Страница 68 из 74
Я хочу еще совсем кратко упомянуть ещё о том, что на большинстве вокзалов больше нет носильщиков; что в большинстве отелей в последнее время в коридорах на виду других гостей чистят обувь на так называемых машинах для чистки обуви; и что в ресторанах начинает не хватать официантов. Самые скромные переходят на «самообслуживание», а дорогие нанимают жителей из южных стран, которые хотя и очаровательно смеются, но, к сожалению, часто неправильно понимают заказ. Всё это не так уж страшно, скажете Вы. Нет, нет: только лишь снижающийся уровень жизни.
Однако Вам, конечно же, всё это время уже хотелось кое–что сказать. Ну ладно, Вы хотите сказать, прекрасно, замечательно, с обслуживанием немного не ладится, в этом отношении, пожалуй уровень жизни несколько падает, однако подумайте–ка, господин Хаффнер, что Вы зато получаете! Сегодня люди именно не становятся охотно почтальонами или домашними работниками, официантами или продавщицами, или носильщиками, они охотнее идут на фабрику, где они работают продуктивнее и получают больше денег; однако там они ведь не бездельничают, там они производят все эти замечательные вещи, которым Вы так только что радовались: холодильники и таблетки от головной боли, и самолёты, на которых Вы летаете из Берлина в Гамбург и обратно! Подумайте–ка о том, что Вы сегодня имеете всё, о чём раньше никогда не отваживались мечтать! Ваша квартира возможно несколько меньше, чем была у Ваших родителей, но ведь зато в ней стоит телевизор, который в Ваш телевизионный уголок приносит целый мир? Подумайте, каждая семья квалифицированного рабочего сегодня имеет собственный «Фольксваген» и путешествует на Мальорку, мыслимо ли было это раньше! Так что прекращайте, наконец, своё брюзжание и придирки!
Предметы роскоши как массовые товары
Хорошо сказано, и спасибо за замечание. Я как раз хотел сказать про автомобиль в каждой рабочей семье и о летних поездках миллионов на Мальорку. Как мне кажется, именно в этом состоит второй главный источник понижения уровня жизни масс. Первый был в том, что массы на основании каких–то радикальных изменений рынка труда более не готовы обслуживать массы, так что во всех возможных областях переключились на «самообслуживание», то есть вернулись назад к древнему социальному положению. Однако вторая причина в том, что в предметы массового потребления были превращены различные вещи, которые не имеют с этим ничего общего: по своей сути они вещи исключительные и предметы роскоши, и, размноженные массово, почти что демоническим образом изменяют свою суть и превращают жизнь в ад.
Я уже снова вижу на Вашем лице негодование и недоверие, и чувствую, что такие слова, как «сноб» и «18 век» готовы сойти с Ваших губ. Позвольте мне ещё раз заверить Вас: я желаю каждому всех благ. Я вовсе не хочу Гёте и Томаса Манна иметь только лишь для себя самого, у меня есть желание, чтобы их читал каждый. И то, что благодаря проигрывателю пластинок и радио с Бахом и Моцартом сегодня действительно знакомы миллионы, которые ранее их не знали, я нахожу чудесным.
Также многие другие технические достижение замечательно годятся для массового потребления, и я желаю от всего сердца, что вскоре их будет иметь каждый: например, стиральная машина фрау Мюллер не выполняет свои задачи хуже от того, что у фрау Шульце тоже есть такая. Однако с автомобилем господина Мюллера к сожалению дело обстоит иначе, исходя из существенных объективных причин; я тут ни при чём. Он обесценивается и даже хуже, чем обесценивается — от того, что и у господина Шульце есть автомобиль. Множество автомобилей мешают друг другу, они в буквальном смысле слова стоят на пути друг у друга. Растущее количество автомобилей означает постоянно снижающуюся ценность автомобиля как источника получения наслаждения и как практического предмета. Когда каждый станет моторизован, то у нас, прежде всего в городах, никто не сможет тронуться с места на автомобиле, и все снова будут вынуждены передвигаться на ногах. Снижающийся уровень жизни и здесь тоже!
Возможно, что кое–кто вспомнит анекдот из времён холодной войны: американец посещает вместе с русским русскую фабрику. «Кому принадлежит эта фабрика?» — «Рабочим». — «А кому принадлежат эти три автомобиля перед ней?» — «Руководству фабрики». Позже, во время ответного визита, с тем же русским он посещает американскую фабрику. «Кому принадлежит фабрика?» — «Владельцу фабрики». — «А кому принадлежат три тысячи автомобилей перед ней?» — «Рабочим». Ха–ха–ха, вот тебе на! Социализм означает массовую бедность, капитализм означает массовое благосостояние! И что было самым прекрасным: то, что с автомобилями дело действительно так и обстояло. Русские делали лишь пару штук в качестве роскошной премии, американцы делали их массово, для каждой семьи рабочего две машины. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним: и я боюсь, что над этой шуткой будут смеяться совсем другие люди. Во всяком случае сегодня это уже является одной из привлекательных черт восточных стран — даже для западных туристов и больше всего естественно для автотуристов — то, что на их дорогах ещё можно двигаться вперёд.
Существуют как раз вещи, которые сохраняют свою ценность в зависимости от того, имеют ли их немногие или многие; и другие, которые тотчас же теряют свою ценность или даже вовсе переходят в свою противоположность, если из них делают предметы массового потребления. К ним принадлежит, наряду с автомобилями, также например туризм. Когда все вдруг едут на Мальорку, то тем самым они превращают остров в ад. В этом есть поистине нечто зловещее — как много новых адов сегодня год за годом производит индустрия путешествий, и как раз именно там, где прежде находился рай. Ведь для чего отправляются в путешествие? Всё же, пожалуй, для того, чтобы получить отдых, расслабление, тишину, одиночество, хороший воздух, нетронутую природу. Когда всего этого больше нет, когда никто больше не может этого получить или во всяком случае только как исключительную редкую роскошь для очень богатых, тогда уровень жизни падает, в том числе и когда массовый туризм каждый год устанавливает новые рекорды. И как раз потому, что массовый туризм каждый год устанавливает новые рекорды, обеспечивается то, что всё это вскоре больше не станет доступным ни для кого.
В этом есть нечто как трогательное, так и гротескное, то, что крупные предприниматели в сфере туризма постоянно посылают своих людей на поиск новых мест, чтобы открыть «еще неиспорченные» направления путешествий — а затем они тотчас же из–за того, что они их открыли, становятся порченными. Прежде часто со страхом подсчитывали, на сколько ещё времени хватит запасов угля и нефти на Земле, прежде чем из–за хищнической эксплуатации они будут истощены. Этот страх ослабел с тех пор, как в перспективе показались атомная и солнечная энергия как возможная замена угля и нефти. Сегодня зато существует другая индустрия с хищнической эксплуатацией: массовый туризм. Следует начать задумываться о том, когда побережья, леса и горы будут «истощены» — застроены, отравлены, «испорчены». Едва ли их можно будет столь легко заменить чем–то другим, как уголь и нефть. Потому что с Луной как с направлением туризма немного что получится.
Вы помните ещё о небольшом стихотворении Гёте, которое я процитировал в начале? " Хороший нрав у юных лет: чего ни попросишь — отказа нет» — и вдруг это больше не так, годы стали внезапно злыми, «…и все, что давали, назад забирают». Мне представляется, что точно так же дело обстоит с техникой. Сначала она нам подарила множество приятных вещей и непрерывно улучшала наш уровень жизни, и таким образом мы привыкли рассматривать её как благотворную силу и ожидать от неё всё новых подарков; однако неожиданно мы обнаруживаем, что она собственно не столь благотворна, а напротив довольно холодно–зловещим образом нейтральна, что она следует своим собственным законам, причём ей абсолютно всё равно, что из этого получается для человеческого уровня жизни.
И то же самое действительно для капиталистической рыночной экономики, которая обслуживается техникой: сначала она делает самое необходимое, она удовлетворяет наиболее безотлагательный спрос, устраняет всевозможные очевидные недостатки и тем самым действует благотворно; однако и она не является благотворительным учреждением, и она следует своим собственным законам, она желает производить и получать прибыль, и для этого она должна продавать свои товары, вне зависимости от того, улучшают или ухудшают они уровень жизни человека. Она существует не для хорошего самочувствия своих клиентов, а для прибыльности своих учреждений — а это, к сожалению, не одно и то же, в отличие от того, как наивным образом учат либеральные профессора национальной экономики. Она должна производить и сбывать и дальше, даже если давно достигнута и перейдена точка, где здравый смысл становится бессмыслицей, а благое дело — бедствием. Она как раз служит не жизненному уровню, она обслуживает саму себя. Поднимает или опускает она жизненный уровень — дело последнее.