Капли дождя

- Когда-то мы бежали друг дружке на помощь.

- Бежали против чужих, между собой цапались.

- По голосу тебя узнал, - признался Андреас, - тебе надо было учиться пению.

- Отец хотел сделать из меня пастора, сам знаешь. Из-за голоса. Пасторы раньше были влиятельными людьми. Такая мысль не укладывалась у меня в голове. Я считал себя безбожником. Между прочим, помог, наверное, и тебе стать дьяволом.

- Помог. Насмехался над пасторами, высмеивал Библию. Помню хорошо, У твоего отца, правда, был дом...

- Дом там или что, конура посадская, - вставил Эдуард. - Комнаты с сервантом - под квартиры, туалет в коридоре. Только бы анкету испортила. К. счастью, лачуга эта вовремя с молотка пошла.

На этот раз Тынупярт рассмеялся прямо-таки от души.

- Ну, дом ты не хули, дом ваш был и повыше, и повиднее многих посадских домов в Юхкентале, - улыбаясь, возразил Андреас. - В заслугу тебе надо поставить то, что ты вовсе не корчил из себя сынка господского. Важничал, правда, но не из-за отцовского дома. Маменькиных сынков презирал, словом, был, что называется, настоящим, свойским парнем.

Вспоминая молодость, они смягчились. Эдуард Тынупярт спросил:

- Когда тебя этот... удар настиг?

- Дней десять назад, - ответил Андреас Яллак.

- У меня скоро уже месяц. Андреас сказал:

- Опередил на пару недель.

- Не забывай, что я на две недели старше, - заметил Эдуард. - Странное все же совпадение.

Андреас пошутил:

- Прямо хоть начинай во всевышнего верить.

- И вправду задумаешься, - продолжал Эдуард. - Тому, что в одно время над нами суд чинить стали.

- Что ж, придется тогда держаться помужественней, - решил Андреас.

- Перед судейским столом не легко стоять, - посерьезнел Эдуард. - Ты, наверное, никогда не держал ответ перед судейским столом?

- Нет, - подтвердил Андреас. И тут же вспомнил, что развод ведь проходил в суде, но Эдуард имел в виду нечто совсем другое.

- Знаешь жизнь только наполовину.

- Лучше, если бы и тебе эта половина осталась неведомой.

- Как знать, - неопределенно протянул Эдуард и перевел разговор на другое: - Жду разрешения встать, как благословения.

У него было хорошее настроение оттого, что на этот раз он сумел удержаться.

Андреас подвинулся чуть повыше на подушках, от долгого лежания начинала ныть спина. И он пожаловался:

- Даже на бок не разрешают повернуться.

- Попроси резиновый круг под спину, - посоветовал Эдуард. - Не то кожа подопреет, пойдут пролежни. Самое дурацкое, что сам не можешь в уборную ходить,

- Видно, я так и не привыкну к судну, - вздохнул Андреас.

Эдуард повторил:

- Глупее глупого, что не можешь на своих ногах в уборную сводить.

Андреас засмеялся:

- Через столько лет нашли общий язык.

Пришла сестра и сделала Андреасу послеобеденный укол. И Тынупярту тоже. Андреас почувствовал себя уставшим и решил поспать. Но спокойный, живительный сон не шел к нему. Он полуспал, полубодрствовал. Мерещились странные видения, появилось чувство удушья, будто кто давил грудь. Он проснулся от вопроса сестры, которая'спрашивала, что с ним. Оказалось, что во сне он стонал и охал, Эдуард решил, что ему плохо, и вызвал сестру.

- Наверно, кошмары мучили, - сказал Андреас. Сестра пощупала пульс, нашла его нормальным, но все же дала каких-то капель, вкус которых был Андреасу незнаком. Он попытался снова уснуть.

И опять сон был неглубоким.

Вечером Андреас и Эдуард разговорились. Эдуард сказал, что последние три года он работает на базе "Междугородные перевозки". На работу не жалуется, но теперь должен будет подыскивать другое место, дальние концы слишком выматывают. Ведь на конечном пункте не удается даже как следует отдохнуть.

- Меня довела работа, - несколько раз повторил Эдуард. - Я ездил не в Тарту, не в Вильянди и Пярну, Мои маршруты вели в Киев, Харьков и Кишинев. Минск, Львов и Вильнюс были еще ближними концами. Обычно три-четыре дня за рулем. Приходилось ездить в Киев в одиночку, без напарника, иногда соснешь всего пару часиков - и спешишь назад. По инструкциям это запрещается, но иногда ничего не поделаешь. У шоферов на дальних перевозках сдает сердце. Мне туда не следовало идти, это больше работа для молодых, а тут скоро стукнет пятьдесят. Погнался за длинным рублем.

Я бы пошел и на международные перевозки, но годы и прочее помешали.

На жизнь Тынупярт не жаловался. Наоборот, даже заверил, что живет хорошо. От Таавета Томсона Андреас знал, что у Тынупяртов собственный дом в Пяяскюла, просторный и современный. В Клоога они строят дачу, и ее проект на зависть модный. Очертя голову Ты-нупярты ничего не делают.

- Выходит, что в крови у тебя все же сидит домовладельческий микроб, возвел-таки себе роскошный дворец, - пошутил Андреас.

Последние, слегка подтрунивающие слова вновь чуть не вывели из себя Эдуарда.

- Дом записан не на меня, - сказал он резко. - Дом построил мой тесть, когда я в местах отдаленных уголек рубал.

- Значит, тебе повезло с тестем, - по-прежнему по-луподтрунивая, продолжал Андреас.

- Повезло, - крепился Эдуард. - Предприимчивый был человек. Шорник, сразу в сорок четвертом году вступил в артель, вскоре вышел в председатели. Работу знал, голова варила, доход шел и государству, и артели, и себе тоже. После того как ликвидировали артель, работал в системе кооперации, и там ладно справлялся. Умер в чине заведующего мастерской мягкой мебели, теперь уже шестой год покоится на кладбище Рахумяэ. Тесть умел жить. У таких, как он, удивительная способность приспособляться к любой обстановке, и поэтому они всегда живут припеваючи. Причем не мошенничают и не обманывают, попросту находят каналы, где больше всего перепасть может. Если хочешь, называй таких людей пионерами принципов материальной заинтересованности.

Этой последней фразой Эдуард поддел его, Андреас снова подумал, что Этс остался прежним.

К удивлению Андреаса, Эдуард перевел разговор на его головную боль.

- Отпустило немного, - сказал Андреас, соображая, кто бы мог рассказать Эдуарду о его бедах - Яак или Таавет.

- Тебе повезло, могло кончиться и хуже, - сказал Эдуард.

- Наверное, повезло, - не стал спорить Андреас,

- Где это случилось?

- На Орувереском шоссе.

- Чего тебя туда занесло?

- Послали выступать в Орувере.

- Что это, несчастный случай или хотели наехать?

- Оказывается, ты в курсе моих дел, - усмехнулся Андреас.

Тынупярт отступился.

Он спросил совсем о другом:

- Раньше сердце давало о себе знать?

- Головные боли сводили с ума, а на сердце грех было жаловаться.

- Меня ковырнуло еще несколько лет назад. Одно время лучше было, а теперь вот свалило. Надо будет менять работу, через силу вкалывать нельзя.

- Сколько у тебя детей?

- Один. Сын. Могло быть и больше. Тут моей вины нет...

- Я развелся, - сказал Андреас. - Двое детей, сын и дочь. Живут с матерью.

Эдуард подумал, что завидовать жизни Андреаса нечего.

Андреас пожалел, что завел разговор о своих запутанных семейных делах.

Перед тем как уснуть, он спросил:

- Когда ты последний раз слушал, как падают на окно капли дождя?

Вопрос показался Эдуарду странным.

- В дождь и в ветер бьет по наружным стеклам, - пробубнил он. Настроение снова портилось.

- Ну да, это конечно, - буркнул Андреас и понял: ощущение, которое он испытал позавчера, слушая, как падают дождевые капли, очень трудно передать другому человеку,

Андреас Яллак не понимал свою дочь.

Когда Юлле не поступила в университет, она поклялась, что не оставит так, на следующий год снова поедет в Тарту сдавать экзамены. Не удастся попытается еще раз: три - это закон. Легко сдаваться она не собирается. Уже зимой начнет готовиться к экзаменам, на везенье больше уповать не станет. Она и на этот раз не надеялась на счастье, ей просто не повезло, У нее было столько же баллов, сколько и у последнего, кого зачислили. И по математике были, одинаковые оценки, у обоих пятерки. Почему взяли другого, она не знает, не ходила выяснять, допытывание все равно бы ничего не изменило, список зачисленных уже висел. Видимо, его предпочли потому, что он парень и окончил специальную физико-математическую школу, где уроки давали преподаватели из университета; может, его знали, а может, он и впрямь был гением математики. В газетах пишут об угрозе феминизации в высшей школе и среди академической интеллигенция, к тому же считают теоретическую математику мужским занятием. Или повлияло то, что у нее была одна тройка, подвело сочинение, его она вообще не боялась, все одиннадцать лет по эстонскому языку были одни пятерки. У парня троек не было, это, конечно, могло решить. Неудачу свою она не оплачивает, за год сможет железно заручиться от всех неожиданностей. Так говорила Юлле чуть больше года назад, и он, Андреас, радовался, что дочь не пасует перед первой серьезной неудачей. Узнав от сына, что Юлле и не поехала в Тарту на экзамены, - сын в горячке обычно старается кольнуть как можно сильнее, задеть его самое больное место, - он подумал, что Юлле, работая, все же не смогла как следует подготовиться к экзаменам и не захотела еще раз проваливаться. Успокоил себя тем, что Юлле исполнилось только двадцать, на университет времени еще достаточно. Он собирался поговорить с дочкой, но не смог. К ней он не дозвонился, в министерстве сказали, что Юлле Яллак находится в командировке, Позвонить еще раз не успел - свезли в больницу.