Забвение

Она считала себя калекой. Как ее переубедить? Клянусь, я сделаю это.

— Ты не кричала, Хоуп. Я специально прислушивался.

Ее реакция была очаровательной.

— Я думала, ты уже спишь, — онемевшими губами пробормотала Хоуп.

Оправдывается… Клейтону неудержимо захотелось обнять ее и не отпускать.

— Не-а…

Хоуп смотрела широко открытыми глазами, в которых отражались все, перепутавшиеся в ее мозгу, чувства: страх, сожаление, страстная привязанность… и безнадежность.

— Если в воскресенье ты поедешь к нему, как обещала, — твердо сказал Слейтер, подавляя желание обнять ее, — я поеду с тобой.

— Это личный визит, Клей.

— Я поеду с тобой, — терпеливо повторил он. — Поскольку мы оба знаем, что у него ты можешь столкнуться с Трентом… как его там…

— Блокуэлл.

— Блокхед[2]. Я ни за что не дам тебе встретиться с ним один на один.

Хоуп смотрела на него не то недовольно, не то с облегчением.

— Пусть поймет, что ты не одна, — решительно сказал Слейтер и гордо вскинул голову. — Я хочу взглянуть на человека, который посмел тебя обидеть. И пусть он увидит меня.

Она опустила голову, переступила с ноги на ногу, опустила руки, снова скрестила их на груди, стараясь скрыть смущение и казаться непринужденной.

— Ты говоришь как… как…

— Как кто? — спросил он, подходя ближе и заглядывая Хоуп в глаза. Пусть слышит каждое его слово. — Как человек, который без памяти любит тебя и хочет быть уверенным, что никто не посмеет обидеть его любимую?

— Я не твоя собственность, — прошептала она, качая головой. — Я сама себе хозяйка…

— Конечно, не собственность. — Клей подошел ближе и слегка дернул ее за волосы. — И все же я поеду с тобой.

Хоуп презрительно фыркнула.

— Отец не ждет тебя.

— Ну и пусть.

— Я не хочу устраивать скандал.

— Я тоже.

Хоуп облизала губы, и Клею ужасно захотелось их поцеловать.

— Поездка займет несколько часов. Дороги ухабистые. Ты рискуешь разбередить ребра.

— Все будет в порядке.

— Я хочу попробовать уговорить отца не продавать дом, только и всего. И сразу же вернусь.

Клейтон прикоснулся к ее плечу и провел пальцем по руке… просто так, для собственного удовольствия.

— Он будет тебя слушать?

— Сомневаюсь.

— Славный малый, правда, Хоуп?

— Да, славный, — стояла на своем она. — Только очень…

— Какой?

Она улыбнулась.

— Властный. Чересчур заботливый. Это никого тебе не напоминает?

Ах, вот где собака зарыта… Она так отчаянно сопротивляется, потому что всю жизнь прожила под опекой отца. А теперь ее опекает он, Клейтон. Придется сменить тактику.

— Тогда зачем тревожить его? Не лучше ли позвонить в банк и дать распоряжение о покупке дома?

Она умолкла. А затем тоном человека, вынужденного переступить через свою гордость, серьезно сказала:

— У меня не хватит на это денег. Я просто надеялась выиграть время, чтобы присмотреть другой дом.

У нее же огромная практика. Почему у нее нет денег? А Клейтон уже догадывался, что так оно и есть. Хотя ее кабинет битком набит современным медицинским оборудованием, сам дом изрядно обветшал. Он отчаянно хотел предложить Хоуп помощь, но понятия не имел, есть у него деньги или нет.

— Я хочу поехать с тобой. Пожалуйста.

Она коротко кивнула и хотела было уйти, но Слейтер схватил ее за руку.

— Напоследок, — сказал он и легко коснулся губами ее удивленно приоткрытого рта.

Хоуп застыла на месте, и Клей снова поцеловал ее. А затем целовал снова и снова, пока она не прижалась к нему и не застонала от наслаждения.

Он бережно выпустил ее из своих объятий. Хотелось большего, очень хотелось, но ему нужно было знать, что Хоуп тоже хочет этого.

Она поднесла пальцы к распухшим губам и ойкнула.

— Ага. Вот именно. — К черту ожидание, подумал Слейтер и снова потянулся к ней.

— Я… должна идти, — прошептала она, попятилась и быстро выскочила из комнаты.

Клейтон с улыбкой смотрел ей вслед. Хоуп была не просто ошарашена. В ее глазах горело жгучее желание.

Да, он будет ее опекать. Для ее же блага.

Первым делом надо пробить брешь в стене, которой Хоуп окружила свое сердце. А потом он потихоньку, кирпичик за кирпичиком, разберет эту стену, пока Хоуп не сдастся.

Все шло неплохо. Даже превосходно. Сидя за компьютером, Трент любовался делом своих рук, улыбаясь от уха до уха.

Во-первых, ему удалось всполошить еще одну экологическую группу, подкинув ей ложные сведения о завышенном количестве отходов от деятельности лесозаготовительной компании. Над фальшивкой ему пришлось потрудиться.

Выступив перед публикой и признав, что компания подчас проявляет излишнюю алчность, он привлек к себе внимание и продемонстрировал, что считается с мнением общественности.

Скоро, очень скоро он спихнет отца Хоуп с его кресла и принесет компанию в жертву собственной политической карьере. Все борцы за охрану окружающей среды будут на его стороне. Они не забудут Трента Блокуэлла, оказавшего им неоценимую услугу.

Все еще улыбаясь, Трент отошел от компьютера. В последние дни он занимался тем, что неторопливо и методично отравлял жизнь Хоуп. Можно держать пари, она уже кусает себе локти. Жаль только, что он не видит ее лица.

Короткий разговор по телефону — и Трент узнал все, что ему требовалось. За весь день в клинику пришли три человека, и пришли только потому, что он еще не успел навестить их или позвонить.

С помощью компьютера он сумел выяснить, что банковский счет Хоуп почти исчерпан. А самой большой радостью стало известие о том, что к осаде в конце концов присоединился папаша Хоуп, повелевший своим поверенным послать ей уведомление о выселении.

Когда-то Трент заботился о благе Хоуп так же, как о своем собственном. Но она посмеялась над ним. Теперь все, дудки! Но он все еще желал ее, безумно желал, а на ее желания теперь ему было наплевать. Теперь нужно заставить ее пострадать, помучиться.

Ну что ж, он своего добьется. Скоро Хоуп приползет к нему на коленях и будет умолять о пощаде.

И он пощадит ее… после того, как вываляет в грязи.

По крыше успокаивающе стучал дождь. Клейтон бродил по дому и ждал, когда Хоуп закончит работу. Он выздоравливал и безделье начинало надоедать ему. Надо было чем-то себя занять.

Куда бы Слейтер ни пошел, за ним хвостом ходила большая черная собака с вываленным языком и радостно сияющими глазами. Он то и дело спотыкался об нее.

— Почему бы тебе не выйти во двор? — проворчал он, когда оба грохнулись на скользкий кухонный пол.

Молли посмотрела в окно, по которому стекали струи дождя, и от отвращения затрясла ушами.

— А я думал, ты помогаешь Хоуп, — пробормотал Клей, залезая в буфет за стаканом. — Иди. Иди помоги ей.

— Иди. Иди, — пронзительными голосами передразнили его сидевшие в своем углу Фрик и Фрак. Клейтон вздрогнул и стукнулся головой о полку.

Молли гавкнула и растянула большую пасть в подобие улыбки, когда Клейтон, чертыхаясь и потирая голову, вылез из буфета.

Фрик и Фрак радостно заверещали.

— Что же ты не пошла помогать? — спросил Слейтер собаку.

Он сам хотел бы помочь Хоуп, но она не разрешила ему ходить в крыло, где помещалась клиника. Клейтон догадывался, что Хоуп хочет уберечь его от злобных сплетен, которыми обменивались больные, ждавшие приема, и вообще убрать подальше от любопытных глаз.

Нужно как-то остановить это безумие. Хотя Хоуп отказывалась обсуждать эту тему, Слейтер знал, как ее волнует судьба клиники, а стало быть, судьба жителей Грин Каунти, которые могут остаться без медицинской помощи.

За это тоже надо благодарить Трента. Счет растет… Клейтон медленно опустился на стул и вздохнул. Наверное, ему совсем не так хорошо, как кажется. Во всяком случае, когда он проводил рукой по волосам, пальцы у него дрожали.

Молли подошла к черному ходу и заскулила. Он со стоном поднялся, открыл дверь, чтобы выпустить собаку во двор, и остолбенел, когда на кухню один за другим, торжественно ступая, вошли три черных кота.