Страница 41 из 45
-- Продолжай, ты уже начала избавляться от своего страха. Вспоминать это совсем не страшно. Говори.
Тихий спокойный голос Максима, словно загипнотизировал меня. Он взял меня за руку, осторожно разжал мои пальцы, погладил ладонь и крепко обхватил. Мои тревоги и страхи ушли прочь, мне стало легко и свободно, словно через его руку перелилась в мое тело та необходимая мне сила и решительность.
-- Я вернулась из института счастливая и довольная после успешной сдачи последнего экзамена, был закончен второй курс. Я была счастлива и беззаботна. Дома никого не было, мама и бабка уехали на рынок за продуктами. Найдя в холодильнике еду, стала разогревать себе обед. Хлопнула входная дверь, я выглянула из кухни, но это была не мама, с которой мне так хотелось поделиться свей радостью. Это был пьяный отец, в то время он уже пил постоянно, и не было и дня, чтобы он не приходил домой пьяным. Он был мне противен, и я старалась поменьше с ним общаться. Меня раздражала мамина терпимость к его постоянному пьянству. Когда он был пьян, то выглядел счастливым и довольным, а когда не добирал нужную дозу, то винил судьбу и все жаловался, что его никто не понимает. Его пьяные разглагольствования вызывали у меня отвращение, я уже почти не вспоминала те времена, когда он был хорошим, просто хорошим трезвым отцом. Я не понимала мамину жалость и всепрощение. Мне сразу вспоминался жуткий стыд, который я испытала, когда вела домой спотыкающегося отца. Я встретила его во дворе, где я играла с подружками в классики. Он подошел к нам, очень весело поговорил с нами, а потом попытался попрыгать, как и мы, но повалился на землю и упал, глупо улыбаясь. Все кругом засмеялись над ним, а мне было до слез обидно за моего папочку. Я попыталась поднять его своими слабыми ручонками, но мне не удавалось даже приподнять его. Какой-то посторонний мужчина поднял его на ноги, прислонил к забору, обругал незнакомыми мне словами и заспешил на подошедший автобус. Отца качало из стороны в сторону. "Папочка, папочка, только не падай, ты держись за меня", -- просила я его. Он почти повис на мне, но я сумела довести его до дома. "Папочка заболел, бабушка", -сообщила я, когда бабка открыла мне дверь. Но бабка только прикрикнула на меня и прогнала меня на улицу, а сердобольные соседки мне все объяснили, что к чему.
С возрастом я научилась не обращать внимание на сплетни и разговоры и просто сочувствующие взгляды соседей, а я дома просто старалась избегать отца, да и его особенно не тянуло к общению со мной.
В тот день я просто проигнорировала появление отца, про себя только немного удивившись его раннему появлению. Я торопливо поела, быстро помыла и убрала посуду и уже собиралась тихо проскользнуть к себе в комнату, когда он схватил меня. Он напал на меня из-за спины, обхватил руками и начал целовать слюнявыми губами, шепча: "Тоня, Тонечка!" С пьяных глаз он принял меня за маму. Говорят, в молодости она была очень на меня похожа, вернее, я напоминаю сейчас молодую маму.
-- А потом?
-- Что было потом? Он повалил меня на пол, стал рвать на груди платье, задирать подол. Я сопротивлялась как могла, но в его слабом, насквозь пропитом теле откуда-то появились силы. С трудом освободив одну руку, я ударила его кулаком по голове и била, била до тех пор, пока он не затих. Кое-как мне удалось выбраться из-под него, отец мешком лежал поперек коридора, из его разбитой губы текла кровь, в кулаке была зажата вырванная прядь моих волос. Руки и лицо у меня были в крови, меня била крупная дрожь, и просто не было сил подняться на ноги. Заскрежетал ключ в замке, и в квартиру вошли мама с бабушкой. Увидев их, я зарыдала в голос, поднялась на ноги и бросилась к ним, но бабка оттолкнула меня, обругала и стала кричать, что я во всем виновата, что все несчастья в доме от нас с мамой, что лучше бы мне было не рождаться на свет. Она долго еще кричала на меня, а мама, моя мама обтирала отца, обнимала его и жалела. Вот тогда я и бросилась на кухню и схватила нож и отрезала себе волосы, по крайней мере никто теперь не сможет схватить меня и вырвать пряди моих волос.
К вечеру, когда бабка успокоилась и перестала выкрикивать угрозы в закрытую дверь моей комнаты, а отец громко храпел, лежа на диване, я собрала свои вещи в рюкзак и тихо выскользнула из дома.
-- А что было потом?
-- Началась моя самостоятельная жизнь: работала, училась. Перешла со следующего семестра на вечерний.
-- Как ты жила?
-- Сначала было трудно, а потом привыкла. Стала носить джинсы, они давали мне ощущение надежности и защиты, уходя из дома, я не взяла с собой ни одного платья. Научилась обходиться самым необходимым. По крайней мере, смогла выжить и даже окончить институт с твоей помощью.
-- А как к тебе относились?
-- Как к юродивой, честное слово, на Руси всегда с почтением относились к ненормальным. Для окружающих я всегда была немного чокнутой. Я стала Саней, своим парнем. Сейчас все заняты своими проблемами, и абсолютному большинству глубоко наплевать на тех, кто с ними рядом. Меня считали стильной, не похожей ни на кого. Первое время моя бритая голова вызывала недоумение и удивление, я всем своим видом бросала
вызов окружающим, не всем хватало храбрости последовать моему примеру. К чудному привыкают быстро, очень скоро многие девушки стали брить себе головы. Мой стиль поведения был принят, и ко мне не приставали с вопросами.
-- Ты совсем не виделась с матерью?
-- Не-а. Борька иногда рассказывал. Что ты смотришь? Мы раньше жили с ним в одном дворе, пока он год назад не переехал. Меня и нашли с его помощью, когда отец умер, помнишь? Они своим старым соседям оставили свой адрес.
-- Прости меня.
-- За что? Мы же с тобой все давно выяснили. Только не надо меня жалеть, все получилось не так уж плохо. Мне привычнее, когда ты меня ругаешь.
-- Я тебя ругаю?
-- Целыми днями.
-- Прости.
-- Если еще раз извинишься, я стукну тебя подушкой.
Ни слова не говоря, Максим вскочил с кресла и с размаху бросил меня на диван. От неожиданности я вскрикнула, но сумела-таки дотянуться до подушки и замахнуться, бросать я ее не стала, так как увидела стоящую на полу каменную горку. Вода журчала, поблескивая, вращался камень на ее вершине. Я испугалась, что нечаянно разрушу эту красоту. Максим проследил за моим взглядом и спокойно сел рядом со мной на диван. Мы любовались красотой камней, ставших необычайно яркими в струях воды. Максим легонько обнял меня рукой и я непроизвольно прижалась к его теплому плечу. Мои опасения были напрасны, мой рассказ не вызвал у Максима отвращения ко мне. Мне стало легко и спокойно на душе, словно большая цепь, стягивающая мое сердце, разорвалась, и я стала наконец свободной. Большим пальцем руки Максим легонько поглаживал мое плечо, чуть повернув голову, я наблюдала за его рукой. Что будет, если я поцелую эту руку? Эта совершенно бредовая мысль неожиданно пришла мне в голову. Некоторое время я пыталась бороться со своим желанием, потом мои губы прихватили гладящий меня палец, а зубы слегка его укусили. Максим замер и напрягся.