Страница 4 из 52
После того банкете Танабаев притих. Но поползли слухи, теперь уже исходящие из уст еще живых очевидцев, несколько по иному трактовавшие историю знаменитого деда Танабаева, нежели в "растиражированной" официальной версии. Теперь уже все в округе узнали, что дед потомственного директора совхоза до своего "взлета" действительно батрачил у станичного атамана Фокина, и никогда не был никаким красным партизаном. Дальше-больше, и в ЧК он не служил, а был всего лишь нештатным осведомителем-стукачем и коммунистом стал уже гораздо позже, так сказать, по разнарядке - в волости срочно нужен был хотя бы один коммунист-казах из местных. Танабай подходил как никто: бывший батрак, бедняк, хорошо говоривший по-русски. Так он стал коммунистом. И в председателях в 30-м году он оказался по совокупности тех же причин: коммунист, казах, бывший батрак - живое олицетворение строки из "Интернационала". Всё это очень сильно ударило по престижу директора совхоза, и он, затаив обиду, не упускал возможности, чтобы расквитаться. Пытался "настучать" даже в обком партии. Видя, что районные и областные власти никак не воздействуют на, по его мнению, все более наглевшую "белогвардейку", Танабаев через свои связи организовал-таки приезд из Алма-Аты той самой комиссии с фронтальной проверкой. Одна из членов комиссии и спровоцировала Ольгу Ивановну. Но выгнать ее совсем из школы - это той комиссии оказалось не под силу. За Решетникову горой встали, прежде всего, в ОБЛОНО. Видимо, в Усть-Кменогорске сумели сделать определенную карьеру на ниве просвещения некоторые из потомков казаков 3-го отдела бывшего Сибирского казачьего войска.
Тут как раз продолжилась чехарда с генсековскими смертями - Андропов, Черненко. Ну, а когда Горбачев объявил свою Перестройку с Гласностью, тут Ольга Ивановна вообще в моду вошла, а главное и другие, произошедшие от казаков, новобухтарминцы начали о себе заявлять, что они тоже не Иваны и Марьи отцов своих и дедов не помнящие. К Ольге Ивановне стали наведываться, звать в гости и когда она приходила, доставали из сундуков старые, пожелтевшие фотографии, на некоторых из которых она узнавала и знакомых ей с детства по фотографиям из харбинских семейных альбомов, дедов, бабок, дядю, совсем юных отца и мать... Выяснилось, что еще живы несколько старух, успевших поучиться у ее матери, а муж ее подруги, тот самый начальник снабжения цемзавода, являлся внуком казака, служившего под командой её отца у Анненкова. В его семейном фотоальбоме оказалась фотография, запечатлевшая отправку станичной сотни на Семиреченский фронт в феврале 1919 года. На той сильно потрескавшейся фотографии священник с кадилом обходит строй казаков, держащих в поводу коней.
Стали ощущаться новые веяния - белогвардейцев повсюду неофициально начинали реабилитировать. В областной газете "Рудный Алтай" даже появилась статья об атамане Анненкове с его большой фотографией. Тон статьи был вроде бы нейтральным, но в ней атаман уже именовался не садистом и палачом, а одним из виднейших деятелей белого движения. Ну, и как бы в резонанс с изменением политической конъюнктуры власти Серебрянского района решили отменить обязательный "обряд" выезда детей в Александровское ущелье, где у памятника казненным коммунарам юные пионеры клялись "быть готовыми к борьбе за дело коммунистической партии".
Посодействовать привезти в школу большую елку для актового зала Мария Николаевна наотрез отказалась, демонстративно переведя разговор:
- Слушай Ивановна, ты вчера "Джейн Эйр" смотрела по телевизору?... Видела какой мужик в главной роли... как там его фамилия, забыла?
- Тимоти Далтон. У тебя Маша, чем старше становишься, тем больше мозги завихриваются на этой почве,- с улыбкой покачала головой Ольга Ивановна.
Потом вновь зазвонил телефон, и Мария Николаевна надолго припала к трубке. Едва закончила говорить, зазвонил другой аппарат, райкомовский. Ольге Ивановне оставалось только откланяться. Выходя из здания Поссовета к дожидавшимся ее военным... тут ей пришла в голову "спасительная" мысль:
- Федор Петрович, а вы за новогодними елками для себя какой-нибудь транспорт посылаете?
- Конечно, где-то недели через две гусеничный тягач в горы, в тайгу пойдет. У нас и место запримечено, каждый год там елки рубим. Вот Валера старшим и поедет,- подполковник кивнул на сутулившегося в своей танковой куртке прапорщика.- А вам что, елка нужна?
- Не мне, тут другое. Нам в школу елка нужна, но только большая, чтобы в актовый зал поставить, это метра четыре высотой,- в голосе учительницы сами-собой образовались просящие интонации.
- Какую надо, такую и привезем. Это все в наших силах. Верно Валера?- обратился к прапорщику подполковник, незаметно ему подмигивая.
- Конечно. Ольга Ивановна, я сам и срублю, и привезу,- тут же заверил Дмитриев.
- Ой, спасибо! Прямо не знаю, как вас и благодарить Федор Петрович. Вы же хотели о чем-то со мной поговорить? Поедемте в школу у меня еще одно "окно" есть, там прямо в кабинете и поговорим...
В кабинете русского языка и литературы, с портретами Пушкина, Толстого, Горького и Маяковского на стенах, батареи порового отопления были вроде бы горячие, но проклеенные простой бумагой двойные рамы окон сильно "сифонили". Потому Ольга Ивановна осталась в накинутом на плечи пальто, а Ратников лишь расстегнул шинель.
- Так чем же я могу быть полезной нашей славной армии,- с улыбкой спросила Ольга Ивановна, когда она уселась за свой учительский стол, а подполковник разместился на ближайшей парте.
Ольга Ивановна никогда не забывала о той первой встрече с тогда еще старшим лейтенантом Ратниковым. Но то произошло так давно и при последующих мимолетных встречах Ратников ни разу о том не упомянул, так что старая учительница не сомневалась, что он вряд ли о том разговоре уже и помнит, да и по всему с годами его интерес к поэзии явно уменьшился.
- Меня к вам собственно Валера Дмитриев надоумил обратиться. Он сказал, что на местной автобазе заведующий вроде бы вам родственником приходится,- Ратников говорил негромко, чтобы если кто и подслушивал у дверей не смог бы ничего толком расслышать. Он замолчал, ожидая реакции на столь неожиданное начало разговора, но Ольга Ивановна никак не отреагировала, и подполковнику ничего не оставалось, как продолжать "раскрывать карты".- Понимаете, у нас возникла серьезная проблема с автотранспортом. Я не знаком с заведующим автобазой, и не могу напрямую к нему обратиться с просьбой, отремонтировать нам машину. И вот я бы хотел как-то через вас...
- Вы хотите, чтобы я замолвила за вас слово перед заведующим?- удивленно посмотрела на подполковника учительница.
- Да... если это конечно вас не затруднит... А елку мы вам достанем, обязательно,- тут же поспешил добавить Ратников.
- А с чего вы взяли, что заведующий ко мне прислушается,- Ольга Ивановна усмехнулась,- в этом вас тоже Валера Дмитриев убедил?
Ратников только развел руками. Видя его замешательство, Ольга Ивановна негромко рассмеялась:
- Да, не родственник он мне. Просто наши родители и деды родом из этих мест. Мы, как бы это сказать, самые коренные местные жители, и нас тут сейчас, ну может быть десятая часть от общего населения поселка, а то и меньше. Вот и пытаемся помогать друг другу, если можем, конечно. Ладно Федор Петрович, я записку напишу Григорию Павловичу с просьбой оказать вам возможное содействие. А уж как он решит, и как вы с ним договоритесь... В общем, ничего обещать не могу.
Она вырвала листок из блокнота и стала писать...
- Спасибо вам,- поспешил поблагодарить Ратников, и тут же словно куда-то спеша зачастил,- И еще, Ольга Ивановна я слышал начальник снабжения цемзавода, он тоже из ваших, ну сторожилов местных. Не могли бы вы и ему вот так же записку черкнуть? А то, понимаете, нам следующим летом надо будет дорогу от шоссе до дивизиона "поднимать", а для этого песок и гравий нужны...