Простые вещи

Светские рауты и званые вечера меня не прельщали, но, немного поразмыслив, я решила, что это неплохой способ для того, чтобы сделать себе имя. Вот приду я куда-нибудь… Такая вся красивая, в роскошном платье. И с артефактами собственной работы. Да у меня отбоя от клиентов не будет! Баронесс и баронов, герцогинь, графов и прочих скучающих от безделья аристократов, не знающих, куда потратить свои деньги.

Я ненавидела жеманных баронесс и напыщенных графов. Я ненавидела роскошные платья, оказавшиеся жутко неудобными. И мне до чертиков надоело быть постоянно красивой. От завивки волос горячими щипцами мне казалось, что я скоро облысею, а мозоли от изящных туфелек упорно не хотели заживать. Вежливая и милая улыбка так прилипла к моему лицу, что казалось, меня и похоронят в таком виде, улыбающуюся…

Прошло всего два месяца с моего официального выхода в свет, и это был всего лишь пятый случай, но развлечения и местная публика уже успела мне наскучить.

— Милая Софи, скажите же моему мужу, что он должен быть осторожнее в своем увлечении антикварными украшениями. Вдруг на них какое-то проклятие!

Я подавила вздох, вертя в руках бриллиантовые запонки, всунутые мне, пока я решала, стоит ли мне попробовать крабов или тосты с гусиным паштетом. А ведь мне почти удалось провести десять минут в спокойствии и одиночестве.

— Такое встречается довольно редко. И на этих запонках нет никаких чар, тем более проклинающих.

— Так почему он так активно лысеет? — воскликнула баронесса фон Крид, полная дама с почти вываливающимся из узкого платья бюстом. Интересно, она сочтет оскорблением, если я предложу ей мастера, продающего артефакты для похудания?

— Милая, — осторожно вмешался барон фон Крид, радуя собравшуюся публику багровеющей лысиной, — фрейлейн Гревениц…

— Вернер, — привычно поправила я, но меня не услышали.

— …все же не целительница. Да и она не видела всю мою коллекцию.

— Это нужно исправить! — экспрессивно воскликнула баронесса. — Как насчет того, чтобы зайти к нам в гости вместе с вашим чудесным дядей, к примеру, в следующую субботу? У меня будет небольшой званый вечер на двадцать человек. И все такие же творческие люди, как и вы, Софочка. К примеру, Тати отлично рисует, а князь Млодич пишет такие прекрасные стихи!

Объяснять, что моя артефакторика несколько отличается от бесполезных акварелек «Таточки» или громоздких стихов роанца Млодича, которые тот декламировал с таким чудовищным акцентом, что понять его могла только баронесса фон Крид, было бесполезно.

Ну вот и зачем я на все это подписалась?! Я кинула тоскливый взгляд на своего дядю, важно вещающего что-то невысокому господину с острым птичьим лицом, и еще раз вздохнула. Кажется, он вошел во вкус. А ведь как все невинно начиналось. «Это благотворительный бал, ты сможешь хорошо повеселиться, там будет много твоих сверстников». Ну да, только с ними мое общение что-то совсем не ладилось — в отличие от публики постарше, обремененной болезнями и изнывающей от скуки. Однако платить за мои консультации никто не собирался. Как можно думать о деньгах такой приличной девушке, племяннице барона фон Гревеница!

К счастью, баронесса перевела разговор на свой будущий вечер, и я смогла незаметно отойти. Но слишком спешила и поэтому впечаталась в чью-то спину. Хорошо так впечаталась. Ладно хоть владелец спины был довольно развитым физически и даже не пошатнулся. Зато я наверняка оказалась бы на полу, если бы меня не успели подхватить.

— Ой!

— Вы в порядке, фрейлейн? — спросил меня мой спаситель.

Симпатичный такой. На нормального человека похож, а не на напомаженный манекен, какими казались большинство молодых мужчин здесь. И судя по выправке и широким плечам… военный?

— Да, спасибо, — я натянуто улыбнулась, аккуратно освобождая свою руку.

— Вы ведь София Вернер, да? — с интересом спросил меня мужчина, неожиданно легко нарушая правила, установленные высшим светом.

— Да, — растерянно подтвердила я.

— Меня зовут Стефан Ланге, а это моя младшая сестра Мария. Она сегодня впервые выходит в свет.

Я с ужасом посмотрела на юную девушку, стоявшую позади светловолосого мужчины. Судя по взгляду бывшей невесты Петера, она отлично знала, кто я такая. Молчание несколько затягивалось. Мария Ланге изучала меня, а я — ее. Почему-то мне казалось, что она должна быть невзрачна, а то и вовсе уродлива. Должна же быть причина, почему Петер так бежал от брака с дочерью графа.

Мария же была хороша в самом цветении своей юности. С округлой в нужных местах фигуркой, белокурыми волосами, вьющимися, я уверена, от природы, и теплыми карими глазами, в которых сейчас застыли страх и растерянность. Будто олененок, увидевший хищника. Неприятно, что этим хищником в ее глазах была я.

И вид у меня, наверное, был довольно зловещим по сравнению с этим цветочком. Я сильно осунулась и похудела во время болезни деда и все еще полностью не оправилась. Прибавьте к болезненной худобе и бледности пристальный и тяжелый взгляд серых глаз, пепельные волосы холодного оттенка, строгие черты лица. Да и платье на мне было хоть и элегантным, но мрачным — темно-зеленого, почти черного цвета. Именно так и выглядят роковые злодейки в романтических пьесках. Единственное, что во мне оставалось милым, так это ямочки на щеках. Но они были видны, когда я улыбалась. Сейчас мне это делать точно не хотелось.

«Да ну, ты же ничего такого не сделала», — рассердилась я на саму себя и выпрямила спину, готовясь встретить возможные обвинения.

Но Мария меня удивила.

— Я слышала о вас от Петера, — тихим бесцветным голосом сказала она. — И когда увидела, сразу узнала. Он очень вами восхищается. Жаль, что я не так талантлива и умна.

Я вновь промолчала, не зная, что ответить на комплимент.

— Как у него дела? С ним все хорошо? — все таким же умирающим тоном вопрошала Мария.

Петера я видела вчера в университете. И он был все так же жизнерадостен и болтлив, как обычно. Если его что и тяготило, то он хорошо это скрывал. Но не говорить же об этом его бывшей невесте?

— Он много учится и обживается на новом месте, — наконец сказала я. И не удержалась от вопроса: — Это правда, что он разорвал с вами помолвку?

Моя излишняя прямота не понравилась Стефану Ланге.

— А вы разве сами не знаете? — резко спросил он.

— Петер сообщил мне о разрыве помолвки, но его словам не всегда можно доверять.

Мария прикрыла свои оленьи глаза пушистыми ресницами.

— Это так. Он пришел к моему отцу и объяснился. Тот был так зол… Но я не виню Петера. Он ведь любит вас, так зачем же его неволить?

— А вы? Любите его?

Это был странный, удивительно личный разговор в месте, где положено было веселиться и предаваться пустой болтовне. Но ни музыка, ни шум не мешали нам с Марией.

— Я никогда не любила его по-настоящему и была очарована совершенно по-детски. Но сейчас я почти переболела своей влюбленностью.

Стефан мягко обнял сестру за плечи.

— Так правильнее, — сказал он. — Ты достойна лучшего человека, который будет тебя любить.

Эта сцена была бы удивительно сентиментальной и трогательной и, вполне возможно, довела бы меня до слез, если бы Ланге все не испортил, добавив мстительно:

— Конечно, Шефнеры теперь по гроб жизни будут обязаны моей семье. И пусть Мария запретила вызывать наглого щенка на дуэль, но с Мартина я возьму виру за нанесенное оскорбление.

— Тоже вызовете на дуэль? — с болезненным любопытством спросила я.

Стефан Ланге фыркнул:

— Что я — не в своем уме, пытаться вызвать ментального мага на честную схватку? Ну уж нет! Будет расплачиваться со мной информацией из своего ведомства.

— А вам она зачем?

— Стефан хочет сделать карьеру военного советника, — застенчиво шепнула Мария.

Уловив мой непонимающий взгляд, Стефан остро улыбнулся:

— Чтобы достигнуть каких-либо высот при дворе, нужно хорошо знать все грязные подковерные игры, что там ведутся. И в этом Мартину нет равных.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.