Плавни

— Я все, все слышала, дядя Андрей!.. И записку читала… Я так боялась, так боялась!

Наталка не договорила и выскочила из комнаты. Через минуту во дворе раздался ее звонкий голос, напевающий веселую песенку.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Третьего августа нарочные, посланные Андреем, повезли в Ростов и Ейск, а также в станицу Каневскую сообщение о идущем морем десанте.

По распоряжению Андрея, гарнизоны Каневского и Староминского районов вышли из станиц и заняли заранее вырытые окопы.

В станицах остались лишь патрули дежурных взводов да вновь организованные роты.

В ночь на четвертое августа конница Гая пыталась прорваться в Староминскую, но была отброшена пулеметным огнем и отошла к хутору Деркачихи.

Утром Хмель получил с нарочным письмо от начальника Бриньковского гарнизона с просьбой о высадке десантного отряда в районе станицы Бородинки и о завязавшихся боях с врангелевцами.

Прочитав письмо, Хмель выбежал на крыльцо, вскочил на чью–то лошадь и помчался в ревком. Через полчаса после этого в кабинете председателя ревкома собрался командный состав гарнизона.

Обрисовав создавшуюся обстановку, Андрей сказал:

— Я дал распоряжение, чтобы Староминский гарнизон, под командой Хмеля, выступил на рассвете навстречу Алгину. Охрана станицы возлагается на нашу пехоту. Помощнику начальника гарнизона Бабичу приказываю: куркулей, отказавшихся рыть окопы, расстрелять сегодня ночью. Вечером выезжаю в Каневскую, в станице меня заменят военком и председатель ячейки. Командиру партийно–комсомольской роты и Бабичу расклеить на базаре и углах приказ о том, что станичники, вышедшие на улицу с оружием, будут расстреляны. У колокольни, ревкома и гарнизона выставить усиленные наряды. Каневской гарнизон делю пополам. Одна половина, под командованием Остапа Капусты, примет бой с отрядом полковника Гриня, другую половину поведу я. — Андрей улыбнулся, и от его улыбки, от его твердого, уверенного тона всем сделалось как–то легче.

— Вы все знаете, товарищи, десятиверстную дамбу, идущую через Бриньковские плавни. Эта дамба — единственный путь для той части десанта, которая пойдет на помощь Алгину. Так вот, я со своим отрядом запру эту дамбу и не пущу через нее врангелевцев; попутно, пройдя по ней до Бриньковской, постараюсь помочь соседним гарнизонам. Если врангелевцы захотят все же напасть на Каневскую, то им придется идти в обход через Тимашевку, черт знает куда…

Десант Улагая, сломив орудийным огнем сопротивление обороны, на рассвете пятого августа начал высадку в районе станицы Бородинки.

По заданию врангелевского генштаба части генерала Улагая сразу же после высадки должны были объединиться с конницей полковника Рябоконя, занять станицу Приморско — Ахтарскую и тем самым обеспечить дальнейшую высадку десанта с пароходов и барж. После этого весь десант должен был разбиться на две части. Первая группа, вместе с отрядом Рябоконя, имела задание двигаться на Екатеринодар, подымая на пути и вооружая станицы: Роговскую, Поповическую, Протоку, Степную, Гривенскую, Ольгинскую, Брюховецкую, Ста–ронижестеблиевскую, Славянскую, Новотитаровскую.

Вторая группа десанта, под командованием генерала Бабиева, должна была двинуться к станице Бриньковской, расположенной на островах Бейсугского лимана, пройти по дамбе через Бриньковские плавни и, объединившись здесь с отрядом полковника Гриня, взять направление на Каневскую и Староминскую, навстречу Алгину.

Встреча с Уральской бригадой ожидалась на Бриньковской дамбе или же у станицы Каневской. И в том и в другом случае Уральская бригада должна была, не оказывая серьезного сопротивления десанту, отойти к Кущевке. Намечено было, что, отступая, бригада разоружит на своем пути не разбитые еще гарнизоны под тем предлогом, что они пытаются перейти на сторону Врангеля.

Накануне высадки десанта генерал Алгин отдал приказ о выступлении отрядов Рябоконя и Гриня. Староминский отряд под командованием полковника Дрофы получил приказ выступить пятого августа. Однако неудачная попытка Гая взять станицу четвертого августа и отступление его потрепанных сотен повели к тому, что отряд Дрофы выступил лишь утром восьмого августа.

К этому времени части Рябоконя и Улагая уже объединились и подходили к Приморско — Ахтарской. Выступил и полковник Гринь, но его пехота по выходе из плавней замитинговала и, не приняв боя с Каневским гарнизоном, частью сдалась ему в плен, частью же разбежалась по домам. Лишь около сотни во главе с офицерами ушло назад, в плавни. Конница же Гриня, разгромленная в предыдущих стычках, не смогла оказать серьезной помощи пехоте и была разбита Остапом Капустой и рассеяна по степи.

Генерал Бабиев в середине августа подошел к станице Бриньковской и занял ее без боя. Красный гарнизон покинул эту станицу еще накануне и ушел на хутор Ахтанизовский, где собрались под командованием Порфирия Кадыгроба остатки разбитых гарнизонов. Эти остатки Кадыгроб свел в один отряд и пополнил бегущими от врангелевцев иногородними и казаками.

Авангард Бабиева смело вступил на дамбу, но неожиданно был обстрелян из пулеметов, скрытых в камышах, и почти полностью уничтожен. Бабиев приказал дать по камышам орудийный залп, а затем бросил конницу в атаку на дамбу. Но, как только конные сотни влетели на дамбу, снова в камышах зашлись скороговоркой пулеметы, и остатки конницы отступили в беспорядке. Тогда по камышам начали бить шрапнелью. Так продолжалось до вечера, а к ночи на дамбу с гиком и свистом помчался конный офицерский полк. Ему удалось пробиться до половины дамбы, но и эта атака была отбита с огромным уроном для врангелевцев.

Генерал Бабиев был взбешен. Он бросил на рассвете в камыши пехоту, но люди вязли в жидкой грязи, тонули в трясине и не смогли пройти даже сотню шагов, а тот же невидимый враг, словно плавни были для него твердой почвой, открыл сильный огонь из винтовок и забрасывал их гранатами.

Стало ясно, что путь через дамбу прегражден не кучкой партизан, как предполагал раньше Бабиев, а хорошо вооруженным и довольно многочисленным отрядом, великолепно знающим плавни. Поняв, что через дамбу не пройти, Бабиев стал спешно укрепляться в Бриньковской, готовясь часть отряда переправить на баркасах через Бейсугский лиман, в обход засевших на дамбе красных.

Бабиев издал также приказ о явке на сборный пункт всех взрослых станичников. Штабу группы было дано распоряжение срочно сформировать пластунскую сотню из местного населения, знающую плавни, и бросить ее на борьбу с засевшим в камышах красным отрядом.

Но мобилизация сорвалась. За весь день на сборный пункт явились лишь семь стариков да четверо парней. Один из них был косой и придурковатый.

К вечеру генерал Бабиев приехал на сборный пункт.

— А где же остальные? — грозно спросил однорукий генерал косого парня. Тот испуганно посмотрел на генеральские погоны, потом перевел взгляд на пустой рукав генеральского кителя и заплетающимся языком проговорил:

— Убежали…

— Как?! Куда?

— А уж известно куда… — уже более спокойно ответил парень и неожиданно спросил: — А как же вы, дядя, с одной рукой воюете?

Этот вопрос окончательно взбесил генерала. Он приказал выпороть несчастного дурачка шомполами и объявить станичникам, что все уклоняющиеся от мобилизации иногородние будут расстреляны, а казаки будут лишены казачьего звания и наказаны шомполами. Но и это не помогло. Почти все население, способное носить оружие, убежало из станицы. Не удалось генералу найти и нужного количества баркасов, а те, что остались на берегу, оказались с пробитыми топорами днищами и без бабаек.

Невдалеке от Бриньковской дамбы тянется глубокая балка, поросшая терновником, камышом и мятой.

На самом краю балки стоит Андрей. Перед ним вытянулся рослый казак.

— Так говоришь, не выдержит Хмель?

— Где выдержать, товарищ председатель… сила их…

— Ну уж и сила… — хмуро улыбнулся Андрей. — Иди.

Вот уже шестой день, как Хмель со своим гарнизоном сдерживает- бешеный натиск отрядов Дрофы и Гая. «Сдерживает, сдержит ли?»