Яна

Девушка была маленького роста, не больше 160 сантиметров, с темными волосами, с левой стороны висок был выбрит, и длинная челка была зачесана направо. Курносая, глаза подведены черным, кожа бледная, в целом лицо очень милое. Шея девушки была обмотана клетчатым шарфом и образовавшийся треугольник на груди был готов в любой момент спрятать лицо хозяйки наскочив на курносый маленький нос. При этом ее лицо было ухожено - в глазах были линзы ярко голубого цвета, кожа гладкая, без изъянов, зубы ровные и белые, как у голливудской актрисы. Одежда была дорогая. Кожаная приталенная куртка черного цвета с меховым воротником из соболя, и фирменные на завышенной платформе лакированные сапоги со шнуровкой крест на крест до колен, поверх черных, утепленных, обтягивающих округлую попу, брюк.

Парень был долговязым, худощавый с очень длинными, как показалось Яне, руками. Лохматая копна светлых волос почти скрывала глаза, отчего ему приходилось периодически проводить рукой по волосам, зачесывая их назад. Волосы не слушались и почти сразу же спадали назад. Глаза были голубые, натурального цвета, в отличие от линз его спутницы, завершала его неформальный образ черная штанга с маленькой круглой головкой с пикой в уголке нижней губы. Серое в клетку мешковатое пальто нелепо сидело на его широких плечах и длинном худом теле. Из под полов пальто выглядывали потертые джинсы, изрядно потертые, и явно много всего повидавшие.

Разглядывая своих спутников Яна опомнилась только когда они спустились в подвал элитного многоэтажного дома, весь первый этаж которого занимали коммерческие помещения.

В подвале пахло едой, было жарко. В темноте, подсвечивая себе экраном мобильника, сквозь коммуникации они добрались до железной двери, за которой ярко горел свет. Дверь закрывалась на навесной замок. Ключ юноша достал из кармана. В помещении был старенький диван, железная кровать, старая деревянная тумбочка с диссонирующим, на фоне остальной обстановки, плазменным тридцати двухдюймовым телевизором именитой корейской марки. Был еще модульный шкаф, раковина с краном. Помещение сильно напоминало комнату в общежитии.

- Нравится? - спросила девушка, снимая куртку. И тут же обратилась к юноше, - Эй, Фред, метнись за едой.

Яна осторожно прошла и села на краешек дивана, расстегнув при этом свое пальто.

- А еще у нас тут есть WiFi - гордо сказала неназванная хозяйка помещения и тыкнула пальцем в потолок. - Наверху над нами пиццерия, сигнал отлично доходит сюда.

Через пару минут вернулся Фред, неся в руках две коробки пиццы и два литра кока-колы подмышкой.

- Я Меркури, - наконец представилась девушка и улыбнулась - Можно Меркурий.

Яна в ответ робко назвала свое имя. Девушка кивнула и продолжила:

- Не спрашивай, откуда такое странное имя. Это и не имя вовсе - прозвище. Моего друга зовут Фредди. То есть, он Федор, но зови его Фредди или Фредом, ему так больше нравится. А вместе мы легенда. Фредди и Меркури. Ничего не напоминает? - девушка потыкала себя по уху. Посмотрев на непонимающее выражение Яны, Меркури махнула рукой.

Фред молча открыл коробки с пиццей и протянул их нам.

От запаха свежего горячего теста у Яны скрутило желудок. Она волчьим взглядом уставилась на пиццу, которую уже долго не могла себе позволить, потом стыдливо отвела взгляд.

Это не осталось незамеченным. Улыбка на миг стерлась с лица Меркури, но она тут же снова улыбнулась и сказала:

- Угощайся.

Яна ждала приглашения и жадно накинулась на целый кусок и съела его почти не прожевав. Потом она остановилась и на ее глаза навернулись слезы. Ей показалось это неправильным и нечестным. Ей стало стыдно.

- А можно, я с собой возьму? - умоляюще спросила она. - У меня младшая сестра дома голодная.

- Нельзя - холодно отрезала Меркури. - Давай ешь здесь, пока горячая, а пойдешь домой, мы тебе с собой еще целую купим. Ешь давай!

Яна не стала перечить и съела еще три куска пиццы запивая колой, которую они передавали друг другу.

Фред за все это время так и не проронил ни слова. Меркури же рассказывала что-то о том, что они с Фредом ведут отчаянную борьбу. Яна не вслушивалась в подробности, ей было безразлично с кем они ведут войну и почему, она просто была им благодарна за спасение и еду. Меркури продолжала вещать уже о том, что они с Фредом пытаются хоть что-то сделать, чтобы изменить этот мир. Оказывается, в переходе у них была целая спланированная акция. Они просто отобрали деньги у рекетиров, чтобы отдать их в детский дом тем, кто в этом действительно нуждается. Яна слушала и невольно понимала, что за этой ширмой повествования кроется нечто более глубокое и личное. Когда Яна спросила про ребенка, кулек с которым она сильно швырнула на пол, Меркури лишь устало отмахнулась и сказала, что этот ребенок купленный и накаченный наркотиками, расходный цыганский материал.

- То есть как купленный? Где? - ужаснулась Яна.

- У бомжей, беспризорников, да мало ли у кого. Факт в том, что его накачивают наркотой, и он все время в отключке. Он уже овощ. От него только оболочка. Ресурсы таких детей малы и их сжигают или через три-четыре месяца. Вот не веришь, скажи, он хоть раз плакал, этот грудной ребенок? Ты слышала?

- Ужасно - выдохнула Яна, ловя себя на мысли о том, что она и вправду не помнит, чтобы ребенок кричал или подавал вообще признаки жизни.

- Расскажи свою историю. - потребовала девушка у Яны.

Яна замялась. Она была им благодарна конечно и за спасение и за еду, но просто так взять и раскрыться перед незнакомыми людьми было сложно. Хотя может ей все это время отчаянно требовалось выговориться. Глаза Яны остекленели, взгляд стал потерянным. Она опустила голову и стала нервно сжимать свои пальцы.

- Я хочу помочь, - надавила Меркури и обняла ее. - Ты стояла там не потому что...

Меркури начала жестикулировать свободной рукой подбирая слова.

- Это было отчаянием. - Впервые подал голос Фред. - Действительно крайней мерой. Безмолвным криком о помощи. Когда мы ждали этих держащих, мы наблюдали за тобой. И между всеми вами была огромная разница. Бард-пьяница, собиравший себе на водку. Чинарик - простой рабочий бизнеса инвалидов, вечером сдающий выручку в общак. И цыганка с полумертвым от наркоты ребенком на руках, давящая на жалость, не гнушаясь таких омерзительных способов. В большом цыганском братстве - большое разделение труда, и на попрошаек, и на карманных воришек и на всяких разных других, с очень серьезными покровителями. И среди них ты - нуждающаяся в помощи и в полном отчаянии. Так не выглядят даже те, кто с картонкой и иконкой просит деньги на липовые операции себе или умирающим детям. Сейчас порода попрошайничества извратилась и эволюционировала спекулируя на придуманной заповеди - просящим дают. Сейчас это соцсети и маленькие прозрачные ящички с фотографией больного ребенка в любом супермаркете. Фотографии настоящие, а вот указанные счета - почти всегда мошенников. Но есть люди, которым нужна помощь. Действительно нужна помощь. И часто бывает, что мы отбираем деньги у рекетиров и отдаем деньги тем, кто в этом действительно нуждается. Детский дом или дом того ребенка, который болен. Которому нужна помощь.

Фред зло сжал руки в кулак. В его словах и интонации была спрятана очень личная обида, которую он не мог скрыть.

Яна опустила голову и по-тихоньку неожиданно для себя начала рассказывать. Яна рассказала о матери, о ее борьбе с раком, о том, как от них ушел отец, и что она теперь должна заботиться о семье, о том, как ей тяжело, и что она не может, что у нее не получается и что мать умрет из-за нее, о том, что она подвела сестру. Яна не заметила, как ее словопоток прорвало и как через несколько минут она уже захлебывалась в рыданиях, уткнувшись в плечо Меркури.

Меркури заботливо обнимала Яну и успокаивающе гладила ее по голове. Когда Яна закончила, Меркури поцеловала ее в макушку и сказала:

- Ты сильная и ты справишься. Ты должна.

Кивнув, Яна шмыгнула носом и стала утирать заплаканное лицо рукавом.