда ему надо было бы глотнуть красной влаги. А сейчас времени практически не оставалось, и смерть от той самой, особой жажды была близка как никогда.

– Та‑ак‑с, – задумчиво и обеспокоенно протянула женщина, склонившись над бездыханным любовником. Но вот она снова изменилась в лице, принимая какое‑то важное решение.

– А почему бы, собственно, и нет? – капризным и донельзя порочным голосом произнесла теперь уже фру Теннеке. Элегантная светская дама, знавшая толк в самых изощренных и рискованных альковных утехах.

– А почему бы, собственно, и нет?

С этими словами она изящным движением вытащила кинжал, крепившийся к одному из ее сапожек, и полоснула себя по запястью.

17. Голевой момент

Ничтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичто

никогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаи

нигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигденичтоникогдаинигде

ничто никогда нигде вязкий туман вне времени вне пространства нигде никогда ничто