Страница 42 из 45
-- Будет очень хорошо, если ты до конца понимаешь, что творишь, -- прошептал он и мягко уложил меня на диван.
Я протянула руку к выключателю, но он мягко отстранил ее.
-- Не надо, тебе не надо бояться ни света, ни темноты. Смотри мне в глаза.
И его руки снова неторопливо отправились в путешествие по моему телу, дарящее мне новые ощущения и радость. Максим, словно музыкант, своими прикосновениями заставлял петь мое тело. Эта музыка движений переполняла меня, я задыхалась, не могла понять, что со мной происходит, пока не догадалась, что мне нужно поделиться своим восторгом и счастьем. Мои руки поднялись и обняли склонившегося надо мной мужчину. Я должна была тоже дарить ему счастье. Мои руки скользнули по ткани, и все во мне возмутилось. Нет! Во
мне проснулось первобытное желание вернуться к естеству, одежда скрывала гладкую кожу и сильные мышцы. Рывками я стала снимать с него одежду. Два обнаженных тела коснулись друг друга, словно упругие капельки ртути слились вместе, соединенные взаимным притяжением. Забытое ощущение покоя охватило меня.
-- Как долго я тебя искала...
-- ... блуждая впотьмах в холод и непогоду.
-- Откуда ты знаешь, о чем я подумала?
-- Я чувствую это.
Я хотела еще что-то спросить, но его губы закрыли мой рот, а его полуприкрытые глаза были так близко, но я не могла увидеть их выражение. Максим тесно прижался ко мне, но это не привело меня в ужас, а вызвало ответное желание раствориться в нем, принадлежать ему до конца. С ним мне уже ничего не было страшно. Мое тело выгибалось ему навстречу, требуя еще большего наслаждения.
Резкая боль заставила меня вскрикнуть от изумления и обиды. Это напоминало неожиданное предательство, ведь было же так хорошо. Почему же теперь так больно? Максим замер, словно моя боль передалась ему и ушла без следа, растворившись в его могучем теле. Глаза его потемнели и сузились. Мне стало страшно, таким незнакомым и отрешенным стал вдруг его взгляд. Мое тело робко двинулось ему навстречу, он ответил мне, и вскоре все вокруг закружилось в сказочном танце.
Опустошенная, обессиленная и в то же время наполненная новыми ощущениями, почувствовавшая радость освобождения и полета, я медленно приходила в себя. Наконец, мне захотелось открыть глаза, Максим лежал, опираясь на локоть, с тревогой глядя на меня, другая его рука покоилась на моем бедре.
-- Почему ты молчишь? -- пальцем я обвела контур его губ, как бы снимая с них заклятие.
-- Почему ты не сказала?
-- А что ты ожидал? Если я жила, как бродяжка, то и вела себя как...
-- Молчи, -- рука Максима зажала мне рот, не давая вымолвить то страшное слово, которым однажды уже наградила меня бабка. Яростно мотнув головой, я оттолкнула его руку.
-- Если бы он тогда сделал бы со мной что-нибудь, я бы руки на себя наложила.
-- Ой, какая ты у меня дурочка! Почему ты каждый раз заставляешь чувствовать меня подлецом?
-- Почему? Ты жалеешь о том, что было?
-- Конечно нет, просто опять я грубо с тобой обошелся, сделал тебе больно, а нужно было быть более нежным с тобой. Я не имел право так с тобой поступать, ты заслуживаешь большего.
-- Я уже вправе решать это сама. Я хотела этого, все, что у меня было, я отдала тебе по своей воле.
-- Прости меня.
Максим встал, принес из ванной свой халат, помог его одеть. Пока я принимала душ, он сменил постельное белье, вошел в ванную, вытер меня, как маленького ребенка полотенцем, и отнес в кровать, укутал меня одеялом и осторожно лег рядом, потушив свет.
Уже засыпая, я подумала, что шум дождя за окном звучит даже приятно, когда тебя согревает дыхание большого надежного человека.
Глава 18
Мне было тепло и так спокойно, я потянулась и открыла глаза. Максим лежал на боку, опираясь на локоть, и внимательно меня рассматривал.
-- Как ты себя чувствуешь?
-- Ты забыл сказать: "С добрым утром!"
-- Я задал тебе вопрос.
-- Ого! По-моему, ты забыл, что начальником ты станешь только завтра. Ты что, всю ночь не спал, все на меня смотрел?
-- Саша!
-- Я хорошо себя чувствую. А почему ты сказал вчера, что я заставляю тебя быть подлецом?
-- Я чувствую себя подлецом, потому что постоянно причиняю тебе боль.
-- Но мы, по моему, вчера все уже выяснили.
-- Я имел ввиду нашу первую встречу.
-- А как ты тогда догадался, что я -- женщина?
-- Девушка. Ты дралась с Семеном уж очень по-женски, дралась, как кошка, когтями.
-- Ну, ободрала я его тогда порядком.
-- А когда он повалил тебя на землю, ты сжалась, как маленькая девочка.
-- Семен был на меня очень зол.
-- Оставь в покое Семена. Нам нужно решить несколько вопросов.
-- Повторяю, начальником моим ты станешь только завтра, нечего сбиваться на официальный тон.
-- Саша, я говорю совершенно серьезно.
-- Разумеется.
-- Выходи за меня замуж.
-- А поутру они проснулись. С чего это ты?
-- Саша, прекрати немедленно, иначе я...
-- Что ты? Ну что ты мне можешь сделать?
-- Хорошо, завтра мы едем подавать заявление.
-- Ты с ума сошел.
-- Я это сделал уже давно, с того самого дня, как тебя увидел.
-- Послушай, ты же попрощался со мной тогда.
-- Когда?
-- Когда пел мне романсы у Милы на даче.
-- Я потерял всякую надежду завоевать тебя, кроме того, я думал, что между тобой и Борисом что-то есть. Мне и в голову не могло прийти, что ты меня когда-нибудь простишь.
-- Тебя трудно понять и с тобой трудно спорить. Ведь я разбила твой гараж.
-- При чем тут гараж, чудачка! Ты разбила мое сердце.
-- Правда? А как же гараж?
Максим застонал, перевернулся на спину и закинул руки за голову.
-- Тебя там и рядом не было, я это понял в первую минуту. Ты была растеряна и озлоблена, но совершенно не чувствовала себя виноватой.
-- Тогда зачем тебе нужно было устраивать весь этот спектакль?
-- Просто я посмотрел в твои глаза и понял, что пропал, что пропаду совсем, если каждый день не буду видеть тебя рядом.
-- Ты хочешь сказать, что все это решил уже тогда, в самую первую минуту?
-- Нет, поначалу мне было просто тебя жалко.
-- Все ясно, дед Мазай. Ты уверен, что не ошибаешься на мой счет?
-- Абсолютно. Кроме того, потом ко мне приходил Борис и приносил деньги. Он сказал мне, что ты не простишь его, пока он не возместит мне материальный ущерб.