Страница 19 из 25
- Точно. Одно и то же действие может носить прямо противоположный смысл.
Татьяна попыталась встать, но снова бухнулась в сугроб.
- Знаешь, я останусь здесь ночевать. Сил встать уже не осталось. Присыпь меня снежком.
Я зачерпнул рукой снег и присыпал им Татьяну. У нее, откуда из-под одежды, глухо зазвонил телефон. Девушка вздохнула.
- Ищут. - Вытащила трубку и приложила к уху. - Але, мам..., да я у девчонок..., все нормально, я трезвая, мальчишек с нами нет, едим тортик и запиваем чайком. Не надо ему приезжать, что вы со мной, как с маленькой, сама приеду. Могу я отдохнуть от работы и от вас хоть немного..., всё, давай, с новым годом!
Татьяна убрала телефон под одежду и села.
- Всё, разрушили чудо. Пошли домой.
Я подскочил и помог Татьяне подняться. Только сейчас я почувствовал, что вся одежда на мне мокрая, а спина начинает замерзать. Силы покинули нас окончательно. Еле волоча ноги, мы добрались до моей ледяной избушки. Дома было тепло и пахло праздником. Может быть, только в моем представлении.
- Константин больше не спит на матраце? - Спросила Татьяна, глядя, как я подкачиваю его, чтобы он выдержал двоих.
- Нет, пока я его лечил, он спал на полу, потому что не мог ходить и ходил в туалет под себя. Так он привык спать там, больше не лезет ко мне.
- Бедняга, Костик. - Татьяна потрепал ему за ухом. - Ты, настоящий мужик.
Диван был готов. Мы сняли с себя мокрые одежды и развесили их на обогревателях. Татьяна осталась в трусиках и бюстгальтере. Я дал ей свою чистую майку. Мы улеглись и накрылись двумя одеялами.
- Толик, ты не обидишься, если мы просто уснем? - Это был прямой намек.
- Нет. - У меня, в принципе, у самого не осталось сил. - А ты не обидишься, если я не стану к тебе приставать.
- Обижусь, но завтра.
Татьяна легла спиной ко мне. Я прижался к ней, просунул свою ногу, между ее. Признаться, от близости женщины сердце забилось чаще. Усилием воли я подавил гормон и быстро заснул.
Будь у меня друзья, они наверняка умерли бы от зависти, если бы увидели, какие красотки просыпаются в моей постели. Я мог бы бесконечно лежать и любоваться, как спит Татьяна и терпеть отлежанную руку, на которую она примостилась головой, но Константину приспичило на двор. Он начала царапать дверь и тихо скулить. Надо было успеть до того, как случится непоправимое. Татьяна зашевелилась и открыла глаза.
- Прости, это Костян в туалет захотел.
- Угу. - Ответила она неопределенно, не открывая рта.
Я, признаться, и сам давно хотел выйти на улицу. Стояла тихая солнечная погода. По голым ногам пробежал морозный озноб. На мне была надета только куртка. Хрум-хрум, заскрипел под ногами снег. У нас с Константином были разные столбы-опоры для справления естественных нужд. Его был ближе и он уже закончил моцион.
- Ты не против, если я сегодня воспользуюсь твоим столбом?
Константин был не против. Пар повалил от того места, где моя струя поливала металл. Сзади скрипнула дверь. Я повернулся, не прекращая процесс. Татьяна, в одной майке, вышла на двор, закинула назад руки и потянулась. Её рот растянулся в улыбке, когда она поняла, что я пытаюсь поприветствовать ее.
- Ты собрался что-то напИсать на снегу? - Спросила она со смехом.
- Ой, прости! - Я отвернулся. - Привет! Как спалось?
- Отлично. А где тут у вас места для девочек?
Я закончил процесс и закутался в куртку.
- Слушай, девочкам столбы не подойдут, да и снега тут навалило, попой не присядешь. Вон там... - Я показал в место, где сходились откос и мост, - снега почти нет и место защищенное.
- Спасибо. Иди домой и не подглядывай. Я сейчас приду, приготовлю что-нибудь.
- Куртку накинь. - Я снял куртку, Татьяна послушно надела ее.
Это было почти фантасмагорическое зрелище, в моем доме хозяйничала женщина. Стены дома никогда еще не впитывали таких вкусных запахов. Представляю, как были удивлены редкие водители, унюхавшие посреди дороги запах готовящейся еды. Даже Константин полностью принял факт наличия третьего лица и не сторонился Татьяны. Он даже простил ее отдавленную лапу. Как два мужика, мы смотрели в телевизор, искоса бросая взгляды на суету женщины у плиты. Была в этом моменте необычная полноценность, завершенность, гармония. Я почувствовал, что так оно и должно быть в нормальных отношениях женщины и мужчины.
Желудок начало подводить, в ожидании. Я сидел в подаренных мне тапках и рассматривал носки на них, изображая общение между тапком правой и левой ноги.
- Я вижу, чем ты себя развлекаешь в одиночестве. Еще немного и у тебя появится виртуальный друг, или подруга. Моя конкурентка.
- Ну, с твоей конкуренткой я буду видеться каждый день.
- Понятно, твой комплекс хочет сказать, что я мало уделяю тебе внимания?
- Мой комплекс загнал меня под мост и вообще он не может сказать ничего путного. А вот я знаю одного одинокого Робинзона, которому одна девушка дала надежду поверить в свою полноценность, и теперь он хочет видеть ее так часто, как это получится.
- Слушай! - Татьяна произнесла с придыханием, как будто ей явилось божье откровение. - Я знаю, как избавить тебя от синдрома правдолюба.
Она села рядом со мной на матрац. В ее руке была вилка.
- Осторожнее с вилкой на матраце. - Предупредил я. - И как же?
- Тебе нужно выдумать себе вторую личность, понимаешь?
- Не совсем. - Признался я.
- Синдром раздвоения личности знаешь?
- Слышал немного.
- Так вот, представь, что ты вообще не Толик, и никогда им не был.
- А кто я?
- Да кто угодно, хоть Пушкин, хоть Шрек, хоть Леонардо да Винчи. Представь, у новой личности не будет синдрома правдолюба, он же не Толик, у которого мама умерла из-за врачебной ошибки. Он другой человек, который всю жизнь любил не просто преувеличивать, а был настоящим мастером отливать пули.
- Скажу от имени Толика, вряд ли у меня получится серьезно представить, что я могу быть кем-то, кроме себя. Было бы замечательно стать одним из всех, но терять себя не хочется. Сейчас у меня есть дом, свобода и ты, хоть ненадолго. Мне комфортно быть Толиком.
- Как знаешь. Ради твоего блага старалась. Толик, так Толик. Уникум Толик и шаболда Танюха. Мы могли бы стать отличным дуэтом по жизни, отлично бы уравновесились.
- Не могу не согласиться.
- Эх. - Вздохнула Татьяна. - Не представляешь ты себе Толик, какой ад я могу создать.
- Может быть, меня жизнь и готовила к этому суровому испытанию?
Татьяна рассмеялась в голос. Моя шутка ей понравилась.
- Все, садимся завтракать. - Татьяна ловко сняла маленькую сковородку, купленную мной по случаю распродажи, с электрической плитки.
На ней шкворчали колбаски, которые девушка привезла с собой.
- Чем бог послал, и мои родители. - Пошутила она.
У нас еще оставались новогодние салаты, немного заветревшиеся. Они отлично пошли вместе с колбасками. Перепало с праздничного стола и собаке, молча и жалостливо выпрашивающей свою долю.
- Ух, опять обожралась. - Татьяна растянулась на матраце. - В город хочу, прошвырнуться по памятным местам.
- Не боишься на глаза Виктору попасться?
- У меня куртка новая. Лицо шарфиком повяжу. Да и вообще, думаешь, он сейчас один? Он и дня не мучился в одиночестве. У него кандидатур на мое место было больше, чем на депутатское. Дуры мы бабы.
Татьяна замолчала и задумалась. Я принялся убирать со стола. У меня стоило что-то оставить, как Константин начинал доедать прямо со стола.
- Ты пойдешь со мной? - Я почти забыл о разговоре, когда Татьяна с надеждой в голосе спросила меня.
- Пойду. - Мне хотелось быть рядом с ней, несмотря на то, что я мог оказаться сбоку припекой, если она повстречает знакомых.
- Вот и отличненько. Бросай посуду, приедем, я сама перемою.
День был ясный, морозный. Весь народ вывалил на улицу. В центре города, где мы в итоге оказались, был выстроен ледовый город. Родители с детьми дурачились в нем, скатывались с горок, бегали по лабиринтам. Предприимчивые бизнесмены развернули пункты быстрого питания с горячими блинами, пирожками, чаем и медовухой. Мужчины брали детям блины, а сами потягивали из пластиковых стаканов пряный алкогольный напиток. По выражению их лиц можно было догадаться, что ночь они провели бурную и теперь желают поправить свое самочувствие.