Забвение

— И часто я опаздываю? — спросил он. Ее нежная улыбка тут же угасла, и Хоуп тяжело вздохнула. Черт побери, что происходит в этой прелестной головке? — Как мы познакомились, Хоуп?

— Я постараюсь не сердиться за то, что ты не запомнил такой пустяк.

— Странно… — Он потер лоб. — Ты понимаешь, что чувствует человек, который глядит в зеркало и не узнает собственного лица? Кто-то пытался меня убить, а я не помню, за что. Может, меня разыскивает полиция? Может, я вор? Или… еще хуже? — Эта мысль была нестерпима.

— Нет!

— Ну, не знаю. Все это чертовски неприятно.

Она пренебрежительно фыркнула и погладила его руку.

— Тебе нужно отдохнуть. Память вернется, не беспокойся. Только не сразу.

— А когда?

— Когда тебе станет лучше.

Они задумчиво смотрели друг на друга, и тут со Слейтером произошло что-то странное. Милое лицо, чудесная фигурка… Нет, внешность Хоуп не отложилась в его памяти, но в ее бездонных глазах он обнаружил то, что уже не надеялся найти.

Домашний очаг. У которого хотелось остаться навсегда.

Тихий звук, сорвавшийся с ее губ, и ответный взгляд подсказали Слейтеру, что не только он сделал это открытие. Хоуп тоже была слегка испугана силой возникшего между ними чувства.

— Клей… — еле слышно прошептала она.

Он знал, что именно хочет сказать Хоуп, и жалел лишь о том, что боль мешает потянуться за ней. А затем она моргнула, и колдовство исчезло. Удивленное выражение сменилось бесстрастной профессиональной маской. Она почему-то не хотела любить его.

Почему? Он чем-то обидел ее?

— Мне нужно еще раз осмотреть тебя. — Она попыталась откинуть простыню, но Клейтон вцепился в нее, почувствовав внезапный приступ совершенно непонятной стыдливости.

— Я голый, Хоуп.

— Я не могу перевязать тебе ребра через простыню.

Тон Хоуп был спокойным и деловитым, но он заметил на ее щеках красные пятна. Клейтона поразил контраст сжигавшего их обоих жара и выражения полной невинности в глазах этой женщины.

Она опустила ресницы, расправила плечи… и снова стала профессиональным врачом, хладнокровным и собранным. Хоуп опять взялась за простыню, и он опять остановил ее.

Клейтон не считал себя застенчивым, но представить себе, что она раздевает его… Однако к стыду примешивалось тайное удовольствие. Его лицо тоже покрылось румянцем.

— Наверное, там нет ничего такого, чего ты еще не видела.

— Гмм… верно. — Хоуп подняла глаза, пытаясь казаться спокойной, но, прежде чем она успела овладеть собой, Слейтер увидел в ее взгляде желание.

Ее влекло к нему. Это должно было льстить его самолюбию, но почему-то не льстило. Наверное, потому что она хотела скрыть свое желание. Если они действительно были так близки, как говорила Хоуп, это было необъяснимо. Новая тайна, от которой голова начала болеть еще сильнее.

— Где мое белье?

Она снова вспыхнула.

— На тебе ничего не было.

Может быть, его оторвали от чего-то очень важного? Например, вытащили из постели этой красавицы? Если, конечно, они и в самом деле были близки.

Он вынул руку из-под простыни, растопырил пальцы и положил ладонь на ее плоский живот.

Мышцы под его рукой напряглись. Она издала странный приглушенный звук, который сказал Клейтону о многом. Хоуп не привыкла к таким прикосновениям. Странно… неужели он мог не притрагиваться к этому точеному телу?

— Я так не делаю? — слегка прищурился Клейтон. — Я что, полоумный?

— Что? — Дыхание женщины участилось, и это ему польстило. Бездонные карие глаза полыхали; она стремилась к нему так, словно не могла насытиться этими прикосновениями.

— Я не часто так прикасаюсь к тебе?

— Ты… ах, я… не помню.

— Не помнишь? — Он бросил на Хоуп иронический взгляд. — Амнезия у меня, а не помнишь ты? — Клейтон несильно, но властно сжал пальцы, любуясь своей рукой, лежащей на ее теле.

Когда Хоуп заговорила снова, ее голос звучал еле слышно:

— Я не могу думать, когда ты так делаешь…

— Да? — Лежа на спине, было глупо пыжиться от мужской гордости, но он ничего не мог с собой поделать. — Отлично. Я тоже.

Она издала еще один сдавленный звук, и Клейтон горько пожалел, что не может подняться и поцеловать ее. К несчастью, тело не хотело двигаться. За исключением некоей беспокойной части, не желавшей считаться с тяжестью его положения.

— Если я мало прикасался к тебе, это настоящее преступление, — прошептал он, убирая руку и от всей души надеясь, что это поможет простыне не превратиться в палатку. — Придется исправиться.

— Да. Все будет хорошо.

Этот внезапный взрыв чувственности смутил его. Клейтон не знал, кто он такой и чем занимается. Знал только, что скрывается, что боится случившегося и страшится его повторения.

Да, ему была по душе и эта неизвестная женщина, и то, что она ждет от него ребенка. При этой мысли рука Клейтона вновь устремилась к ее лону и нежно легла на него.

— Хоуп, это мальчик или девочка?

Она со свистом втянула в себя воздух. Молли обвела обоих удивленным взглядом и комично склонила голову набок.

— Хоуп…

Женщина с трудом перевела дыхание. Что ее так взволновало? То, что она не может скрыть свое чувство к нему? Чушь какая-то…

— Я действительно не могу думать, когда ты прикасаешься ко мне, — прошептала она.

Клейтону нравилась существовавшая между ними физическая тяга, пылкое сексуальное влечение, то, что она не может сопротивляться этой тяге и радуется происходившему между ними. Жаль только, что он не помнит, как это было прежде. И тут Клейтон задал вопрос, который волновал его больше всего:

— Почему мы не женаты?

— Что?

— Не женаты, — терпеливо повторил он. — Почему?

У Хоуп расширились глаза, и это показалось ему забавным.

— Гмм… Не женаты?

Ее голос поднялся на целую октаву выше обычного и сорвался. Клейтону хотелось рассмеяться, но речь шла о чем-то очень серьезном, и это его сдерживало.

Он не был человеком, который ко всему относится легко, в том числе и к связям с женщинами. Вернее, не хотел считать себя таким человеком. Если его чувство к Хоуп было настолько сильным, чтобы заставить ее забеременеть, почему он не удосужился жениться на ней?

— Я… не была готова, — наконец пролепетала она.

— А я был?

С минуту она молча смотрела на него, и Клейтон чувствовал, что тонет в ее прекрасных, выразительных глазах. Эти глаза отражали все владевшие ею чувства: смущение, волнение и… напряжение. Этого последнего он не понимал.

— Да, — прошептала Хоуп, когда Клейтон уже решил, что не дождется ответа. — Ты был готов.

Слейтер испытал облегчение. Значит, он не полный подонок. Значит, он женился бы на ней… если бы она согласилась.

— А почему не была готова ты? Я что, такой плохой?

Она облизала губы и посмотрела на грудь Клейтона, прикрытую простыней, края которой он продолжал сжимать в руке. Он никогда не думал, что взгляд можно ощущать физически, и никогда так не жаждал этих волшебных прикосновений.

— Дело не в тебе. Я просто не хочу выходить замуж.

Было множество вещей, которых он не знал, но очень хотел знать. Чем он зарабатывал на жизнь? Была ли у него семья? Какой его любимый цвет? Но больше всего Клейтона мучило незнание того, что связывало его с Хоуп. Он обязан был помнить, почему эта умная, образованная, красивая женщина не хочет стать его женой.

— Почему не хочешь?

— Ты устал, Клей.

Да, устал. Но страстное любопытство было куда сильнее, чем усталость и боль.

Хоуп заерзала на месте, опустила голову, и великолепные темные волосы закрыли ее лицо. Ему отчаянно хотелось отвести волосы от ее глаз, привлечь женщину к себе и получше рассмотреть выражение ее лица. Хотелось видеть ее нежную улыбку, ощущать прикосновение ласковых рук, слушать и слушать этот необыкновенный голос. Но она не отвечала, и Клейтон с усилием поднял ее подбородок. Взгляд Хоуп тут же упал на его губы, которые она, должно быть, так часто целовала. Он прошептал ее имя, умоляя ответить.