Страница 7 из 16
Каждая из областей политической идентификации имеет определенный набор переменных, которые были отобраны после предварительного обследования и отражают эмпирические значения. Причем исследовательское внимание было сосредоточено больше на персональное акцентирование и идентификацию с помощью набора формализованных отношений с политическим сообществом и политической символикой. Базируясь на предшествующих исследованиях этнополитических процессов в Латвии в рамках Института европейских исследований, в качестве «работающих» переменных идентификации с политическим сообществом для респондентов были предложены: общая привязанность к Латвии, поддержка латвийской независимости, удовлетворенность демократией в Латвии и отношение к институту гражданства. Альтернативные идентичности касались отношения к России и Европейскому союзу в родственных областях.
В свою очередь, выстраивание персональной идентичности посредством соотнесения с политически значимыми и этнически образующими символами и ценностями дает возможность более отчетливо представить границы и содержание этнической сплоченности и интегрированности. К таким этнокультурным и политическим символическим маркерам, образующим собирательный образ этнического большинства и этнических меньшинств общества, можно отнести: символы национальной государственности – гимн и флаг; национальные праздники – День независимости (18 ноября), День восстановления независимости Латвийской Республики (4 мая), Лиго (23 июня); национальные памятники – памятник Свободы в Риге, памятник Воинам-освободителям в Риге, Латгальская Мара в Резекне; национальные кладбища – Братское кладбище, Покровское кладбище и Гарнизонное кладбище в Риге. В качестве альтернативных этнокультурных и политических символов, отображающих общественный спектр этнических культур и самоидентификаций, в исследовательский инструментарий были включены российская политическая символика, этнокультурные образующие – Кремль в Москве, День Победы (9 мая), День труда (1 мая).
Помимо индикаторов этнокультурного и политического значения исследовательская модель политической идентификации включает в себя индикаторы личностной удовлетворенности и мотивации к проживанию в Латвии: желание родиться и жить в Латвии. Аналогичные индикаторы были адресованы к территориальной мобильности по отношению к России.
Согласованность положительных образов и самоидентификация представителей титульной нации и этнических меньшинств в выбранных концептуальной моделью переменных гипотетически образует идеальную модель успешной и интегрированной политической идентичности в Латвии.
Общее представление о политической идентичности среди жителей Латвии представлено в таблице 1.
Таблица 1. Политическая идентичность и этнические группы (%)[1]
Данные показывают, что больше 80 % жителей идентифицируют себя с Латвией, что, по сути, является серьезным аргументом в пользу политической интеграции между этническим большинством и этническими меньшинствами. Вместе с тем факторы статуса гражданства и этнической принадлежности чувствительно корректируют общую картину формальной соотнесенности с национальной идентичностью. Русские и представители других этнических меньшинств значительно уступают латышам по идентификации с формальным членством с латвийским государством. Более того, этнические русские практически в одинаковой степени идентифицируют себя как с Латвией, так и с Россией, что, впрочем, не является противоречием, а лишь фиксирует ситуацию «наложенных» идентичностей ввиду как исторического сосуществования, так и мобильности в эпоху интенсивно размывающихся национальных и государственных границ. Проблема скорее заключается в том, насколько идентичность этнического большинства, субординирующего этнические меньшинства, порождает или, наоборот, нивелирует этнические конфликты в рамках национального общего.
Факторами, принципиально отличающими этническое большинство и этнические меньшинства, является выражение поддержки латвийской независимости и удовлетворенность демократией в Латвии. Как показывают данные таблицы, лишь 13,9 % латвийских русских поддерживают латвийскую независимость, считая, что «для меня независимость Латвии всегда была одной из важнейших вещей». 18,6 % опрошенных русских удовлетворены демократией в Латвии. Такая же невысокая оценка уровня демократии со стороны латвийских русских присутствует и в адрес России. Чуть выше показатели поддержки независимости и удовлетворенности демократией в Латвии у остальных представителей этнических меньшинств.
Крайне невысока среди представителей этнических меньшинств и территориальная идентичность с Латвией. Доля тех, кто выразил желание родиться и жить в Латвии, находится в пределах 30 %, «территориальной привязкой» которых является возрастной и семейный уровень. Среди представителей латышской национальности личностная удовлетворенность и мотивации к проживанию в Латвии не превышает 70 %, а миграционная мотивация к проживанию в странах Западной Европы, США и Канады превышает подобный интерес у представителей этнических меньшинств.
Показательны данные о персональной идентификации с национальными символами, выполняющими важную роль в успешной политической интеграции и национальной гомогенизации. Фактически именно национальные символы и их персонификация социальными группами создают «nationstate», обладающее устойчивыми признаками стабильности и устойчивости. Как видно из таблицы 1, существуют разительные отличия в уровне идентичности с национальной символикой среди опрошенных. На данные расхождения в распределении идентификации помимо этничности как принципиального фактора влияет гражданский статусный фактор, возрастной и образовательный факторы.
Если доля ответивших на вопрос о личной привязанности и значимости к таким символам, как национальный гимн и флаг Латвии, памятник Свободы в Риге, среди латышей на треть превышает такие же позиции среди представителей нетитульной нации, то в отношении других идентификационнообразующих факторов картина еще более резкая.
Данные нашего исследования позволяют утверждать, что важнейшие национальные символы, такие как национальные памятники, праздники и кладбища, группируются и выступают в качестве формы этнического воспроизводства вокруг строго разделенных групп этнического большинства и этнических меньшинств. Ориентация латвийских русских и других этноменыпинств на российские и советские национальные символы усиливает их многослойную политическую идентификацию и стратегию защиты от институциональной гегемонии этнического большинства. Принципиальные отличия в виде процентных соотношений между титульной нацией и этническими меньшинствами в области политической символической идентификации фиксируют процесс «негативной идентификации» как результат псевдоинтеграционной этнополитики. Этническое разделение, неразрешимые этноконфликты, а также приобретенный статус периферийных социальных образований этнических меньшинств – таковы итоги этнополитики и политической социализации населения Латвии.
В ходе исследования наши гипотезы о политической модели латвийского общества подтвердили существование двухобщинного разделенного общества: латыши ориентированы на восстановление и поддержку национального государства, а этнические меньшинства (прежде всего русские) больше ориентируются на достижение политического равенства и демократического представительства.
Этнокультурная идентичность в латвийском политическом процессе
Согласно нашим исследованиям 1996, 2000, 2003, 2011‑х годов, институциональное доминирование латышской нации с характерными для нее ресурсами защиты и внутренней сплоченности сочеталось с практикой этнического и лингвистического «нарциссизма» и культурного реваншизма. В то же время развитие этнокультурных меньшинств в Латвии строго происходило в подчиненных ими рамках ассимиляционной политики.
1
В данной таблице содержатся только положительные ответы («очень привязан» и «скорее привязан», «полностью согласен» и «согласен»).