Тропы Междумирья

Видимо, пока я спала, хвалёная олльская регенерация работала в полную силу. Те, кто днём намотал на меня километры бинтов, явно перестраховались. Сейчас под окровавленной тканью даже шрамов не осталось, поэтому я размотала повязки и отбросила их в сторону. Ворох тряпок приземлился неподалёку от реликвий, заботливо разложенных на куске дерюги.

Отлично, их‑то мне и надо. Хоть рассмотрю нормально!

Не то чтоб я их до этого не видела. Конечно, видела — и разглядывала, и изучала, и пыталась понять, что это такое и зачем нужно. Но каждый раз в голове билась только одна мысль: эти вещи принадлежат мне, но никто больше их видеть не должен.

Сейчас всё воспринималось совсем по — другому. Будто я наконец‑то доросла до необходимого уровня, или неведомая сила, дремавшая в реликвиях, сочла меня достойной.

Теперь я знала, что это, как работает и почему слушается именно меня. Точнее, одна часть меня знала, а вторая офигевала от обилия информации и отчаянно трусила при мысли о том, что ей придётся сделать рано или поздно.

Или даже прямо сейчас. Ну а что? День как день. Точнее, ночь как ночь. Новолуние, опять же. Самое время закончить всё, что необходимо.

Я нацепила на голову диадему, крутанула в пальцах жезл и подцепила им кусок дерюжки. Обычная тряпка — грязная, рваная, ничем не примечательная и, вместе с тем, удивительно знакомая. Пригодится.

Кусты за моей спиной зашуршали. Тот, кто ломился через них, не пытался подкрасться незаметно. Наоборот, специально шумел, давая мне время подготовиться к разговору. Только я не хотела ни с кем разговаривать. По крайней мере, до того момента, пока не разберусь с делами.

Ладно, поехали!

По жезлу пробежала искра, ладонь кольнул слабый электрический разряд, диадема сдавила голову — и я исчезла, чтобы мгновение спустя появиться в совсем другом месте. И, если я ничего не перепутала, совсем в другом времени.

Здесь пахло морем. Я почувствовала это ещё до того, как смогла осмотреться и понять, куда попала.

Судя по всему, комната, в которой я оказалась, находилась в башне: каменная стена явственно закруглялась в тех местах, где я могла её разглядеть. Мест таких было ровно два — в одном находилась дверь, в другом — узкое окно, больше напоминавшее бойницу.

Вдоль остальных участков стены громоздились деревянные ящики и стеллажи, заполненные разнообразным хламом. Здесь были канделябры, статуэтки, часовые циферблаты, скатанные в рулон ковры, чеканные металлические блюда и битые чашки, рамы без картин и картины без рам, и даже кринолин на металлических дугах, весивший, наверное, целый центнер. В Предонии такие уже лет сто не носили.

До перемещения я думала, что окажусь в сокровищнице, но, кажется, попала на склад. Или реликвии в Апьсоро не ценили, или наоборот, старательно прятали. Но они были здесь, это я чувствовала совершенно точно.

Это было очень странно: ощущать их в двух местах одновременно — на себе и где‑то поблизости. Ладно, будем искать.

Я пошла вдоль стены, чувствуя себя игроком в «Горячо — холодно». Магический радар, обосновавшийся в голове, исправно сигнализировал, куда двигаться дальше; мне оставалось только следовать его указаниям. Два шага вперёд, теперь влево, и ещё немножко вперёд… отодвинуть тяжеленную мраморную вазу… Где‑то здесь!

Снаружи раздались шаги. Я замерла, надеясь, что нарушитель спокойствия пройдёт мимо, но звонкий цокот каблуков прервался точно возле двери. И сразу же заскрипел отодвигаемый засов.

— Упс! — пробормотала я, протискиваясь к здоровенному ящику, битком набитому хламом. То, что я искала, было в нём.

Перебирать вещи, вытаскивая их по одной, времени не было. Я запустила в ящик обе руки (жезл для этого пришлось заткнуть за пояс) и попыталась пробиться сквозь толщу барахла.

Реликвии лежали на самом дне и, судя по ощущениям, сверху их покрывали стеклянные осколки, ржавые лезвия, подушечки для булавок (вместе с булавками) и один бешеный и очень когтистый кот.

Дверной засов заклинило: он скрипел и лязгал, но не поддавался. Женский голос за дверью ругался сквозь зубы и нервно притоптывал каблуком. Я, обдирая руки, тянула наружу реликвии, совершенно забыв, что с помощью магии могла бы просто грохнуть злополучный ящик об пол и спокойно вытащить всё, что надо.

Вопреки моим ощущениям, когда я наконец‑то вытащила жезл и диадему из колючих объятий гипотетического кота, руки оказались не изодраны в клочья, а всего лишь украшены нескольким тонкими царапинами.

Чтоб не перепутать одни реликвии с другими, я вытащила из кармана дерюжку и замотала в неё вытащенные из ящика артефакты. Теперь можно было отправляться дальше.

Тут засов наконец‑то поддался и дверь со скрипом распахнулась. На пороге стояла Арая. Почти такая, какой я её запомнила, — светлые волосы, алые губы, красное платье, презрительный взгляд. Разве что слегка моложе, но не настолько, чтоб это бросалось в глаза.

То, что в комнате оказался кто‑то незнакомый, женщину, кажется, не слишком удивило. Зато явно разозлило.

— Что здесь происходит? Немедленно отдайте мои вещи! — воскликнула она.

— Не отдам, — улыбнулась я. — Потому что это мои вещи!

Вокруг меня резко и болезненно сжалось чужое заклинание, и я машинально смахнула его в сторону. Ближайший стеллаж обрушился вместе с содержимым.

Арая изумлённо уставилась на меня, считывая ауру. Не знаю, что она там вычитала, но аж позеленела от злости. И, кажется, испугалась.

Порыв ветра, ворвавшийся сквозь окно, принёс с собой запах воды и соли. Я с наслаждением вдохнула его, показала женщине язык — и исчезла. Общения с Араей (точнее, с более поздней её версией) мне и без того хватало выше крыши.

Следующей остановкой стал небольшой астраханский закоулок. Я хотела появиться чуть пораньше, чтоб морально подготовиться к будущей встрече, но не сложилось. Не успела я прийти в себя после перемещения и осмотреться, как в меня неожиданно врезалась… я.

Я была смешная: мелкая, зарёванная, чумазая и обиженная на весь свет. Как же, лишилась мороженого из‑за собственной глупости. Помню — помню!

Мелкая я настороженно зыркнула на взрослую меня изумрудными глазищами и намертво залипла на реликвии, как сорока на блестяшку. Я смотрела на неё в ответ и не могла разобраться в ощущениях. Смотреть вот так на саму себя было неимоверно сложно. Хотелось столько всего сказать этому маленькому трогательно — ушастому созданию… Подбодрить, дать совет. Но ведь нельзя же, наверное?

Мысли путались, обрывались, перескакивали с одного на другое. Вспоминались какие‑то страшные истории про машины времени, временные парадоксы и, почему- то, чёрные дыры. Оказалось, что два комплекта реликвий у одной меня — это не так уж страшно. А вот два комплекта у двух меня — самый натуральный взрыв мозга.

— Ладно, ребёнок. — Я решительно протянула себе свёрток с реликвиями, утащенными из‑под носа Араи. — Держи подарок. Только не спрашивай, что это такое. Не бойся, не бомба. И не котёнок. Вырастешь — сама поймёшь!

— Не понимаю. — Мелкая я отшатнулась от подарка, даже руки на всякий случай за спину спрятала. — Что вы хотите?

Я мысленно выругалась. Ну конечно она не понимает, когда к ней обращаются на предонском. Пришлось переключаться на русский.

— Это тебе. — Я положила свёрток перед девочкой. — Твоё. Возьми, спрячь и никому не отдавай. Никому не показывай. Запомнила?

Она кивнула. На место настороженности пришло любопытство.

— Молодец, — улыбнулась я, хотя очень хотелось дать мелкой дурище подзатыльник и напомнить, что нельзя брать вещи у незнакомцев, особенно если они внезапно натыкаются на тебя в тёмном переулке.

Много что ещё хотелось сказать. Но пришлось быстро сматываться, чтоб не сболтнуть лишнего. В конце концов, зачем слова и объяснения, если я точно знаю, что у девчонки… что у меня всё будет хорошо.

Ведь, если вдуматься, всё уже хорошо.

Я возникла на прежнем месте спустя секунду после исчезновения.

— Что это было? — удивился Флай, закончив свой громкий марш — бросок через кусты.