В тени истории (ЛП)

Противопоставление задушевной поэзии керосиновой лампы и огня в камине бездушной прозе выключателя света и центрального отопления я нахожу вздорным. Я целиком и полностью за высокий «уровень жизни» и именно, чтобы сказать это сразу же, за высокий уровень жизни как можно для большего числа людей; если получится, то для всех. (Людей, которые всё время поносят «массы» и «массовую цивилизацию», не замечая того, что они сами к ним принадлежат, я нахожу ещё более неумными, чем энтузиастов керосиновых ламп). И когда я слышу, как мне кто–то говорит, что он предпочёл бы жить в 18 веке, я всегда охотно задаю встречный вопрос: в качестве кого? Предками большинства нынешних снобов барокко были именно тогдашние крепостные крестьяне, жившие в скверно освещённых хижинах короткую, лишённую гигиены жизнь и не имевшие никакой возможности слушать Моцарта.

Однако всё это только для того, чтобы избежать недоразумений. Потому что я полагаю, что наш уровень жизни во многих областях больше не растёт, а напротив, совершенно отчётливо падает, и именно, что смешно, вследствие дальнейшего развития тех самых сил, благодаря которым он прежде рос: техники, капиталистической рыночной экономики и социального прогресса. Эти силы, кажется, ведут себя как годы, годы человеческой жизни, о которых написано прелестное маленькое стихотворение [62] Гёте:

Хороший нрав у юных лет:

Чего ни попросишь — отказа нет,

И в дружбе с ними, без всякой опаски,

Мы можем прожить, как в волшебной сказке.

Но вдруг характер меняют года.

Глядишь — сварливейшие господа:

Взаймы не дают, без конца укоряют

И все, что давали, назад забирают.

Чтобы начать с чего–то совсем простого и очевидного, следует посмотреть на почту — на пересылку писем, возможность быстро, дёшево и без усилий обмениваться с друзьями и партнерами по бизнесу письменными сообщениями. Безусловно, это принадлежит к современному уровню жизни, и разумеется, в 19 и ещё в начале 20 века это дело замечательно развивалось. Равным образом однако безусловно и то, что теперь уже длительное время в этом деле наблюдается ужасающий регресс, и перспективы на будущее, если это так пойдёт дальше, мрачные.

До 1914 года письма (во всяком случае, в Берлине — я не знаю точно, как обстояло дело в других больших городах) разносились одиннадцать раз в день, ежечасно; между 1919 и 1939 гг. ещё трижды по рабочим дням и один раз в воскресенье; теперь пока еще с понедельника по субботу один раз в день и в воскресенье ни разу; в скором времени, как говорят, и по субботам не будут разносить. Но и этого недостаточно. В последнее время почта вообще не приносит письма в квартиры, а только лишь ещё до входа в дом, где получатели должны их забирать из «домовых почтовых ящиков».

Если дело пойдёт так дальше — а почему бы ему и не пойти так дальше? — то возможно через пять или десять лет должны будут забирать свои письма на почтамтах, и это именно будет пожалуй для того, чтобы избежать перегрузки и беспорядка, то есть в их собственных интересах. Только вот ещё получение почты должно будет происходить в определённые часы, например для адресатов с начальной буквой фамилии A — в восемь часов утра, а для тех, у кого фамилия начинается с буквы Z — вечером в шесть часов; или, поскольку это по всей вероятности всё ещё станет вызывать слишком много скопления народа перед закрытием, лучше один раз в неделю, буква A по понедельникам в восемь и буква Z по пятницам в шесть. А затем возможно, спустя ещё десять лет, уже только один раз в месяц. Через пятьдесят лет тогда переписка должна стать совсем уже принадлежностью прошлого. (То, что между тем почта за свои всё меньшие услуги становится всё дороже — об этом мы уж и говорить не будем).

Однако не думайте, что почта является совершенно аномальным особым случаем. Возьмём другое современное удобство, с которым некоторое время всё прекрасно развивалось — розничную торговлю, возможность покупать в магазинах. Я ещё помню времена, когда можно было делать это в любое время, когда желали — в том числе и вечером, и в воскресенье. Я также знаю страны, где так обстоит дело ещё и сегодня. В Федеративной Республике Германия ещё в пятидесятые годы можно было в любой день недели совершать покупки до семи часов вечера. Сегодня, как известно, с понедельника по пятницу ещё до половины седьмого, а по субботам до двух. Кроме того, всё больше и больше магазинов (совершенно подобно почте) перестраиваются на «самообслуживание», что преподносится нам как прогресс. Для кого прогресс?

И здесь также, если нарисовать линию развития дальше, можно увидеть перспективу будущего, как в случае с почтой: ещё пару десятилетий постоянно уменьшающиеся часы работы, всё более автоматизированные товарные прилавки; затем прекращение розничной торговли и переход к еженедельному или ежемесячному самообслуживанию (по начальным буквам фамилии) в торговых центрах.

Я прошу заметить, что уровень жизни, который столь отчётливо падает в обеих этих областях, ни в коем случае не является уровнем жизни только лишь богатых, а также и трудящихся масс. Каждый является клиентом почты, каждый — клиент магазина. Я знаю возражение: да, но бедные почтальоны! Да, но бедные работники магазинов! Но я знаю также и шутку: все магазины должны еженедельно закрываться на весь день, чтобы наконец бедные продавщицы могли сделать покупки. Просто это так: массы обслуживают массы, и если они больше не желают этого делать, то они в качестве обслуживаемых теряют то, что они получают в качестве обслуживающего персонала или даже несколько больше; и результатом является то, что жизненный уровень масс падает.

Высказав это, я отваживаюсь теперь упомянуть ещё более щепетильную тему: почти полное вымирание помощи по дому. Я знаю, что «служанки» добрых старых времён часто бесстыдно эксплуатировались и с ними дурно обращались. Я не за эксплуатацию и плохое обращение, я против этого. Но я также и в случае с домохозяйками не согласен с тем, что сегодня наше общество их как никогда безжалостно эксплуатирует и плохо с ними обращается, Уровень жизни общества в последние двадцать–тридцать лет упал до самого достойного сожаления уровня и продолжает падать далее, и именно снова не богатых и привилегированных, а нормальных, среднестатистических домашних хозяек и матерей, которые сегодня вынуждены делать работу за двоих (потому что раньше, когда у них ещё была помощь, домохозяйка ведь тоже не сидела без работы), а достаточно часто и за троих, потому что кроме того нередко она ещё и работает, (А когда она после работы спешит за покупками, магазин закрывается у неё перед носом; и повсюду, где прежде она обслуживалась исключительно индивидуально, в магазине или в загородном ресторане, или в деревне во время отпуска, теперь удовлетворяются как само собой разумеющееся «самообслуживанием».

Впрочем, ухудшение стандартов жизни домохозяйки (которые не могут быть компенсированы никакими кухонными машинами) тянет за собой дальнейшее весьма фундаментальное и решающее ухудшение: качества проживания. Естественно, что одна женщина без помощи и возможно ещё с обязанностями по работе не может содержать просторную, уютную семейную квартиру старого стиля, это видно каждому. Как следствие, больше не имеет смысла строить квартиры; строят только лишь машины для проживания: два с половиной выдвижных ящика на семью, в которых каждый член семьи может продвигаться только лишь боком и вести лишь запланированную архитектором стандартную жизнь.

Однако это я называю понижающимся уровнем жизни: не потому, что в этих жилых элементах в две с половиной комнаты больше нет уютных кафельных печей, а есть центральное отопление — это однозначное улучшение — а потому, что в них нет больше того важнейшего, что требуется человеку для проживания, а именно места. «Уголки для еды» и «ниши для приготовления пищи», которые считаются необходимой принадлежностью сегодняшней нормальной квартиры — и это ещё под девизом «Жить прекраснее» — если бы о них узнала моя мать, то у неё бы сердце разорвалось.

62

Стихотворение «Годы» (перевод Л. Гинзбурга)