Страница 105 из 133
А там дело оставалось за малым — связаться с остальными. Вообще-то, конечно, первым делом я связался с Репьём, спасибо "чату", что так удачно оставила мне Трея. Мы разработали план. Всё делалось в одну ночь, ночь битвы с культом, чтобы вы ничего не успели узнать. Войска от болота переходят к Каменному Мешку, освобождают тамошних игроков (и мою собаку), а потом всем скопом перемешаются сюда. И вот, они здесь. — Я ещё раз ликующе рассмеялся.
— Что с детьми? — резко спросила Гая. Кажется, до неё только дошло, что за псина сидит рядом со мной.
— Ничего, — пожал я плечами. — Я что, зверь, по-твоему? Я как-то спас Смоги, зачем мне делать ему и другим что-то плохое? К тому же, если бы их кто-то попробовал тронуть, Оскал порвал бы ему глотку.
— Это точно, — вставил выросший из пустоты Репей, похлопывая меня по плечу. — Вот только ворота того грёбаного города чуть-чуть упали, пока мы освобождали наших друзей из гетто от вас, белых угнетателей.
Дождь лил уже как из ведра. Гая таращилась на меня так, что её глаза вот-вот должны были выпасть из орбит.
— Ты сукин сын, — проговорила она, наконец, и поставила подпись на пергаменте.
Я пожал плечами.
— А теперь добро пожаловать в лагерь, мы же займём город. Вам где-то нужно ночевать. Не волнуйтесь, ремесленники помогут вам восстановить... — Громыхнуло так, что последние мои слова заглушило, но оно и к лучшему.
— Да ладно ты, — фыркнул Свей. — Вместе отпразднуем победу, под одной крышей. Мы же союзники. Вот только всё оружие придётся оставить здесь.
— Но сначала помокнем! Тоже вместе! — Шапокляк протянула руку Гае и та, после коротких размышлений, пожала её.
Дождь уже лил как из ведра, а порывы ветра едва не сбивали с ног.
— Полезем через стену! — прокричал сквозь усиливающуюся бурю Репей, когда узнал о костре перед воротами. — У нас с собой лестницы. Хоть пригодятся — в Каменном Мешке мы просто подорвали ворота.
Свей всё-таки сжалился над героями и разрешил забрать им с собой оружие. Хотя, думается мне, ему больше было жаль оружие, оставленное под дождём — про нержавейку здесь ещё не слышали. С Инчой мне так и не удалось перекинуться ни словом — меня унёс поток моих соклановцев, её же утащили с собой герои. Впрочем, у меня поселилось стойкое ощущение того, что наши отношения закончены.
И сейчас оно к лучшему.
Мы пересекли поле, перебрались через стену. Оскал выразил желание статься и побродить по окрестностям. Может, суку почуял, а может, проголодался. Я строго запретил ему жрать трупы. Мёртвых — и союзников, и наших — пока оставили на земле: им буря нипочём. Похороны будут, когда она закончится. Сейчас время живых.
Мы с Репьём и ещё парой старых знакомых забрались в какой-то дом. Рыжий убийца с видом фокусника доставал из сумки бутылки самогона и закуску и раскладывал снедь прямо на полу, а я пытался разжечь камин, разломав едва ли не последний в доме предмет мебели — большой шкаф. Огонь, наконец, загорелся, и мы уселись за "стол".
— Надеюсь, наши новые друзья оставят пару трезвых ребят, — заметил Репей, разливая самогон по стаканам.
— Свей догадается, — кивнул я.
Мы выпили за встречу, потом помянули погибших. Пили быстро, так как каждый хотел напиться. Разговаривали о каких-то мелочах, чтобы не погружаться в неприятные воспоминания о тяжёлых временах, проведённых в разлуке.
Во время третьего тоста Репей положил руку мне на плечо и, подмигнув, спросил:
— Ну, босс, куда направляемся теперь?
Я думал всего секунду.
— На запад. На востоке хаос, на севере никого уже не осталось, а на юг нам ещё рано. Поэтому установим господство игроков на западе. Я слышал, нашим и там приходится несладко.
— За королевство игроков! — рыкнул Репей, поднимая стакан. — И за его короля!
— За меня что ли?
— А за кого ж ещё?
— Есть пара претендентов получше.
— Поверю, когда их увижу. Ну, за нас!
Мы выпили. И снова. И опять.
Потом нас стало много, несколько десятков, причём мы уже были в другом доме, большом богатом поместье, пусть и порядком разгромленном. Я братался с таким же пьяным, как я, Эшком. Охотник сокрушался о неудачных первых встречах и благодарил меня за то, что я убил Гниющего, ведь ни у кого в этом мире не хватило бы сил и духу, чтобы его убить, ведь этот ТОТ САМЫЙ Гниющий, о котором рассказывала ему бабка, а бабка рассказывала только страшные истории, поэтому спасибо тебе, друг, плевать, местный ты или нет, ты настоящий герой, и Судья это поймёт, но со временем, дай ей время, а мне стакан, да вот тот, полный, ну, за нас...
Рядом целовались Крыс с Треей. Гая и Инча были с очнувшейся Судьёй, и та приняла новый договор — выбора-то у неё не было. Кажется, всё налаживалось.
"Не всё, — сказал мне Комок. — Нам нужно сходить вглубь Белой Рощи. Ты же не забыл, что Гниющий уволок куда-то две сотни игроков? Они, конечно, уже мертвы, но мне, да и тебе, очень нужно проверить, что с ними случилось. Я чувствую что-то неладное".
"Завтра, — сказал я ему. — Или послезавтра — когда кончится буря. Сегодня время живых".
Милосердие III
Мы с Эшком и Репьём шли по когда-то заповедным местам этого мира. Сейчас здесь были только грязь, дерьмо, разлагающиеся трупы и мёртвые деревья.
— Здесь уже начинались деревья с белой листвой, — мрачно рассказывал обычно молчаливый Эшк. — Деревья Света. Говорили, что эту рощу высадил сам Корд, когда погибли его друзья — Гай и Гая, муж и жена. Они были настоятелями его храма, что располагается в центре рощи, но какие-то разбойники ограбили храм и перебили всех жрецов. Корд осудил разбойников на вечные муки, а здесь посадил рощу. Белая листва на деревьях означала чистоту Гая и Гаи. Листки нельзя было рвать с деревьев, только поднимать опавшие (они падали свежими), но вдали от этого места они начинали зеленеть, а потом засыхали. — Охотник остановился, чтобы оглядеть дерево с начисто обглоданной корой от самых корней до высоты человеческого роста. — Но сейчас засохла вся роща. Сколько было здесь птиц и животных... как можно их было всех сожрать?
— Одержимые должны были чем-то питаться несколько месяцев, — сказал я. — Иначе они сожрали бы друг друга, что было бы, конечно, к лучшему.
Взятых в плен игроков мы нашли почти сразу. Вернее, мы нашли их кости — армии нужно было жрать. Почему их не использовали для получения энергии — не понятно. Вероятно, не смогли. Иначе Гниющий не вышел бы на свой последний бой таким опустошённым.
Найдя могильник, я собрался поворачивать назад, но Эшк с Комком гнали меня дальше. Оба хотели узнать, что сейчас твориться в центре Рощи.
— Долго ещё до храма? — спросил скучающий Репей. У него было довольно тяжёлое похмелье, и вызвался меня сопровождать он, скорее всего, из соображений проветриться.
— Пара миль.
И это была самая грязная пара миль в лесу. Обглоданные кости, гнилые остовы химер, ошмётки одежды смешались с дерьмом и грязью и хлюпали под ногами — прошедшая буря превратила землю в настоящее болото. Эшк вообще избегал смотреть под ноги, на деревья, да и в целом по сторонам и шёл с полузакрытыми поднятыми к небу глазами. Он едва не плакал. А подмётки его сапог вдавливали в грязь звериные и людские кости.
Перед самым храмом нам навстречу вынырнул один мой знакомый, на сей раз совершенно один. И доспехов на нём не было, лишь рубище вроде того, что носят жрецы Корда. Я сразу же попытался его убить, но его чудовищная мощь смяла Тень, словно скорлупу.
— Уже лучше, — сказал Игрок. — Но всё ещё слабо, Палач, очень слабо. Ты уж прости, я тебя целовать не буду, но Алая передавала большой привет.
— Как тебя не встречу, то каждый раз какие-то твои знакомые фрики попадаются, — хмыкнул Репей, взвешивающий в руке свой дротик, но не спешащий атаковать — он видел, как пару секунд назад моя Тень разлетелась на ошмётки от одного небрежного движения руки. — Что это за хрен?
— Я знаю, что это за хрен, — тихо сказал Эшк.