Крым бандитский

Кланы. Здесь — большие сообщества бизнесменов, бандитов, политиков и чиновников, связанных общими экономическими и властными интересами, а также, конечно, страхом перед разоблачениями, общею виной…

Само понятие «организованная преступность» появилось в следственно-процессуальном обороте относительно недавно — на рубеже восьмидесятыхдевяностых годов. Однако это не означает, что преступных групп, зачастую великолепно организованных, не существовало ранее.

Следственной практике шестидесятых — семидесятых годов известно немало подобных преступлений. Наиболее ярким примером такой организации в Крыму является дело Крымского ССМУ связи, расследованное прокуратурой в 1968–1970 годах.

Преступления, совершенные группой, во главе которой стояла умная и предприимчивая дама — директор ССМУ связи Фрида Яковлевна Ляхович (Фистуль), достаточно характерны для рассматриваемого периода. Но по своему размаху, степени организованности и масштабу причиненного государству ущерба это дело, безусловно, является выдающимся не только для Крыма.

Фрида Яковлевна, а также главный инженер ССМУ Лубяницкий Николай Андреевич и главный бухгалтер Компаниченко Полина Кузьминична поставили дело по расхищению государственных средств на широкую ногу. Они создали преступную группу (17 человек) из числа работников ССМУ, которые в силу своего положения имели непосредственное отношение к составлению, оформлению и учету бухгалтерских документов по начислению и выплате различного рода надбавок к заработной плате, в частности надбавок за «разъездной характер работ». Разумеется, никаких надбавок рабочие не получали, а их подписи в ведомостях были просто подделаны.

Но простым начислением надбавок действия преступной группы не ограничивались.

Например, стоит перед ССМУ задача выкопать траншею для кабеля от Симферополя до Евпатории. Фрида Яковлевна договаривается в военной части и нанимает солдатика на траншеекопательной машине. Солдатик выполняет требуемую работу за один день. И все замечательно, если бы не одно обстоятельство. По документам ССМУ, выкопана не одна, а две траншеи — одна от Симферополя до Евпатории, другая от Евпатории до Симферополя, и копала их вручную целая бригада в течение месяца, за что и получала заработную плату и премиальные. Вот так — простенько и со вкусом делаются деньги. И подобных «операций» предприимчивыми связистами было совершено множество. Общая сумма «заработанных» ими денег составляет около 350 миллионов рублей — по тем временам цифра запредельная.

Следователь прокуратуры, занимавшийся этим делом, характеризует своих подследственных как весьма умных, энергичных и предприимчивых людей. И если они нашли применение своей «творческой энергии» даже в шестидесятые годы, то в нынешние, золотые для деловаров времена, такие люди тем более не пропадут. Например, тот же главный инженер ССМУ, осужденный на двенадцать лет лишения свободы, досрочно освободился, отсидев восемь лет, и в настоящее время работает в коммерческой фирме в Симферополе.

И фирма не прогадала: рекомендации и проекты «консультанта» приносят огромный экономический эффект.

Это лишь один показательный пример разоблаченных «умельцев». Возможно, они попались, потому что замахнулись на чрезмерно большие суммы и ничего не создавали. Другие же умельцы, в том числе и некоторые фигуранты этой книги, старались и сами что-либо создавать, хотя бы поначалу маленькие производства или торгово-посреднические фирмы, которые доставляли всякий (прежде всего сезонный) дефицит или же помогали колхозам и совхозам в сбыте урожая и так далее.

Группировки вымогателей тоже существовали давно. Уже в конце пятидесятых — начале шестидесятых и в Симферополе, и в Ялте, и почти во всех остальных более-менее крупных городах, не исключая и Севастополь, существовали группы уличных вымогателей. Например, Евгений Хавич, рассказ о котором еще впереди, с парой дружков, боксеровтяжеловесов, все шестидесятые годы «держал» Пушкинскую (центральная улица Симферополя, место массового променада), достаточно долго устраивал всевозможные наезды и разборки. В конечном счете за свои подвиги по выколачиванию «подушного налога» он заработал первую судимость.

Первые банды в Крыму вырастали из игровых, из участников шулерских и мошеннических групп и из тех, кто их «пас».

«Игровые» — специфический термин, понятный каждому взрослому крымчанину, но менее распространенный в других регионах. Это больше чем игрок, аферист, рэкетир и несколько иное, чем бригадир.

Игровой подчиняет игроков, руководит аферистами или рэкетирами-вымогателями, но он свободнее, вариабельнее в своих действиях, чем бригадир специализированной бригады, преступной группировки. Игровые, как правило, уже живут исключительно на преступные доходы и, хотя сами способны на многое, от шулерства до крупной аферы и физической расправы, предпочитают только руководить исполнителями.

Некоторые игровые стали со временем кооператорами, мелкими и даже вполне солидными бизнесменами, хотя, как правило, с легкостью преступали писаные и неписаные законы до последнего своего дня. Такими были уже упомянутый Хавич, Костя Грек и еще два-три человека, сейчас защищенные презумпцией невиновности и депутатскими мандатами высокого уровня.

Другие начинали как шпана, мелкие преступники и поднимались по преступной иерархии и иногда тоже становились — если становились, а не погибали в разборках или, реже, не получали большие сроки — предпринимателями и даже политиками, оставаясь прежде всего бандитами. Таковы уже почти легендарные Жираф, Сахан, Вишня, Крюк и конечно же Олег Дзюба и старший Башмак, чьи имена не скоро сотрутся из памяти.

Большинство специалистов и историков-любителей полагают, что по крайней мере в Симферополе начало первой волны бандитизма пошло от группировки «Гуни», выросшей на патронаже наперсточников.

Наперстки, горшочки, скорлупки, чашки — игра наверняка ничуть не менее древняя, чем, скажем, игральные кости; в той или иной модификации она упоминается повсеместно, во всех странах. Во второй половине восьмидесятых у нас, в том числе в Крыму, она приобрела характер эпидемии. На вокзалах и в парках, на базарах и у магазинов, просто на улицах и площадях вдруг собирались иногда маленькие, иногда — побольше группки вокруг ловкого и сметливого парня, который манипулировал тремя наперстками, или пластиковыми стаканчиками, или металлическими стопками, предлагая угадать, под которой из них окажется шарик.

Цена отгадки или ошибки поначалу невелика, так, чтобы любой прохожий мог без особого напряга рискнуть. Затем азарт подогревался отработанным сочетанием выигрышей и проигрышей, репликами «сочувствующих» и «советчиков», ставки незаметно росли; конечный выигрыш, естественно, оставался за наперсточником. Проигрыш обычно равнялся всему ценному, что оказывалось у «лоха».

Не требовалось особой наблюдательности, чтобы определить, что наперсточники никогда не работают в одиночку. Два-три человека уговаривали, подначивали, разжигали азарт; кто-то непременно следил, чтобы работе не мешали; и непременно находилось несколько парней с крепкими кулаками, которые резко пресекали попытки вернуть выманенные деньги.

Такая же схема, иногда с еще более четким распределением ролей («завлекун», «скептик», «провокатор» и так далее), действовала и действует на играх, которые к настоящему времени сменили дискредитированные в глазах потенциальных «дойных коровок», т. е. нас с вами, наперстки. Это, например, «болгарское лото», шулерские карточные игры, которые вообще искоренению не поддаются и из моды не выходят.

Структурализация в игорном бизнесе на самом деле была еще сложнее. Создавалась и эффективно действовала система «замазывания глаз» милиции, организация сигнализации и оповещения, мобильного перемещения игровых бригад с участка на участок. Очевидно, это могло осуществляться только при правильном (с их, специфической, точки зрения) разделе выручки.

Первые более-менее проявленные крымские бандиты вышли из игровых и из числа бригадиров, руководителей игровых команд.