Страница 7 из 15
Шкафы стоят плотным строем, охраняя книги старые во чревах своих, -
книги о путешествиях, подвигах, сказания о чуде.
Спокойно все, тихо,
и словно вовек не изменится ничего в мире этом.
И не слышит никто в дробной тишине этой,
как хрустит половица под ногами рыцаря,
как улыбается и шепчет во сне девушка,
как большими и глубокими, глубже неба, становятся глаза ее,
и расцветает она,
и новое, незнаемое чувство поселяется в ней...
Через несколько месяцев спросит бабушка:
- Как ты могла?!!
От кого это ты, Маришка, могла ребенка зачать?
Ведь и не зналась ни с кем...
А врачи говорят - беременна...
...Не надо гадать, не надо спорить, откуда дитя, -
сама об этом узнает Марьяна по голосу из недр своих.
От Рыцаря Весеннего Сна,
от глиняной поделки,
от мечты девической...
от любви, которая ничуть не меньше без любимого.
Живи, Марьяна, живи.
Будет тебе любовь и семья -
как на иконах, под светлой звездой Вифлеемской.
И мечта будет.
....................................................................................................................
..."И утрет Господь всякую слезу с очей их,
и плача и смерти не будет уже:
ибо прежнее прошло".
Откровение Иоанна Богослова.
ЯВЛЕНИЕ 4
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ
Бабочке-смерти
-- ПРЕЛЮДИЯ. ЗИМА ТРЕВОГИ НАШЕЙ
Зима тревоги нашей,
Зима Господня -
Тяжела она, тяжела для плеч человеческих,
Непостигаема для ума слабого.
Зима, как шуба, на плечи давит,
Душу придавливает.
Тяжесть грехов летних снегом выпадает
На поля русские. Зима велика.
Зима всея земли,
Зима Господня настала. Гуляет вихрь по Сибири,
Стоят ночи, от метелей рябые,
Небо, как омут, смутное над страною,
Темное небо, злое небо,
Небо тревог и горестей наших.
И тростинками в омуте этом колышутся судьбы человеческие,
И три тростинки дрожат особливо ото всех -
Отец, мать, сын,
Три ветви рода казачьего,
Три листа на дереве зимнем,
Вьюгою занесенном.
Отец, мать, сын.
Семья русская.
Семья единая.
-- ОТЕЦ И МАТЬ
Отец героя нашего надвременья -
Красный казак, офицер,
Крепкий, статный, коренастый,
С густыми бровями, высоким морщинистым
Лбом,
Глазами, горящими двумя огоньками
Из тьмы под густыми кронами бровей.
Широкие плечи. Солидный живот -
Вспоротый штыком в империалистическую,
Избитый прикладом в гражданскую.
Большие пятерни, в шрамах, мощные, пятивластные,
Способные разогнуть подкову и выпрямить полукольцо судьбы,
Могущие любому сдавить горло
И любого отправить в обморок, -
Камень,
На котором царства строятся
И которым судьбы разбиваются,
Хрупкому стеклу подобно.
Мать -
Женщина смирная, кроткая,
Тишайшая тварь божия,
Страдалица и богомолица, терпящая мужнее неверие,
Врачующая раны мужние,
Серым крылом шали своей
И серой метелью глаз бесцветных своих
Ограждающая дом от ветров враждебных.
Седеющие волосы. Сутулые плечи.
Тяжкая походка. Располневший с годами стан.
Сочащиеся без причины глаза -
Большие, круглые,
Словно в сон смотрящие.
Руки нежные, тёплые, ласковые.
Морщинки тонкие поперёк лба
И поперёк судьбы, -
Голубица,
В плену пребывающая,
Плен прославляющая,
Плен освящающая.
-- КОМНАТА СЫНА
Дощатые стены.
Крепко-накрепко запертая снаружи дверь.
Полумрак.
Вдоль стен -
Полки с книгами:
Блок, Белый, Брюсов,
Декаденты всех мастей и пород,
Толстой и Ницше, Гауптман и Рембо,
Книги по истории, тома философии,
Книги, книги, книги - как маленькие кирпичики,
Как хлебы в пустыне, как камни мёртвые
В основании Вавилонской башни.
Шкафы, шкафы. И рядом - узкая кровать,
Грязный от чернильных пятен стол,
Покрытый небрежно брошенными
Тетрадями,
Стулья с беспорядочно брошенной одеждой,
Неделями не подметённый пол.
И сидящий в углу, сжав голову руками,
Хозяин комнаты -
Философ в осьмнадцать лет, доморощенный литератор,
Сибирский Ромео,
Юноша, влюбленный в любовь...
В любовь. В Любовь,
Дочь священника, живущего на другом конце города
И на другом краю жизни,
Дочь другой веры, другой породы,
Девушку, ненавидимую отцом его и матерью.
-- БЕГСТВО.
Ждёт сына Любовь.
Ждёт мечта - мечта жгучая, неизбывная.
Ждёт - на другом конце дороги,
На краю жизни другом.
А двери заперты. И крепче дверей -
Руки отцовские, слова материнские,
Взгляды горькие родительские,
Корни глубокие, в землю сибирскую вросшие.
Не выйти за дверь. Не разрушить стен.
Стены - в душе они,
А не вокруг жизни.
Стоят годами, прочны, непоколебимы.
Но не смириться юнцу. Не к лицу смирение юности.
Не к лицу терпенье дерзкому.
Не к лицу благоразумие храброму...
Бежать! Бегство! Бегство от прошлого,
От настоящего,
От будущего! Бегство в мечту,
В любовь, в страну неизвестную,
В Город-Сон,
Над явью возвышающийся! Вот окно,
Выбей ставни, набрось что на плечи -
И в метель! В мечту! В любовь,
В небо, от вихрей пестрое,
В мир неизмеримый, вихрями воющий,
Поющий, скрежещущий, благоухающий,
Пронзающий душу насквозь!
Вперёд!
-- СНЕГ
Вперёд! Метелям наперекор,
Сквозь судьбу, сквозь природу, сквозь все препятствия -
К мечте, к любви своей,
К Любови,
Птице-звезде своей,
Голубице, в метели мечущейся!
Вперёд! А вьюга злится,
Дороги снегом заметены,
Летит размолотое ветром время белое -
Под ноги прямо! В лицо! В глаза!
За шиворот! В грудь раскрытую!
Насквозь! Насквозь! Не преодолеть
Времени, в лицо бьющего,
И задыхается человек жизнью,
И с дороги сходит,
И бредет в бреду от края родного,
И уходит, уходит, уходит -
Вроде и недалеко, да жизни дальше,
В сугроб, в снег серебряный,
Под луной блистающий,
Узорами стелящийся
Над жизнью юной.
-- ВИДЕНИЕ. ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ