Страница 7 из 13
– Пусть не балует, – добавил строго, – это не игрушка!
В этот момент в окно парадной ворвался мигающий свет синего маячка. Несколько бойцов в бронежилетах устремились по лестнице вверх. Из квартиры выскочил Ткач и, размахивая удостоверением, потребовал, чтобы бомжей забрали в отделение и возбудили дело по нападению на сотрудника милиции и захвате оружия. Бойцы забрали мужчин с лестничной площадки и вместе с Ткачём пошли к машине.
Тесть посмотрел им вслед.
– Всё-таки позвонил, – сказал он вслух и, презрительно сплюнув в ведро для пищевых отходов, вернулся в квартиру.
Через неделю после этого происшествия Ткач с подачи тестя уехал учиться в московскую академию МВД на дневное отделение.
Глава 5. Разговор
Вот и на этот раз, Сергей Евгеньевич непроизвольно поморщился. Вид Петрова, как обычно, вызвал у него неприятные ощущения. Словно ходячий возбудитель памяти, куда откладывалось всё, о чём Ткач не хотел вспоминать.
Он подумал, что человеческому организму не хватает одного файла, куда можно сложить всё то, что ты сделал наперекор себе. И одной кнопки, нажав на которую можно было всё удалить. Есть какая-то мудрость в электронных мозгах.
Улыбнувшись Петрову, Ткач протянул руку:
– Привет Алексей!
– Здравия желаю, товарищ генерал, – ответил тот без особого энтузиазма. Поздравляю с генеральским званием.
– Да что ты заладил, «генерал» – «генерал», мы же одни! Я для тебя Сергей, как и раньше!
Ткач знал, что Петрову вручили уведомление об увольнении на пенсию. Но увидеть его здесь не ожидал. Не думал, что придёт. Хотя тему предстоящего разговора предположил.
– Какими судьбами? – Стараясь как можно наивней, произнёс Ткач.
– Сергей Евгеньевич, мне вчера вручили уведомление, – сказал Петров медленно, словно кто-то насильно вытягивал из него слова, – через два месяца меня уволят.
– Тебя можно поздравить, – наигранно бодро произнёс Ткач, – уйдёшь на заслуженный отдых, устроишься в хорошую фирму, на большую зарплату.… Эх, мне бы такое!
– Я сейчас не могу, Сергей Евгеньевич, – голос Петрова задрожал, – полгода назад жену схоронил. Одна дочка в институте учится, вторая в пятом классе. Если уйду, как мне их прокормить на свою пенсию?
– Да ты на гражданке в три раза больше чем здесь получать будешь, да плюс пенсия!
Худой Петров, периодически покашливающий от многолетнего першения в горле, требующего для успокоения очередную дозу никотина, сутулясь, стоял в смущении и периодически подносил руку к лицу, в волнении приглаживая свисающие вниз к губам усы. Легенда уголовного сыска, он стоял перед своим давним учеником и старался понять, ту ли науку он когда-то вбивал в голову этому здоровенному детине, под два метра ростом, с круглой, как луна физиономией и редкими, но жёсткими, торчащими в противоположные стороны, усами.
Тот был похож на кота из популярного мультика, который с хрипотцой в голосе и, и совсем не завидуя чему-то далёкому, мурлыкал:
– Таити, Таити…. Нас и здесь неплохо кормят…
Дружески похлопывая Петрова по плечу, вспоминал вслух о том, как они сидели в засадах. Как не уходили с работы и ночевали в своих кабинетах, пока не задерживали маньяка, изнасиловавшего больше десяти детишек. А потом пили водку, закусывая хлебом и огурцом, чтобы забыть ужасные фотографии с изображением жертв, изъятые на обыске у преступника. Как, не дождавшись подкрепления, влезали в окна, освобождая заложников.
Делал это неподражаемо искусно, готовый сам поверить в любовь к тому времени.
А перед ним словно попугай Кеша, сутуло стоял Петров и безнадёжно лепетал, поддакивая о той давней старой дружбе, окопном братстве, которое было так далеко и туманно, как тот загадочный и желанный остров Таити. И как Кеша уже и не верил, существовало ли всё то, о чем они говорят на самом деле….
– Разрешите послужить товарищ генерал, пока место не подыщу. Сами знаете, в стране кризис. Хотя бы до конца года!
– О чем речь, Алексей! – уверенно согласился Ткач, – кто тебе уведомление вручал? Ну да, впрочем, я сам всё узнаю.
Бледное лицо Петрова порозовело. Сутулость прошла. Он хотел ещё, что-то сказать в знак благодарности и подбирал слова.
И тут, словно многолетняя жажда, мучавшая генерала много лет, точившая его изнутри, заготовленная фраза, с годами превратившаяся в речь, взращенная, лелеянная внутри его сердца и ждущая того момента, когда сможет выплеснуться наружу, прорвалась:
– А знаешь, ты сам виноват, – прерывая мысли Петрова, произнёс назидательно Ткач, – это всё твой язык! Зачем ты проверяющему из министерства наговорил всякого? Все и без тебя знают, что он придурок! Не первый год приезжает нас проверять. Уж лучше такой, чем слишком умный приедет! Зачем автосервис своего начальника управления разбомбил? Тебя же Сидоров вызывал и просил отнестись к этому вопросу внимательней. Неужели непонятно?
– Так я внимательней и отнёсся. С уважением, но там же украденные машины переколачивали! – возмутился Петров.
– Тебе же сказали, «вни-ма-тель-ней»! – по слогам произнёс Ткач, продолжая поучать, – подошёл бы к шефу, согласовал вопрос, и все были бы довольны! Нет, тебе надо в обход связаться со следствием, УСБ подключить и всех арестовать! Кто от этого выиграл? Зачем напёрсточников у метро забирал? Есть ведь мошеннический отдел в главке. Пусть они и разбираются!
– Так ведь там их начальники долю имеют! Зачем им разбираться? – возмутился Петров, – мошенники обманывают всех и стариков и молодёжь, зарплату и пенсии вытягивают. Завлекают лотерейными билетами.
– А кто заставляет их играть? Никто силком не тянет! – Ткач почувствовал в душе блаженство опорожнённого хранилища и примирительно добавил, – Ну ладно Петров, иди. Я поговорю с твоим руководством.
Петров смотрел на своего бывшего подчинённого, и ему казалось, что круглое лицо Ткача со временем ещё больше расползлось в стороны. А может так виделось, из-за оттопыренных ушей, которые раньше скрывали густые волосы. Алексей совершенно не связывал этого генерала с тем наивным добрым парнем, пришедшим к нему в отделение. И каждый раз, видя Ткача, Петрова мучила только одна мысль: когда же и каким образом эта невзрачная гусеница смогла превратиться в пёстрого недоступного Махаона.
– Спасибо, товарищ генерал, – ответил Петров сутулясь, направился к двери. Но, уже открыв её, снова обернулся:
– Очень прошу товарищ генерал, хотя бы до зимы!
– Ладно, ладно, иди, работай, всё будет в порядке! – бросил ему Ткач.
Настроение у него поднялось. Он чувствовал, что именно этого он ждал все последние годы, здороваясь с Петровым. Его захлестнула волна радости. Словно он добился успеха в непосильном деле, которое тянулось нескончаемой рекой, периодически подтапливая его душу и угрожая когда-нибудь утопить разлившимся половодьем. И вот теперь эта река высохла. Испарилась под солнцем, ушла в песок.
Он сел за стол и радостно пробарабанив ладонями по столешнице дробь, нажал кнопку секретарши. Та оказалась на месте.
– Оленька, вызови срочно начальника Уголовного розыска.
– Хорошо, Сергей Евгеньевич.
Через двадцать минут в дверь постучали. Вошёл Сидоров.
Словно крадучись на цыпочках он сразу подошёл к сидящему Ткачу и зашептал нагнувшись:
– Товарищ генерал, я ещё не успел, у меня сегодня сплошные совещания…
– Ты Петрову вручил уведомление? – прервал его лепет Ткач.
Сидоров оторопел. Он думал совсем о другом. И теперь вспомнил, что этот доставучий, как кость в горле, Петров служил на земле вместе с Ткачом. Как же он мог забыть?
– Так точно, я, – сказал он обречённо.
– Держи на контроле, чтобы через два месяца духу его здесь не было! Достал всех! – чётко произнёс Ткач, и почувствовал полное облегчение.
– Разрешите выполнять? – обрадовался Сидоров.
– Выполняйте!
Неожиданно для себя, оставшись один в кабинете, Ткач почувствовал, что это не он только что говорил с Петровым, стыдил за арест угонщиков и задержание мошенников. Ведь по сути дела Алексей выполнял свой долг и делал всё правильно. Почему же Ткач не посмел сказать ему спасибо? Поблагодарить за проделанную работу, принципиально выполненную на высоком профессиональном уровне. А вместо этого просто избавился от ненужных хлопот. Нашёл ту кнопку, которая удаляет ненужный, вредный файл, несущий в себе только беспокойство и раздражение.