Страница 14 из 33
По прошествии полугода Черчилль использовал отпуск, чтобы снова выступить с речью в парламенте — во время которой он вызвал всеобщее недоумение тем, что рекомендовал своему преемнику в Адмиралтействе вернуть обратно лорда Фишера. Ещё пара месяцев и он снова распрощался с армией (что было ему предоставлено лишь неблагосклонно, с тем условием, что он во время войны не будет снова добиваться офицерской должности). Он вернулся обратно в Лондон и снова занял своё место в палате общин. Это не было возвращением со славой.
Война шла дальше, и время проходило. Великое морское сражение, для которого Черчилль душой и телом готовил английский флот на протяжении трёх лет, произошло и закончилось с неопределённым результатом. Черчилль не имел к этому никакого отношения. Правительство Асквита пало. Ллойд Джордж стал премьер–министром. Для Черчилля в его правительстве места не было. Лидер консервативной партии Бонар Ло наложил на это непреклонное вето. Наступил 1917 год, угроза поражения англичан как следствие применения Германией подводных лодок, вступление в войну Америки, русская мартовская [12] революция, французские мятежи, бесконечная битва за Фландрию. При всём этом низвергнутый Черчилль был зрителем. «Я знал всё. Сделать не мог ничего». Так это и оставалось. Он мог для своего успокоения писать пейзажи, и время от времени держать речи в парламенте. Он страдал. Он не знал тогда того, что мы знаем сегодня: что это не был конец. Перед потерпевшим неудачу, отвергнутым расстилалась бесконечная пустыня.
Реакционер
Тем, что Черчилль ещё раз выбрался из пропасти, в которую он был сброшен, он обязан своему старому другу и сопернику Ллойд Джорджу.
Эта акция спасения не была лёгкой и для Ллойд Джорджа. Тот сам играл в большую и опасную игру, которая через неполных шесть лет закончилась его собственным, в этом случае окончательным ниспровержением. Он расколол либеральную партию, свою партию, тем, что в конце 1916 года вытеснил с поста премьер–министра своего старого шефа Асквита, и её большую часть вынудил уйти в оппозицию. В коалиционном правительстве Асквита либералы были всё же ещё старшими партнерами. Коалиция Ллойд Джорджа на четверть состояла из либералов, на три четверти из консерваторов. Он сам ещё совсем недавно был красной тряпкой для консерваторов. С их помощью управлять страной на протяжении почти шести лет — это было головокружительным мастерством виртуоза. Требовать при этом от консерваторов введения в правительство их тогдашнего заклятого врага, предателя партии Черчилля, казалось невозможным делом. Возможно, что как раз поэтому оно привлекло «валлийского волшебника»; поэтому и также потому, что он видел в Черчилле подлинное личное усиление — единственного родственного по духу, единственного другого английского политика с искрами дьявольского огня. Иметь Черчилля на своей стороне, и как раз в положении неизбежной полной зависимости, изобретательность и энергию Черчилля для любых своих предприятий — это стоило усилий Ллойд Джорджа.
Сначала, при формировании правительства в декабре 1916 года, это казалось ещё невозможным. Главу партии консерваторов Бонара Ло, жёсткого и негибкого человека, нельзя было ни застать врасплох, ни переубедить. «Хорошо, Вы не доверяете ему», — сказал Ллойд Джордж в конце разговора, на протяжении которого Бонар Ло уже раз шесть сказал «нет». «Остаётся вопрос: предпочитаете ли Вы иметь его на своей стороне или против себя?» — «В любом случае будет против меня», — ответил Ло. Ллойд Джордж вынужден был пока отказаться от Черчилля.
Полугодом позже, в июле 1917 года, он всё же его привёл, никого не спрашивая. Он теперь сделал себя безусловно необходимым и верил, что сможет этого добиться. Однако всё же был бурный протест, на пару дней почти что правительственный кризис. В своих воспоминаниях о войне Ллойд Джордж написал позже: «Некоторые из них [консерваторов] волновались по поводу назначения Черчилля больше, чем в отношении всей войны. Было интересно наблюдать в концентрированной форме ту фазу лихорадочного недоверия, какую гений вызывает у людей средних способностей. К сожалению, гений сам поставляет своим критикам боеприпасы для атак на себя — всегда делал это и всегда будет это делать. Черчилль не является исключением».
Следующий пассаж принадлежит к наиболее проницательным из всего, что когда–либо было сказано о Черчилле. Он проливает также некоторый свет на того, кто это сказал. Ллойд Джордж поднимает вопрос, почему у Черчилля было столько много столь ожесточённых врагов и не было настоящих приверженцев, не было «своего войска». «Никто не оспаривает его ослепительный талант и силу его личного очарования. Мужество, способность неустанно работать — ему всё дано… Смена партии сама по себе не всё объясняет… Противники Черчилля сами часто спрашивают: «В чём причина всеобщего недоверия?
Вот их объяснение: его ум был могучая машина, но с какой–то скрытой, неизвестной ошибкой где–то в нём. Иногда машина вдруг работала неправильно — сами они не могли сказать, в чём это состояло. Однако когда это случалось, когда механизм работал неверно, то именно его сила делала последствия опустошительными не только для него самого, но также и для дела, а также для его партнеров. Это заставляло их нервничать. Они говорили: к сожалению, у него где–то скрыт дефект; это трагично — но это является достаточным основанием, чтобы предпочесть неиспользованными его великие способности. В их глазах он не был усилением всеобщего капитала идей и энергии в час опасности, но он был дополнительной сверхштатной опасностью, которой следует остерегаться.
Я смотрел на вещи по–иному. Для меня его изобретательность и его неутомимая энергия были бесценными — под присмотром».
Фактически Черчилль в течение пяти богатых событиями лет с 1917 по 1922 гг., в которые он снова играл значительную роль, занимал высокие должности и заслужил высокие почести, был не самим собой, а скорее чем–то вроде тени Ллойд Джорджа. Очень скоро он стал наиболее ценным и наиболее близким сотрудником Ллойд Джорджа — но всё же лишь его сотрудником; последнее слов всегда было за Ллойд Джорджем.
Спустя годы, когда прекратилось партнерство, Черчилль стал снова министром от консерваторов, а Ллойд Джордж был бессильным изолированным оппозиционным политиком, произошла встреча примирения: Ллойд Джордж посетил Черчилля в казначействе. Визит длился долго. Когда Ллойд Джордж ушёл, личный секретарь Черчилля (который позже рассказал эту историю) вошёл с папкой документов на подпись и нашёл Черчилля погружённым в размышления перед камином. «Комично», — сказал он, подняв глаза, — «Не прошло и четверти часа, как были восстановлены старые отношения». И затем добавил, со странным взглядом, который заставил онеметь его юного помощника: «Отношения господина и слуги».
Эти годы во многих отношениях были блестящим и в высочайшей степени достойным периодом в жизни Черчилля, однако одновременно и такими, в которые Черчилль был сам собой меньше всего. Он был «под присмотром», он служил другому — и именно единственному из своих современников, чей свет излучался достаточно сильно, чтобы затемнить его собственный. Он был до перемирия в Первой мировой войне министром вооружений, затем два года министром по военным делам и по авиации, затем следующие неполных два года министром по делам колоний. На всех этих должностях он на деле доказал свои способности, как он уже доказал их на прежних должностях. Черчилль всегда был выдающимся министром, полным идей и энергичным (пусть даже и несколько склонным вмешиваться в дела своих коллег), и почти каждый из его периодов службы связан с исторически значимыми достижениями. Например, в качестве министра по делам вооружений он мог записать на свой счёт массовое производство танков, министра по военным делам — быстрое и полное воплощение планов по демобилизации, чем он буквально в последнюю минуту предотвратил угрозу массового мятежа, как министр по делам колоний — умиротворение Среднего Востока и существенный вклад в умиротворение Ирландии. Всё это была тяжёлая и ценная работа, работа мастера своего дела — но в некотором смысле однако же лишь обезличенное ремесло. В то время как он на службе у Ллойд Джорджа усердно и энергично помогал тому поправить выбитый из колеи мир и между тем каким–то образом управлять, в нём, сначала возможно незамеченное им самим, скопилось беспокойство и затаённая обида. Когда в октябре 1922 года Ллойд Джордж был отринут от власти, с ним вместе отринули и Черчилля. Однако внутренне он уже отделился от своего шефа. Ллойд Джордж никогда больше не возвращался во власть. Черчилль, к всеобщему изумлению, уже через два года снова был министром — министром от консерваторов.
12
Имеется в виду, конечно же Февральская Революция в России (следствие разных календарей).