Тропы Междумирья

'Жирная скотина', неохотно распахнувший дверь, на канонического эльфа походил ещё меньше, чем все, встреченные до этого. Совершенно круглое существо с носом — картошкой, пальцами — сардельками, и без шеи. Зато уши сделали бы честь любому потомственному дворянину. Я украдкой вздохнула. Хэйн был прав, чистокровных эльфов на западе можно было по пальцам пересчитать. И я со своим запутанным происхождением на их фоне выглядела достаточно прилично.

— Только детей мне тут не хватало, — пробасил толстяк, увидев меня. — Совсем обалдели там, наверху?

— Ты погромче возмущайся, мигом без работы останешься, — хмыкнул один из стражников. — Запри её где‑нибудь до прихода начальства, а потом ему все претензии и высказывай.

— Это кому? Лапочке что ли?

— Ну да. Он же сейчас за главного.

Я не удержалась и хихикнула. Обозвать заразу — полковника Лапочкой — это надо было умудриться. Хотя, Ксанка бы с этим определением, пожалуй, согласилась.

— Смейся — смейся, — зевнул толстяк, запирая двери за моими конвоирами. — Сейчас можно. Про запас. А то потом не до того будет. Куда бы тебя… Ага! Сюда иди. Да иди, иди. Никто там тебя не съест. Чтоб съели — это в соседнюю камеру надо, там крысы уже несколько дней не кормлены.

Я обречённо заглянула в тёмный проём. Из камеры тянуло холодом и сыростью. Входить внутрь не хотелось, но мужчина настойчиво подтолкнул меня, заставив переступить порог.

Каменные стены, каменный пол, каменный потолок — вот и всё, что здесь было. Некоторое время я ещё пыталась глазеть по сторонам, а потом тяжёлая железная дверь захлопнулась, и вмиг стало темно. Совершенно, беспросветно. Ни щёлочки, ни узкого оконца, через которое в камеру проникал бы свет, здесь тоже не было.

Вентиляция, впрочем, была. Откуда‑то явственно тянуло сквозняком, но источник свежего воздуха найти так и не удалось. Хотя я добросовестно пыталась — несколько раз обошла помещение по периметру, наощупь исследуя стены.

А потом уселась в углу и принялась ждать.

Да и что мне ещё оставалось?

Обещанное полковником 'некоторое время' тянулось и тянулось, а кончаться так и не думало. Сперва я ещё прислушивалась к звуку шагов, изредка долетавшему из коридора, и пыталась представить, что будет дальше. Вот войдёт Арфеналме… И что он скажет? Или спросит? И что я отвечу?

Голова работать отказывалась, глаза слипались, а дверь так и оставалась запертой.

Ну не забудут же меня здесь, в самом‑то деле!

Эльфам нужна информация. Я — её источник. Значит, рано или поздно из меня начнут эту информацию добывать. Хорошо бы — гуманными методами, так у меня хотя бы шансы есть. А то пытки — это весьма неприятное развитие событий. И без того всё болит так, что палачу даже стараться особо не придётся. Я, конечно, буду терпеть, пока смогу, но… Муллен, помнится, говорил, что сломать можно любого. А он в этом деле разбирается куда лучше меня.

С такими невесёлыми мыслями я и заснула. А проснулась от скрипа открываемой двери.

Сколько времени прошло с того момента, как меня заперли — я не знала. Вокруг было всё так же темно, холодно и мерзко. Никакого облегчения сон не принёс. Наоборот, от того, что спала, скукожившись на холодных камнях, ныло всё тело. Хотелось вскочить и хоть немного размяться. Но на пороге стоял разряженный пуще прежнего эльф, поэтому я позволила себе лишь слегка потянуться и протереть глаза. А потом ещё раз протереть, в этот раз — безо всякой наигранности. Потому что из‑за спины Арфеналме выглядывала Ксанка. Причёсанная, умытая и, наконец‑то, прилично одетая. Даже в туфлях. В одной руке девушка держала масляную лампу, а в другой — странный свёрток из ткани и деревянных реек. И, похоже, пленницей себя совершенно не чувствовала. Наоборот, вся светилась от счастья, что может находиться так близко к очередному предмету воздыхания.

Впрочем, сам предмет воздыхания обращал на неё не больше внимания, чем на свою собственную тень. Мной он и то интересовался больше — секунды три. Потом вытащил из кармана небольшую фляжку, взвесил её в руке и небрежно швырнул в меня.

Попал.

Точнее, почти промахнулся, но в последний момент я вытянула руку в сторону и схватила летящую мимо посудину. Успела даже порадоваться тому, что рефлексы возвращаются, но довольная улыбка полковника почти сразу же свела всю радость на нет. Он же специально кинул её чуть в сторону, зараза такая! И теперь нет никакого смысла изображать бледную немочь, всё равно не поверит.

— Как спалось? — с деланной вежливостью поинтересовался Арфеналме.

— Лучше некуда! — соврала я.

— Ну и замечательно. Поговорим? — И полковник кивнул Ксанке. Та с готовностью опустила на пол свёрток, оказавшийся складным стульчиком. На котором эльф и расположился. Девушка застыла за его плечом, готовая с радостью выполнить любое указание.

Я осталась сидеть на камнях. На душе кошки не просто скребли, а, похоже, устроили районные соревнования по заточке когтей. От собственной сестры я такой подлянки не ожидала! Знала, что она, когда влюбляется, совсем мозг теряет. Но чтоб настолько…

Впрочем, это она мне сестра. А я ей кто? Случайная знакомая, коллега по несчастью, да ещё и эльфа. Вот ведь гадство!

Ксанке, похоже, никакого дела не было до моих душевных метаний. Она не сводила глаз с Арфеналме и лишь изредка украдкой вздыхала, и тогда пламя лампы колыхалось, отбрасывая на стены причудливые тени. Я бы подумала, что проклятый полковник её загипнотизировал… Но, к сожалению (или к счастью?) гипноз на мою сестру не действовал.

Пауза затягивалась. Я молчала и искренне надеялась, что хотя бы со стороны выгляжу суровой и непреклонной. Эльф откровенно зевал, но разговор начинать не спешил.

— Уже утро? — не выдержала я.

— А какая разница? Ты всё равно ещё долго отсюда не выйдешь.

— Почему?

— Неужели непонятно? Потому что ты намерена молчать. Как только расскажешь всё, что необходимо — дверь откроется.

— Угу. И меня отсюда вынесут вперёд ногами.

— Может и так. Но если всё равно вынесут, то к чему страдать? Мёрзнуть? Голодать? Или… — полковник наклонился почти вплотную ко мне, разве что носом не уткнулся. И перешёл на шёпот, — …или ты кого‑то покрываешь?

Я моргнула.

Не в подтверждение его слов, и не в отрицание. Просто моргнула. Но выглядело это почему‑то так, словно я проиграла необъявленную игру в гляделки.

Арфеналме удовлетворённо кивнул и вернулся в прежнюю небрежную позу:

— В общем, выбирай. Чистым способом будем работать или грязным?

— А какой из них какой?

— Так я тебе и раскрыл все военные тайны. Радуйся, что даю свободу выбора. А то ведь могу и просто монетку подбросить. Что скажешь?

— Давайте чистым, — решила я. Грязи вокруг и так было достаточно, добавлять не хотелось.

Кажется, я выбрала наиболее предпочтительный для полковника и менее приятный для себя вариант. Потому что эльф сразу же сменил фальшивую улыбку на естественную и удовлетворённо кивнул.

Кивнул, впрочем, не мне, а Ксанке. Но об этом я догадалась, только когда девушка, подчиняясь приказу, поставила лампу на пол и опустилась на корточки рядом со мной. Тонкие пальцы легко коснулись моей головы, немного поворошили волосы в поисках более подходящего места и, наконец, замерли на висках.

— Не — е — ет, — обречённо протянула я. — Иста, не надо. Тебе же потом плохо будет.

— Тебе тоже, — резонно возразила девушка.

— Да мне и так не больно‑то хорошо.

— Вот и замечательно! — Арфеналме прямо‑таки лучился счастьем. — Значит, всё уже понятно? Объяснять ничего не придётся?

Я хмуро кивнула.

Ксанке всегда хорошо удавались ментальные заклинания: иллюзии, манипуляции с памятью, телекинез… и, конечно же, чтение мыслей. Последнее, правда, было крайне тяжёлым занятием. За копание в чужой голове маги расплачивались дикой мигренью длиной до нескольких суток. И это только в том случае, если жертва не сопротивлялась. А если на пути чтеца пытались воздвигать блоки, то мысленное сражение могло окончиться чем угодно. Даже смертью кого‑нибудь из участников. А то и обоих сразу.