Страница 136 из 146
Перед самым закатом, когда солнце начало окрашивать багряными сполохами воды королевской запруды, из замковых ворот вышел Аратим с горящим факелом наперевес. Рута честно пыталась сдержать Джога, но не смогла. Браво ринулся к специальному поверенному и, добежав, начал что-то эмоционально и с огромной долей жестикуляции ему втолковывать.
-Тима, твою ж мать! Что происходит?! Меня не было всего три дня! – шипел Джог, пытаясь держаться наравне с Аратимом, который чеканным шагом направлялся к помосту.
-Расслабься, Джоги. Все под контролем. – Вдаваться в пространные объяснения ситуации не было времени, да и желания. Иллюзия грозилась вот-вот рассыпаться на части.
-Что значит расслабься?! Тима?! Как ты мог её потерять?! Это же был такой экземпляр! А я даже не побывал в её очке! Ты мне за это ответишь. – Аратим хитро улыбнулся, пряча лицо за поднятым факелом.
-Я еще раз повторяю – расслабься. И к тому же. Ты опоздал.
-Нет! – Джог удивленно вытаращил глаза на Аратима. - Ты затрахал её до смерти?! – сдержать смех после этой фразы было очень тяжело, но специальный поверенный с успехом справился, натянул на себя маску вселенской скорби и подошел к деревянному пьедесталу. Тут же рядом с ним встала Рута и, развернув завещание Цесы, уместившееся на одном листе, начала оглашать его содержание.
-«Я, Цеса ди Стан, не имея никакого собственного имущества, могу распоряжаться лишь своим собственным телом. Посему, после моей смерти, завещаю сжечь его на костре в день смерти на закате». Да будет исполнено! – провозгласила Рута, и Аратим с видом скорбящего благодетеля поджег сухие ветки у самого основания кладки.
Огонь быстро охватил политые маслом и смолой бревна, перекинулся выше и начал жадно поглощать иллюзию. Хлоя уткнулась в плечо Джерома, сдерживая рыдания, молодой человек, неотрывно глядя в пламя, поглаживал свою пассию по голове. Валента хлюпала навзрыд. Джог, до которого начали доходить прозрачные намеки Аратима, был насторожен и осматривался по сторонам, надеясь отыскать за какой-нибудь коварной магической штукой живую Цесу. И только Рута и Аратим, доподлинно знавшие правду, вели себя относительно спокойно, выражая свою скорбь по поводу несправедливости этой жизни тягостным молчанием и многозначительными взглядами в пустоту.
Пламя было беспощадным. Некогда молодое и здоровое тело чернело и превращалось в обугленное подобие человека, ветер разносил пепел по округе, серые хлопья оседали на траве, кружились над водной гладью рва, заставляя вспомнить о вечном, настраивая на ностальгический лад. Цеса увлеченно наблюдала за собственной бесславной кончиной, всматривалась в сполохи огня рядом с иллюзией. Она видела, как её белое лицо превращается в черную маску, стирается, перестает существовать в этой странной реальности и в головах других людей. Ведьма знала, что Джог пытается отыскать хоть какой-то намек на её присутствие, но не видит иллюзорную лиственницу чуть левее от места сожжения. Она наблюдала тот момент, когда, спустя положенное для скорби время, гости начали расходиться. Джером увел в сторону замка Хлою и Валенту, чьи слезы были уже не столько проявлением надуманных эмоций, сколько последствиями едкого дыма. Цеса практически ощутила вздох облегчения Аратима и решительность Джога, готового к серьезному разговору.
Когда три печальные фигуры скрылись в воротах замка и не объявлялись еще около часа, решено было сворачивать спектакль. Специальный поверенный бросил чадящий факел в костер, Рута свернула завещание и спрятала его в складках своего объемного платья. Джог же, все еще находясь в состоянии смятения, сплюнул и, судя по выражению лица Аратима, грязно выругался в его сторону. Ведьма, наконец, отпустила иллюзию, оставив массивные бревна догорать в одиночестве.
Когда она пробралась обратно в комнату специального поверенного, солнце уже практически скрылось за горизонтом, оставив на чернеющем небе несколько ярких лиловых всполохов и окрасив легкие облака закатными бликами. Свежий воздух пробивался сквозь открытое окно, отчего пламя в светильнике слегка потрескивало и колыхалось. Странная тяжелая тишина царила здесь, когда комната пустовала. Цеса осмотрелась в полутьме, не торопясь спрыгивать с подоконника. Что-то насторожило её. То ли этот злополучный светильник, который вопреки всем законам Таланта продолжал гореть, то ли странный сладковатый шлейф, совершенно несвойственный ни одной женщине из прислуги, которые также успели побывать здесь и даже прибраться. Или же горьковатый привкус кедра, который должен был уже выветриться, если никто случайно не уронил бутылочку с эфирным маслом на ковер. А может быть странное ощущение недавнего присутствия, хотя их не было здесь уже четыре часа. Талант метнулся по комнате, обыскал стены и входную дверь, заглянул за перегородку и вернулся обратно к подоконнику. Все было чисто, как и в прошлый раз в доме родителей. Но этот жуткий сладковатый запах сводил Цесу с ума.
Ведьма сняла шнуровку с рубашки, покрутила её в руках, вдыхая энергию в волокнистый жгут, а потом бросила на пол. Змейка поползла по ковру, обогнула кровать, забралась на витое изголовье, переместилась на подушку и неожиданно полыхнула розовым пламенем. Цеса вздрогнула, чуть не лишившись равновесия. Идти обратно, рисковать и догонять Аратима, чтобы предупредить об опасности? Не успеет. Очень хитрая ловушка была придумана тем, кто досконально знает все привычки специального поверенного, и может с большой долей вероятности предположить, что Аратим, после такого напряженного времяпрепровождения будет искать забвения в своей коронной позе. Скорее всего, именно подушка должна была послужить его последним пристанищем, покрывало и прочие предметы интерьера чисты, дабы не спугнуть хитрого гостя. Рано или поздно до этой мягкой убийцы он доберется, и даже больше, сразу после того, как закроет комнату на ключ. Он войдет и уляжется на постель, закинув руки за голову. После этого в течение нескольких минут появятся свидетели, дабы поднять шум, возвещающий о том, что путь к королевской опочивальне практически свободен, а последний оплот в виде Джога будет в скором времени отправлен на новое задание.