Страница 4 из 23
— Это превышение ваших полномочий и государственная растрата — использование служебного положения и средств для личных нужд.
— Какая же вы, фрейлейн…
— Скучная?
— Напротив, интересная. Но я абсолютно серьезен, София. Не курите больше, это вредно для здоровья. Иначе мне придется прибегнуть к определенным мерам. Не к слежке, конечно. Есть более действенные методики.
Он намекает на то, что применит ко мне ментальные чары? Я резко встала.
— Что, не будете мне говорить, что это тоже превышение моих полномочий? — насмешливо спросил маг.
— Не буду. Просто попрошу у деда защитный амулет от ментальной магии, упомянув, что некий ментальный маг, ему давно знакомый, мне угрожал.
— Я не угрожал вам, София. Сядьте, — неожиданно холодно сказал Шефнер, заставив меня остановиться. Нет, магию он не применял, но был очень, очень убедителен.
Развернулась к нему, все же сохраняя дистанцию.
— А вы ведь не менее упрямы, чем ваш дед, — заметил Шефнер, — а по вам и не скажешь. Первое впечатление вы производите весьма наивное и беззащитное.
Я поморщилась, но спорить не стала. Уж не знаю почему, но я действительно казалась такой, как он определил. Нет, у меня не было огромных голубых глаз или овечьих кудряшек на голове. Я даже ростом была чуть выше среднего и выглядела вполне на свой возраст. Да и вела себя обычно совсем не мило, а с вежливой холодной отстраненностью или даже язвительностью. И все же преподаватели, да и многие сокурсники поначалу относились ко мне с заботливостью и даже каким-то умилением. Потом, конечно, чуть попривыкнув, переставали видеть во мне нежный цветочек, коим я в жизни не была.
Но рядом с Шефнером я на самом деле начала чувствовать себя… уязвимой. И вроде бы он не был для меня врагом. Всего лишь дядя моего друга и клиент деда. Тогда почему у меня было такое ощущение, что за фасадом пусть немного вредного, но все же довольно дружелюбного господина находится нечто совсем иное? Как будто он постоянно оценивал меня и искал мои слабости. Неужели просто неприятная профессиональная привычка?
— Я вас слушаю, — сказала самым препротивным голосом, который использовала при попытках отвадить Петера. Но у Шефнеров, видимо, к подобному был иммунитет.
— Не надо на меня злиться. Я только хотел задать вам вопрос по поводу отношений с моим племянником.
— Раньше вас это не слишком интересовало, — настороженно ответила я.
— Раньше я не знал, насколько он вами увлечен. И что он делал вам предложение, и не одно.
— Не мне одной, полагаю.
— Ошибаетесь. Нет, вниманием девиц он себя не обделяет, но ради вас он захотел хоть сколько-то измениться. У него в книгах на полях пометки: «Спросить у Софи», «Рассказать Софи». Он даже пробовал вас нарисовать, представляете?
Шефнер явно насмешничал. Я поморщилась.
— Вы что, начали шпионить за своим племянником?
— Лучше поздно, чем никогда, — ответил маг. — Тем более что его увлечение вами мне не нравится. Я рад, что вы достаточно благоразумны, чтобы не отвечать взаимностью Петеру.
Меня неожиданно сильно задели слова Шефнера.
— Считаете недостойной своего племянника?
— Скорее неподходящей. Конечно, ваша семья, София, довольно почтенна, но не состоятельна и не родовита.
— Мой отец из благородного рода, — все же решила сказать, хотя была уверена, что Шефнер отлично это знал.
— Фон Гревениц, да? Но вы не общаетесь тесно с семьей отца.
И это было правдой. Мой дядя по отцу — барон фон Гревениц — терпеть не мог своего младшего брата. И эта нелюбовь распространилась и на меня. Нет, он вполне готов был оплачивать мне образование — где-нибудь в пансионе, конечно, а не в университете. И мог бы даже поспособствовать с замужеством, будь у меня такое желание. Вот только жениха бы выбрал… Да, если бы он был младше шестидесяти, я бы сильно удивилась. К счастью, барон не стремился взять надо мной опеку, и видела я его в последний раз лет пять назад. Он редко выбирался в столицу, а я не навещала поместье Гревениц.
— И все же, — не знаю почему, но я продолжала спорить с Шефнером… фон Шефнером. В университете было запрещено использование дворянских титулов, поэтому порой забывала, что Петер весьма родовит и является наследником титула своего отца.
— К тому же вы слишком властны и будете подавлять моего несчастного слабохарактерного племянника…
— Я не властна! Прекратите так говорить! — возмутилась я.
— Вот видите, — Шефнер усмехнулся, — вы уже командуете. И кем? Главой имперской службы! Но продолжим. Вы ведете себя неподобающе и выглядите…
Он красноречиво окинул меня взглядом. Я вспыхнула и спрятала испачканные в чернилах ладони за спину.
— У вас еще на носу пятнышко, — доверительно сообщил мне маг.
Если честно, в этот момент мне хотелось пойти и назло Мартину Шефнеру принять предложение Петера. Останавливало то, что тогда мне придется считать этого господина, нагло влезающего в чужую жизнь, своим родственником. Ну уж нет, такого счастья мне не надо! Я бросила на Шефнера высокомерный взгляд и задрала свой испачканный нос как можно выше.
— Ваша забота о Петере не оправдывает ваше грубое поведение, господин Шефнер.
— Дело не в моей заботе о Петере. Я пытаюсь защитить вас, — уже серьезно сказал маг.
— От чего же?
— От разочарования, которое постигнет вас, когда вы узнаете, что Петер помолвлен.
Я не смогла скрыть своего изумления:
— Он мне никогда не говорил!
— Полагаю, он просто предпочел сделать вид, что его невесты не существует. Но, обманывая других, он обманул и себя. Правда такова, что после окончания университета он должен будет жениться на Марии Ланге. Она прекрасная партия — ее отец граф, к тому же имперский прокурор Грейдора, а старший брат подает надежды на военном поприще. Семья, с которой не стыдно породниться, — Шефнер-старший тонко улыбнулся, заставив меня гневно вскинуть подбородок.
— Я не собиралась стыдиться своего происхождения!
— Вы правы, не стоит. Род вашего отца знатен, а семья мастера Вернера давно дружна с моей. Но вы должны понимать, что я прежде всего должен думать не о своих симпатиях, а о будущем племянника.
— Скорее, о своих амбициях, — фыркнула я.
— Вы не правы, но я не буду спорить. Важно лишь то, что все уже решено. Пока Марии шестнадцать и для брака она слишком юна, поэтому я снисходительно смотрел на развлечения своего племянника. Отношение же его к вам серьезно, и меня это беспокоит. Надеюсь, вы не будете поддерживать заблуждение Петера, что когда-нибудь ответите ему взаимностью?
— Предлагаете мне держаться от него подальше?
— Нет, отчего же? Вы благотворно на него влияете. Я даже буду рад видеть вас у нас дома.
— Ну уж нет, — проворчала, приходя в себя. Унизительность и абсурдность ситуации дошла до такой степени, что я внезапно успокоилась. Отлично, один лжец, а другой грубиян. Хороша семейка! — Простите, мне пора вернуться к работе.
К счастью для Петера, его не было в городе, а к тому времени, когда он вернулся из своего путешествия по материку, я немного успокоилась и перестала злиться. Ну помолвлен мой друг, так разве это беда? Все равно я никогда не собиралась выходить за него замуж.
Когда Петер приехал, я не стала выпытывать у него правду или с торжественным видом ловить на лжи. Тем более следовало быть честной с самой собой: я тоже получала выгоду от нашей странной дружбы. Мне льстила привязанность юного Шефнера, его желание выглядеть лучше в моих глазах. Да и привыкла к тому, что он был рядом, нередко помогая мне в моих проектах. Несмотря на леность и неряшливость Петера в работе, голова у него была светлая, и очень часто именно в спорах с ним я находила правильный ответ. Желая ему помочь и хоть чем-то отплатить, я подтягивала его в учебе и выискивала ошибки уже в его проектах. Петер специализировался на оружейных чарах, а мой дед, как оказалось, был неплохим знатоком этого вопроса и имел дома подходящее оборудование. Поэтому мы с Петером нередко работали у меня дома практически за соседними столами, а вечером обменивались своими успехами. И, к своему стыду, могу сказать, что сейчас дела у него шли гораздо лучше, чем у меня.